Ковчег (СИ) - "Корсар_2" Страница 4

Голод, похоть, жажда — слова были знакомыми, но я не ощущал их. У меня не осталось сил на плоть.

Два дня назад от подобных слов сердце подскочило бы к самому горлу, а в штанах произошло заметное оживление: мне никто и никогда еще не предлагал ничего подобного. А сегодня я развернулся и пошел прочь — к Черному Коридору. Тянуть больше было нечего и незачем. Пусть хоть охранники порадуются, пораньше освободившись от нудной обязанности меня сопровождать.

2

В тот день Грендель сказал мне, что на фермах опять мор и вечером я иду в разведку. Клетчатка в этот раз гибнет быстрее, чем обычно, а на одних крысах мы долго не протянем. Они размножаются медленнее, чем биологи успевают находить новые антибиотики против черной плесени.

Я уже готов был привычно обругать наших криворуких фермеров, но дед так на меня посмотрел, что я закрыл рот раньше, чем успел издать хотя бы звук. В конце концов, разведка и рейды — моя работа. Техники колдуют у синтезаторов, медики принимают роды и лечат больных, фермеры лажают у танков, я хожу наверх.

Хотя, если подумать, фермеров винить не за что. У нас на нижних ярусах света маловато, только жара и влажность. Это там, наверху, все условия: освещение, капельный полив, вентиляция. Ну и прет все с дикой силой, конечно — три-четыре дюйма клетчатки на каждое микрополе от склянки до склянки. А у нас за сутки так не вырастает. И дохнет раз в полгода, как ни рви жилы.

Грендель рассказывал, мол, когда он был маленький, верхние сами выставляли в Черном Коридоре у атриумов две-три бочки с клетчаткой каждый месяц — для нас. Одну для синтезаторов, остальные для ферм. Я думаю, Грендель путает. Он совсем старый и, по-моему, ему это снилось с голодухи. Или привиделось, когда дремал у визора. Или он брюзжит, как все старики: «Вот когда мы были молодыми, то и лампы горели ярче, и крыс рождалось больше, и клетчатка росла толще…».

Может, и росла она тогда толще, только мы-то этого не видели. А раз не видели — не о чем говорить. Надо собираться и идти в Фатланд, искать безопасную дорогу к плантациям. Как бы верхним ни хотелось, а охрану им в каждом крысином лазе не поставить. Всегда найдется новая дырка, если очень хорошо поискать.

Опасно, конечно. Если поймают, ожогами можно и не отделаться. Ребята из группы Пола в последнем рейде потеряли двоих — охрана стреляла на поражение.

Но у меня на засады чутье. Или — как говорят медики — дар эмпатии. А дед утверждает, что я мутант со способностями к односторонней телепатии. Работаю на прием, как радар.

Я слышу, как они пахнут, охранники. Голодом, ленью, похотью, завистью. Но чаще всего страхом, особенно когда сопровождают смену техников в Черном Коридоре и вынуждены проходить через ярусы там, где они соединяются шахтами и проходами с Даунтауном. Разумеется, нет дураков устраивать в этом месте засады — от техников зависит жизнь всего мира, да и охрана вооружена излучателями, по сравнению с которыми наши электрошокеры так, детская игрушка. Только они все равно боятся, и я чувствую их даже сквозь бронелит. Страх пахнет сладкой гнилью, как испортившаяся клетчатка, он бьет в нос, и я точно знаю, за каким поворотом нас ждут. Поэтому всегда обхожу охрану и блокпосты.

В общем, раз надо идти — значит, надо.

Выставил я Лейна из каюты, сказал, чтобы он мне каши принес не меньше половины котелка, и стал готовиться. Проверил зарядник шокера — полный или нужно менять батарею. Сложил в мешок тепловые наклейки — метить дорогу. Посмотрел одежду — высох мой любимый «счастливый» комбинезон после стирки или стоит его ближе к лампе перевесить. Так-то мы у себя тут в легких рубашках и тонких брюках шаримся, но в рейд так не пойдешь, комбинезон нужен: шокер прицепить, ножи, мешок, страховочный пояс. Еще Грендель мне очки специальные выдал — у Черного Коридора глаза прикрыть, там излучение вредное. Тепловые у всех рейдеров есть, чтобы в темноте видеть, а дед для меня раздобыл особенные.

Пока собирался, Лейн вернулся с кашей, начал ныть: я останусь, я останусь. Я на него только посмотрел и головой покачал. Знает ведь, что накануне рейда мне не до развлечений. Выпихнул я его в коридор, прикрыл дверь, пообедал и лег в кровать.

Грендель разбудил меня раньше, чем сработал таймер. Наверное, шел куда-то и решил пожелать мне удачи. А заодно проверить, все ли я взял. Иногда меня это смешит, чаще бесит. Я хожу в разведку и в рейды не первый год, собрать свой мешок могу с закрытыми глазами. Но Грендель из тех людей, кому обязательно надо лично во всем убедиться. Естественно, он не каждый раз является с подобной инспекцией и не ко всем рейдерам. Но я ему прихожусь правнуком, поэтому вынужден терпеть эту — прямо скажем — излишнюю заботливость.

Так что из каюты я сбежал даже раньше, чем намеревался. Не терплю напутствий и наставлений. Все рейдеры суеверны и не любят прощаться, и я не исключение.

У бака с водой в коридоре я остановился, наполнил небольшой пластиковый термос, прицепил его к поясу. Без еды прожить можно, но если вдруг что — без воды я в каком-нибудь отнорке долго не выдержу.

Пока шел к пандусам переходов, встретил ребят из клана. Они хотели поболтать, но поняли, что мне некогда, и решили просто проводить. Поэтому последние сплетни я узнал на ходу. Честно говоря, они меня никогда не интересовали, разве что речь шла о ком-то из моих родных.

У шахт распрощались. Парни похлопали меня по спине и спрыгнули на воздушную подушку атриума — в спальные отсеки. А я полез по лифтовой шахте.

Пожалуй, это самое противное в рейде — долгий-долгий путь наверх. Разбиться здесь легко, но по шахте без страховки лазают только дураки. Под конец уже пальцев не чувствуешь, цепляешься за железо чисто на автомате. Возвращаться проще — падай себе на гравитационную подушку и лети. На нужном ярусе тебя воздушным потоком сдует. Но это в разведке — с клетчаткой прыгать в атриум нельзя, только снова лезть в шахту. Впрочем, спускаться все равно легче.

Вообще, искалечиться тут можно даже со страховкой. Я как-то раз неудачно во что-то врезался — бок опух подушкой, ни повернуться, ни встать. Блич меня недели две лечил, и теперь я лазаю очень осторожно.

До дверей в Черный Коридор лестница шахты не дотягивает футов сто. Когда-то здесь ходил скоростной лифт, но тросы обрубили, чтобы отрезать нижние ярусы. К счастью, тогда же тут все и обесточили, и можно не опасаться сгореть, случайно замкнув собой провода.

Я посидел немного на последней технической площадке — она крохотная, как раз передохнуть после многочасового подъема, — попил воды, размял занемевшие пальцы и, прежде чем закинуть трос в вентиляционную отдушину, насухо вытер ладони ветошью.

Снова взял страховочные карабины, защелкнул первый как можно выше на провисающем тросе, подтянулся, защелкнул второй, отцепил первый, еще подтянулся, снова защелкнул первый, опять подтянулся, отцепил второй… Муторно, но, если умеешь, подниматься с карабинами в лифтовой шахте не намного сложнее, чем ходить по лестнице. Я умею, так что забрался в вентиляцию раньше, чем рассчитывал — примерно за час до полуночной рынды.

С одной стороны, это оказалось даже хорошо — у меня было время спокойно осмотреться, найти нужный проход — потемнее и поуже, куда ни техники, ни охрана не сунутся, — засесть там и переждать смену. С другой — жаль попусту терять время. Грендель, как всегда, перестраховался и разбудил меня слишком рано. Я бы еще треть склянки спокойно мог спать.

В проходе гулял легкий сквознячок, охраной не пахло, только озоном слегка, но здесь всегда так. Я вспомнил, что мне дед говорил про излучение, и надел очки. Они со специальным напылением, но смотреть не мешают. В проходе и так почти ничего не видно — он аварийный, тут по одной синюшной лампе на каждые двадцать футов пространства в целях экономии энергии, так что ночное зрение совсем не помешает.