Дарья Кузнецова - Абсолютное оружие Страница 41

— Не похоже что-то на беспилотный полёт, — прокомментировала я через несколько секунд, когда наша капсула, судя по ощущениям, заложила крутую спираль. Гравикомпенсаторы здесь явно уступали корабельным, но честно попытались отработать перегрузку. Наверное, даже отработали.

— Всегда бы с этим пилотом летал, — вполне серьёзно отозвался из-за стенки Ларс, а командир пробормотал себе под нос что-то ворчливо-нецензурное. Потом переборки закрылись, отрезая нас всех друг от друга, и стало совсем не до разговоров.

То ли замыкающему в жизни не хватало ярких впечатлений, что вряд ли, то ли мы летели под шквальным огнём, и пилот действительно был хорош. Гравикомпенсаторы явно работали на пределе, но нас всё равно здорово болтало и швыряло; вот когда было самое время оценить наличие пристяжных ремней. Зато мы не получили ни единого попадания; во всяком случае, такого, чтобы защита с ним не справилась.

Объективно болтанка продолжалась недолго, и закончилась ощутимым ударом в дно нашего летательного аппарата.

«Броню в режим открытого космоса», — прозвучала в голове отрывистая команда. Гравитация резко снизилась; не до невесомости, но довольно ощутимо. По телу капсулы покатилась мелкая противная дрожь, а в голове продолжилось вещание.

«Наша главная задача — выжить и попасть в плен», — огорошил командир. Я решила, что мне послышалось; впрочем, судя по недоумению на лицах соседей по ячейке, послышалось не мне одной. — «Причём необходимо сделать это так, чтобы жукоеды решили, что захватили нас в честном бою. Нет, Крим, у тебя не галлюцинации; да, это приказ, приказ свыше, недовольный может сразу застрелиться, потому что за срыв операции управляющий Райш оторвёт нам головы собственными руками. И, нет, это не цитата, это приближённый и упрощённый перевод», — закончил вводную Тарнас; мне показалось, закончил со смешком. Да и вообще, несмотря на содержание распоряжения, у меня создалось впечатление, что видящий спокоен и даже весел. — «До поступления особого распоряжения никаких попыток побега, вести себя прилично, сохранять боеспособность, сохранять спокойствие. По мере возможности держаться вместе. Всё, тронулись».

Только теперь я сообразила, что странная дрожь прошла. Капсула присосалась к кораблю, как-то вскрыла его стенку, и теперь открыла внутрь широкий десантный люк. Один за другим, организованно и проворно, штурмовики исчезали в проломе. Мне в голову пришла неоригинальная и откровенно неприятная ассоциация не то с чёрной дырой, не то с чьей-то голодной пастью.

Впрочем, когда очередь дошла до меня, спрыгнула без возражений и даже намёка на страх. Появилось странное ощущение, будто восстановилась часть псевдо-личности: холодная, спокойная, отстранённая. Объяснение этому я нашла быстро, и довольно простое: я наконец-то делала то, что умела делать. Пусть задание у нас в этот раз странное, но руки мои приятно оттягивает тяжёлый штурмовой плазмомёт, есть приказ, конкретная цель, которой надо достичь вполне знакомыми методами. И не надо никому ничего объяснять, копаться в странных мыслях и эмоциях, совершать непривычные и непонятные поступки.

В общем, несмотря на случившийся недавно прогресс в моём «очеловечивании», возможность заняться понятным и почти привычным делом я восприняла с облегчением, как высшее благо.

Поскольку заходили мы «с чёрного хода», никакого подобия ангара или иного просторного помещения не было. Мы высыпались в какой-то коридор, с обеих сторон раздваивающийся под странными углами. Слева гулко ухнуло — чей-то излучатель выплюнул сгусток плазмы. Зеркальное покрытие неподалёку и кусок стены были искорёжены и оплавлены, а на краю следа от выстрела виднелись ошмётки чего-то явно органического происхождения.

Впрочем, при взгляде по сторонам у меня возникло настойчивое желание сжечь вообще всю поверхность этого корабля. Стены были раскрашены чем-то до боли контрастным с абстрактными узорами самых диких цветовых комбинаций. В сочетании с ровным зеркальным полом создавалось гнетущее впечатление, и однотонный чёрный цвет, пусть и цвет гари, казался куда предпочтительней. Несколько запоздало я вспомнила об отсутствии у йали цветового зрения, но это послужило слабым утешением.

— Разошлись по двое. Постарайтесь как следует заблудиться и помните, перед нами не стоит задача всех их убить. Главное, аккуратно сдаться живыми, — напутствовал голос Тарнаса в голове, и мы с Ресом, отдав честь, трусцой направились в один из коридоров.

Корабль был странный. Такое впечатление, что он весь состоял из сплошных коридоров во все стороны, разветвляющихся и сходящихся под неожиданными углами. Возможно, входы в другие помещения терялись на фоне пёстрых стен, и мы просто их не замечали. Нельзя сказать, что мы заблудились; найти дорогу назад смогли бы с лёгкостью. Но при этом понять, в какой части чужого корабля мы находимся в данный конкретный момент, было весьма затруднительно.

И йали были странные. Я почему-то ожидала, что они будут более гуманоидными, или хотя бы будут иметь намного более привычные очертания. А они напоминали гибрид птицы, летучей мыши и кузнечика. Верхние многосуставчатые «руки» были притянуты к телу перепонками, нижние «ноги» — короче, с вывернутыми назад коленками. По коридорам они перемещались на четырёх конечностях, причём для хождения почти не использовали зеркальный пол, всё больше потолок и стены. Третья пара конечностей располагалась примерно на груди, если к длинным узким однородным телам можно было применить это понятие, и имела очертания четырёхпалых рук, на которых пальцы заменяли длинные гибкие щупальца. Цвета йали были разного; у большинства — буро-зелёная спина и почти чёрное с серебристой искрой брюшко. Но попадались особи с расцветкой, близкой к безумной раскраске стен. Точнее, мы видели только одного, а так вообще не приглядывались: мы выполняли задание.

Очень быстро мы начали получать удовольствие от этой странной игры в салочки. Азартно стреляли «в молоко», красиво перекатывались, палили от бедра — в общем, отчаянно дурачились. У более азартного Реса быстро кончился боекомплект, и он всё порывался поменяться со мной, потому что я, мол, девушка, он будет меня защищать.

В какой-то момент мы обнаружили, что направление нашего движения аккуратно корректируется хозяевами корабля; проще говоря, нас загоняли. И в итоге загнали: выскочив из-за очередного поворота, мы оказались в тупике, в круглой маленькой комнате, и проём за нашими спинами за какое-то мгновение затянулся.

— Усыпляющий газ, — сообщил Алирес, и встроенные в броню приборы с ним согласились. — Прибежали. Переводи броню в атмосферный режим, нас взяли, — и подал пример, почти сразу безвольно осев на пол.

Я растерянно послушалась. В глазах мгновенно потемнело, а дышать стало тяжело; я поспешила сесть на пол, чтобы не упасть. Аналитический аппарат ударился в истерику, пытаясь распознать отравляющее вещество, а по телу вдруг прокатилась судорога, оставив по себе тяжёлую ломоту.

Абстрагировавшись от мучений собственного тела, — судороги стали корёжить его одна за одной, — я попыталась разобраться в происходящем. По всему выходило, что такая реакция была следствием попыток организма разложить и вывести незнакомый токсин, который в результате этих химических реакций превращался в гораздо худшую дрянь, чем та, которой он являлся изначально.

Благодаря создателей за резервный механизм, позволяющий контролировать защитные рефлексы сознательно, я с горем пополам справилась с проблемой, и почти с блаженством отдалась забытью.

Глава 23 Райш

Практика показала точность расчёта: глушилка была уничтожена в тот же момент, как наша штурмовая капсула занялась вскрытием обшивки, о чём мне тут же доложил связист с корабля. Поэтому отменять приказ я не стал, действуя по ранее утверждённому плану.

Люблю свой корабль и свою команду, и к подбору кадров подхожу всегда ответственно. Прототип на месте главного калибра и сопровождающая его компания не в счёт, тут у меня выбора не было. А в остальном… Бунтари, дураки и самоуверенные умники надолго на крейсере не задерживались. Вот и сейчас видящий Тарнас, командир штурмовой группы, услышав приказ, не стал выпендриваться. Уточнил только, правильно ли меня понял, задал несколько конкретных вопросов по делу, и оставил меня в покое. Ни возмущения, никаких «зачем» и «почему». Сказали — надо, значит — надо. Идиллия.

В кабине за спиной бодро загрохотали ботинки силовой брони. Я недовольно поморщился; не люблю лишнего шума, а в этих тяжёлых полускафандрах тихо ходить не получается при всём желании. Вот последний звук стих, исчезло ощущение присутствия рядом людей. Одиннадцать пар лучших бойцов галактики отправились выполнять странное и на их взгляд бессмысленное задание. И в том, что выполнят, сомнений не возникало.