Андрей Ливадный - Туманность Ориона Страница 45

– Вероятно, так оно и было, – согласился Покровский. – Получили по зубам, но смогли уйти на гипердрайве. Отсюда возник естественный интерес: кто это еще такой наглый прячется в облаках пыли и газа? Ты же знаешь ганианцев – задень их, потом беды не оберешься…

– Тогда откуда взялась база? И зачем им понадобилась станция ГЧ?

– А вот тут мы пока вступаем в область предположений. Неизвестно, как развивались события, но, судя по размаху, десять лет назад за дело взялись кланы Ганио – это не каперская шайка, а настоящий криминал, причем битый, скрепленный религиозной идеологией Шииста. Ты сам знаешь, они контролируют весь рынок ганианских наемников, торговлю оружием, межзвездную контрабанду… Видно, среди них нашелся человек, который сумел по достоинству оценить случайное открытие.

Генерал, стоявший у окна, повернул голову. Вадим сидел, напряженно выпрямившись в кресле, и что-то обдумывал, не замечая, что сигарета в его пальцах уже дотлела до самого фильтра.

Изображения на снимках потрясли его. Крейсера Земного Альянса в свое время являлись страшным оружием – отлично бронированные, вооруженные, несущие на борту по нескольку десятков космических истребителей, они едва не предрешили исход войны в пользу прародины человечества. Колонии избежали поражения, лишь разработав и применив аннигиляционную установку «Свет», которая сжигала любую, самую толстую броню, превращая надстройки кораблей в бесформенные сгустки металла.

Эра энергетического оружия положила конец господству в космосе крейсеров Альянса и предрешила победу Колоний в Первой Галактической войне. От установки «Свет» не спасали ни силовые щиты, ни керамлитовый сплав, именно поэтому никто не стал прилагать усилия для сбора и реставрации старых машин уже после окончания войны. К тому времени сменилось несколько поколений космической техники, и о кладбищах просто забыли.

И вот спустя века боевые корабли пытались реанимировать…

Трудно было даже вообразить, что способен натворить один такой крейсер, обшитый новым типом энергостойкой брони, которая, судя по имеющимся отзывам, в сочетании с силовым полем защиты запросто сможет выдержать энергию полного ядерного распада…

«Дьяволы Элио…» – подумал Вадим, чувствуя, как холодеет спина от одной мысли, что запредельная технология отдана сейчас в руки людям, которые по историческому определению никогда не гнушались ограбить и уничтожить ближнего, если для этого предоставлялась хоть малейшая возможность.

Да… Перед этим бледнела и проблема затерянной колонии, и даже присутствие в Туманности плазмоидов на миг показалось ему не таким страшным, как эти отреставрированные боевые корабли.

Полуэктов поднял взгляд, посмотрел на генерала, но тот сидел, склонившись над бумагами.

«Знать бы, о чем сейчас думает Андрей Георгиевич…»

Вадим не просто так задался этим вопросом. Он работал в секретном аппарате Покровского давно – фактически с той поры, как вернулся на Землю после обязательной службы в интернациональных силах Патруля, подчинявшегося Совету Безопасности Миров, но особенно близок к генералу никогда не был. Да, он выполнял задания, иногда покидая Землю, иногда нет; работа чаще всего оказывалась трудной, неприятной как морально, так и физически, но исполнял он ее добросовестно – не по законам субординации и подчиненности, а скорее из идейных соображений. На взгляд Вадима, современная Земля имела полное право встать в ряду независимых миров. Его злила и угнетала политика изоляции, избранная галактическим сообществом по отношению к прародине, а орбитальные военные станции, постоянно парящие над головой, попросту заставляли жить в постоянном напряжении.

Он не хотел заводить семью, иметь детей, которым придется расти в погибающем мире, скованном диктатом чужого военного присутствия.

Вадим вспомнил фразу, которую доводили до сведения каждого новобранца в интернациональных космических формированиях почившего вместе с Конфедерацией Патруля: «Когда ты, становясь солдатом, берешь в руки оружие, то должен понимать, что рано или поздно оно выстрелит».

Золотые слова.

Эта фраза могла быть в равной степени отнесена и к стальным «гарантам безопасности» Земли. Они висели над головой уже много веков, и связанное с ними напряжение копилось, обещая разрядиться тем или иным способом…

Вадиму совершенно не нравилось такая жизнь, но эмигрировать с Земли он не собирался. За три года службы в космической пехоте его отдельную разведроту кидало по многим мирам, от одной «горячей точки» к другой, и Полуэктов мог с уверенностью сказать: в Галактике имеется изрядное количество планет, которые действительно нужно контролировать, не давая расползаться всякой чуме и дряни, что веками копилась под шапками их атмосфер. Одна Зороастра или Ганио стоили того, чтобы наглухо запечатать эти миры, на которых процветала работорговля, смешанная с жуткими, не совместимыми ни с одной этикой технологиями…

Но, увы… Орбитальные станции по-прежнему висели над старушкой Землей, а рядом, в десятке-другом световых лет, продолжал цвести махровый беспредел, до которого, как выясняется, никому не было дела.

Поэтому, вернувшись на Землю, Вадим после нескольких бесед с полковником Покровским дал согласие на службу в силах внутреннего порядка родной планеты.

Теперь лейтенант Полуэктов стал капитаном, Покровский носил знаки различия генерала, но оба прекрасно понимали: конечной меркой субординации и подчиненности каждого из них была и будет оставаться совесть.

Покровский мог приказывать Вадиму, но до определенной черты.

Поэтому они и смотрели друг на друга именно так: настороженно, изучающе, пытаясь понять, куда заведет их многочасовая беседа и обозначившийся в ее ходе расклад странных и страшных сил?

Видимо, Покровский понял, о чем думает Вадим.

Он не стал кривить душой, а просто сказал, откладывая в сторону бумаги:

– Знаешь, я, конечно, не космополит, но и к дуракам себя не причисляю. А этих отморозков с Ганио люблю поменьше остального человечества. – Он вздохнул. – Раз уж копнули мы с тобой это осиное гнездо, будем и дальше ворошить его… пока не наступит полная ясность или пока нам с тобой не свернут головы…

Генерал был прав. Головы им могли свернуть запросто.

– У нас в руках сейчас три зацепки… – Покровский машинально перекладывал бумаги на столе, видно, нервничал, обдумывая каждое слово. – Украденная станция ГЧ, затем нить, указывающая на кланы Ганио, а также внешний контур пяти старых крейсеров, которые скорее всего числятся утилизированными компанией «Аллорские Космоверфи», – заключил он.

– В сферу деятельности Колониальной Администрации без убойных доказательств не сунешься, – произнес Вадим, подумав над его словами.

Покровский кивнул.

– Мне не дает покоя украденная станция ГЧ, – сознался он. – Я не вижу смысла в такой шумной и сложной акции, как ее изъятие и перемещение через гиперсферу. Для связи можно использовать разовые источники сигнала, это и дешевле, и надежнее в смысле маскировки. У меня есть только одно предположение, зачем им понадобился стационарный генератор гиперсферной частоты… Не догадываешься?

– Нет.

– Интерстар. Межзвездная компьютерная сеть. Любая станция ГЧ является носителем серверов и спецоборудования для поддержания онлайновых каналов. Только вот пока не возьму в толк, зачем? Нужна очень веская причина, чтобы светиться подобным образом. Хотя, Сеть безлика, а продажных спецов, способных замаскировать функционирующий узел так, что и я не найду, хоть лопатой загребай…

– Нет, Андрей Георгиевич… Это не по мне, – подумав, отверг такой вариант Вадим. – Информационная война, Интерстар – не мое, – признался он. – Я полагаю, что ганианцы – самое слабое звено, если, конечно, поставки идут через них.

Покровский продолжал внимательно смотреть на Полуэктова.

«Можно ли ему доверять в той же мере, как раньше?» – вот о чем думал Покровский в эти секунды.

– Думаешь – отпущу? – вдруг, усмехнувшись, тихо спросил он.

– Отпустите, Андрей Георгиевич, – спокойно выдержав его взгляд, ответил Вадим. – Я слишком заинтересован в правде… – добавил он.

ГЛАВА 10.

Планета Ганио, обращавшаяся вокруг звезды со звучным названием Халиф, являла собой странный, причудливый мир.

Безводные ландшафты пустынь, жаркий климат, скудные ресурсы полезных ископаемых делали планету абсолютно бесперспективной в плане колонизации, но в эпоху Великой Экспансии, когда гиперсфера разбрасывала земные корабли по всему пространству Галактики, этот мир не избежал вынужденной посадки очередного невозвращенца.

Вторично планету открыли уже спустя несколько сот лет после Первой Галактической, когда картографические суда молодой Конфедерации Солнц исследовали все планетные системы в поисках потерянных колоний.