Чайна Мьевиль - Посольский город Страница 45

— Они спрашивают, есть ли у нас про неприемлемый уровень потерь в обрабатывающей промышленности, — сказали БенТам. — Им пересказывали это соседи.

Поторговавшись как следует, мы смогли дать им столько, чтобы хватило на приобретение нужных биомашин и инструкций к ним, советов по эксплуатации. Своими действиями мы способствовали распространению наркомании, и сами это знали. Мы привозили чистый продукт, речь ЭзРа, и эти ещё не вполне впавшие в зависимость поселяне поддавались ей.

После того раза я ещё дважды участвовала в подобных поездках. А потом, вскоре после этого, не вернулся один из наших управляемых зверожаблей.

Когда наши камеры, наконец, нашли его, то передали съёмки и трёхмерные изображения его обожжённой плоти и кишок, разбросанных по округе. Среди них, размозжённые почти до неузнаваемости, лежали наши люди. Посол, навигатор, техник, служитель.

Посла ЛеНа я знала поверхностно, одного из членов команды — хорошо. Пока мы смотрели, я зажимала себе рот руками. Мы все были потрясены. Тела привезли в город и похоронили со всеми почестями, доступными в новых условиях. Наши команды обшарили гниющий остов.

— Корабль не был болен, по-моему, — доложил потом наш дознаватель на заседании комитета. — Не знаю, что с ним произошло.

В Послограде мы делали всё, чтобы не дать восторжествовать праву сильного, но нас была лишь кучка эрзац-управителей, и мы могли только замедлить этот процесс. К нам присоединились ещё послы, одни от страха, другие — воодушевившись примером МагДа. От остальных, разумеется, не было никакого толку. Ещё двое покончили с собой. Некоторые дезактивировали свои обручи.

Когда я снова сопровождала Эза, он показался мне… не то чтобы спокойным, но каким-то надломленным. Доставив его, наконец, к Ра, я увидела ссору, ещё более ожесточённую, чем прежде.

— Я могу сделать так, что тебе небо в овчинку покажется, — орал Эз. — Я про тебя такое знаю.

Выходя в город, мы вынуждены были огибать трупы домов и Хозяев. Смертельные поломки биомашин, которые, по замыслу их создателей, должны были быть вечными, добавляли к воздуху новые, неожиданные пары. Всё чаще мы слышали, как ариекаи дрались вокруг громкоговорителей. Иные из них погибали от насилия своих, отчаявшихся; другие, нуждаясь в новой пище, просто умирали; а в иных местах происходили организованные жестокости, бандиты захватывали власть. Они забирали себе все чипы, которые мы им давали: они служили вознаграждением тем новым крутым парням, в приблизительном согласии с которыми нам с трудом удавалось поддерживать шаткую систему.

Как-то вечером, возвращаясь в Послоград, я отстала от коллег, чтобы счистить с ботинок мульчу гниющих мостов. Оглянувшись на город ариекаев, я вдруг увидела двух женщин, которые смотрели прямо на меня.

Я видела их всего секунду. Они стояли у входа в какой-то переулок, друг против друга, всего в нескольких метрах от меня, и серьёзными глазами глядели на меня, а потом исчезли. Я не могла бы описать их потом, может быть, даже не узнала бы их снова, но я знала, что лица у них одинаковые.

Лишь позднее, когда всё опять стало плохо и установленные нами правила полетели ко всем чертям, я осознала, как я привыкла рассчитывать на то, что мы продержимся до прилёта корабля, который заберёт нас в полном составе.

Однажды вечером мы не смогли найти ни Эза, ни Ра, хотя они должны были говорить по расписанию. Никто не отвечал на звонки. На Эза это было похоже, но только не на Ра.

Ни в одном из его любимых местечек Эза не было. Мы прочесали опасные коридоры посольства: никто его не видел. Мы звонили Маг и Да, которые часто бывали рядом с Ра, но и они тоже не отвечали.

Мы нашли всех четверых в новых комнатах МагДа, на верхнем этаже посольства. Нас было несколько человек, констеблей и новых служителей вроде меня. Вступив в последний изгиб коридора, мы увидели фигуру, съёжившуюся на полу у дверей квартиры. Мы навели на неё ружья, но она не двигалась.

Это была Да. Подходя к ней, я думала, что она мёртвая. Но тут она подняла голову и в отчаянии посмотрела на нас.

Мы вошли и застали страшную сцену. Неподвижную, словно диорама. Маг сидела на кровати в той же позе, что и Да за разделявшей их стеной. Она также поглядела сначала на нас, а потом на лежавшего рядом человека. Это был Ра, весь в крови. Рукоятка торчала из его груди, как рычаг.

Эз сидел чуть в стороне, тёр руками лицо и голову, размазывая по ним кровь, бормотал:

— … Я, правда, не хотел, это был, о Господи, это был, слушай, я, мне так, это… — твердил он снова и снова. Когда он увидел нас, клянусь, что его лицо выразило такой стыд, который невозможно испытать, даже убив Другого человека: он понимал, что сотворил со всеми нами. Моя рука задёргалась, как будто рвалась выхватить ту штуку из груди Эза.

Позднее мы выяснили, что ссора возникла, видимо, из-за МагДа. Состоялся обычный обмен бессмысленными, до автоматизма заученными фразами, за которыми крылись совсем иные, глубинные страхи и обиды. Поверхностные детали не имели значения. Дело было не в словах, которые они выкрикивали, шаря в поисках орудий, одно из которых оказалось смертельным.

Мы не слишком привыкли к убийствам. Глаза Ра закрыл кто-то другой, а я взяла за руку Маг и вывела её из комнаты. Горевать было некогда: слишком ясны были последствия случившегося. Я уже думала о крохотном запасе чипов с записями ЭзРа.

Когда я вернулась, другие уже тащили Эза прочь и уводили Да к её двойнику. На несколько минут я осталась одна у тела Ра.

— Неужели нельзя было иначе? — сказала я. Кажется, я прошептала это вслух. Я сдерживалась изо всех сил, и мне это удалось. — Неужели ты не мог уступить? — Я положила ладонь на лицо Ра. Глядя на него, я качала головой, понимая, что теперь Послоград, и меня, и всех послоградцев ждёт смерть.

Часть пятая

ЗАПИСКИ

14

Эту смерть мы скрывали много дней. Необходимость держать её в секрете нагоняла на нас тоску. Когда горожане всё узнают, в Послограде начнётся паника. Мне никак не удавалось убедить себя в том, что через три дня паника будет не меньше, чем сейчас: и всё же мы, словно повинуясь какому-то инстинкту, продолжали держать всё в тайне.

У нас было всего несколько записей ЭзРа. Эз проявил осторожность. Как-то раз мы рискнули повторить речь, которую ариекаи слышали раньше, но увиденная нами в записи реакция — оцепенение и последовавшие за ним драки возмущённых слушателей — напугали нас. Больше мы так не делали. Передач осталось дней на двадцать. Транслируя их на город, мы экономили как только могли.

Насколько можно было судить, у Хозяев складывалась новая иерархия. Суть её была нам не ясна.

После убийства МагДа опять уравнялись, впервые за много дней. Они вошли в комнату, где проходило заседание нашего комитета, подтянутые, неулыбчивые и совершенно одинаковые. Хорошо это было или плохо, я не поняла. Всё равно долго это не продлилось.

Кое-кто выразил им соболезнования, которые они приняли. Их влияние не стало меньше, они оставались нашим фактическим лидером, слушали, обсуждали, делились мыслями и отдавали почти приказы. Отчасти выполняя их распоряжение, а отчасти потакая собственному любопытству, я стала сторожем Эза.

Его тянуло поговорить. Он непрерывно бубнил, переходя от оправданий к отвращению к себе, от злости к печали. А я сидела в комнате, где его держали, и слушала. Поначалу я пыталась выведать детали.

— Что произошло? — спросила я как-то у МагДа. Те взглянули на меня устало. Одна покачала головой, другая сказала:

— Какая разница. Просто дело уже давно шло именно к этому.

Многие высказывались за то, чтобы прикончить Эза. Я и другие возражали. МагДа взяли нашу сторону, и это всё решило. По их расчётам, избыток милосердия должен был сослужить нам в конечном итоге лучшую службу, чем избыток мстительности. Даже тогда, когда никто из нас по-настоящему не верил ни в какое будущее, МагДа планировали его.

Я жалела Эза, хотя и презирала, конечно, тоже. Мне казалось, что совершённый им чудовищный поступок не пройдёт для него бесследно; что он либо очистит его, либо окончательно превратит в монстра. Меня шокировало то, что, убив человека, он умудрился остаться таким же жалким, как и прежде. Он глупо обижался. На все мои вопросы отвечал с детским нахальством. Он хотел рассказать мне свою жизнь, как делал с Ра, на Языке, для Хозяев. И продолжал с того места, на котором они остановились.

Он часто темнил. Например, он так и не сказал, с каким заданием его прислали к нам — а я не сомневалась, что задание у него было, — и о том, какая роль отводилась ему — и Ра — в свержении властей Послограда. Мотивы, которые заставляли его держать это в секрете, тоже были непонятны: впрочем, с мотивами всегда так.

Не знаю, как новость о смерти Ра — вернее, того, кто стал им чисто технически, — просочилась наружу, но о том, что его, а значит, ЭзРа, больше нет, узнали в Послограде. Охранник, шпионская осокамера, кто-нибудь из послов; двойник мог сболтнуть это временному партнёру просто ради того, чтобы заполнить паузу. Знание переполнило Послоград. На четвёртый день после смерти Ра я проснулась от колокольного звона. Секты созывали своих верующих. Я поняла, что скоро толпа, осознав бессилие служителей, начнёт осаждать нас требованиями сделать хоть что-нибудь.