Чаша небес - Ларри Нивен Страница 47

Следовательно, идеи и понятия просто возникали в ее Сознании, словно бы из ниоткуда. Двуногие понятия не имели, как и где те формируются. Что еще хуже, они и не способны были это установить. Большая часть их разумов была от них наглухо заперта.

Удивительно!

Но это работало.

Слабым местом их стратегии оставался недостаток подлинного внимания. Существа эти были сами себе незнакомцами. Они принимали решения, не постигая, какие элементы личности в действительности за это ответственны. Вероятно, они даже не отдают себе отчета, почему выбирают тех, а не иных сексуальных партнеров!

Это спровоцировало дальнейшее озарение. Дает ли им такая ментальная архитектура больше свободы, чем принятая у Народа… или меньше? Какие преимущества можно получить, полностью замаскировав Подсознание? Хотя бы это и вносило несомненно устрашающий элемент дестабилизации, как неоспоримо свидетельствует древняя история ее вида? Неконтролируемые Подсознания рождают стремления и порывы, способные смести целые цивилизации. Если, разумеется, их вовремя не усмотреть и не взять под контроль.

Она никогда прежде не осмеливалась задумываться на такие темы: каково это – работать в ином режиме интеллекта, с замаскированным Подсознанием. Насколько это выгодно?..

Под угрозой основополагающие ценности Народа, дающие ему превосходство. Под угрозой даже их свобода.

Она понимала, что обязана верить в свободу воли, хотя и способна проанализировать свой разум в мельчайших деталях. Для чужаков все должно быть так же. Логика проста:

Если свобода воли действительно существует, значит, она сделала правильный выбор.

Если свободы воли в действительности не существует, сделать неправильный выбор ей тем не менее было невозможно, за отсутствием такового.

Следовательно, вне зависимости от существования свободы воли выбора как такового у нее не остается.[28]

В этом Народ и Позднейшие Захватчики ничем не отличались.

Маленькие приматы жили насыщенной ментальной жизнью. Та была даже глубже, чем казалось им самим. Они неспособны обозреть ее в целом, окинуть мыслеоком обширные континенты адаптивного бессознательного. Им не дано узреть величие ландшафта разума, отрезвляющее и пылкое одновременно. В своем забавном маленьком корабле они странствовали в окружении, разительно отличном от их родного мира. Вероятно, они даже не рассматривали возможности постройки Звездокорабля для более основательного исследования Галактики. Впрочем, более вероятно, что они попросту не могли его построить и вынуждены были ограничиться простыми машинами. Они молоды, неопытны, обречены на страдания.

Ситуация, в которую они попали, трагична.

Они выбрались к звездам с мозгами, которым эволюция даровала способность управляться с миром, лишь отдаленно напоминавшим бескрайние запутанные ландшафты их нынешней уродливой архитектуры разума.

В таком случае смерть, скорее всего, станет для них избавлением от столь чудовищной пытки.

25

Сообщение от Редвинга несколько взбодрило их, но затем они снова упали духом, задав себе простой вопрос: И что дальше?

Лучевик Лау Пиня не мог достичь «Искательницы солнц». И это неудивительно: у Редвинга была в распоряжении мощь мегаваттного излучателя на частоте 14,4 ГГц, а вот трансивер Лау Пиня, даже полностью заряженный, выдавал лишь ватт или два нефокусированного сигнала.

Они зашли в тупик. Бет наблюдала, как группа на это отреагирует, но тут Абдус, после целого дня ленивой возни по хозяйству, сотворил чудо.

– У меня есть чем вас порадовать! – воскликнул он. В руке у него была одна из тех полезных фляг, которыми Сервы снабдили узников для кухонных работ. Теперь, когда рутину добывания и готовки еды, обычно отнимавших львиную долю походной жизни, удалось стряхнуть с плеч, у них появилось свободное время. Люди собрались в круг, ничего особенного, впрочем, не ожидая. Абдус расставил перед ними маленькие чашки, изготовленные Сервами, и разлил туда мутную жидкость.

– Тост! – провозгласил он громогласно.

Те выпили.

– Самогон! – удивился Фред.

Абдус выглядел уязвленным.

– Нет, вино. Это вино, я его сделал из перебродивших фруктов, которые они нам приносят.

– Бормотуха! – в один голос воскликнули Лау Пинь и Майра. Майра даже за живот схватилась в показном жесте.

А все-таки им понравилось. Бет показала, что ей больше не наливать, и оглядела остальных. Они гримасничали, но пили, вкус их не останавливал. Смех становился громче и визгливей, шутки – забористей, небылицы – вопиющими. Глаза разгорались, веселье переходило в откровенный ржач. После всего случившегося им надо хоть как-то расслабиться, может, само по себе это и не так плохо. Алкоголь – простейший выход. Пускай себе отрываются, подумалось ей. Она глянула на Фреда Ояму, но у того сделался еще более апатичный вид, чем обычно. В этот момент он как раз промямлил:

– Я не буду.

И отставил чашку.

На следующее утро почти все проснулись с жутким похмельем, долго потирали виски и трясли головами. Когда с работами по хозяйству было покончено, гладкоперые Сервы вразвалочку притащили какие-то цилиндрические канистры и поставили у ног Майры. Она осторожно открыла сосуды и сморщилась.

– Это… это пахнет алкоголем.

Бет скорчила гримасу. Чужаки быстро смекнули, что к чему. Чтобы узники сидели тихо, напоить их сваренным по старому рецепту пойлом, несущим утешение без облегчения. Умно. Тревожно умно.

Лау Пинь, к его чести в глазах Бет, сказал:

– Не нравится мне, что они за нами следят. Это показывает, что они пытаются…

Он не закончил.

– Что пытаются? – спросила Бет. – Держать нас на успокоительных?

Майра возмущенно замахала руками.

– Да они же просто угощают нас!

Лау Пинь скривился в сардонической усмешке.

– Все гораздо хуже. У них тут явно неплохие химики-органики. Мы не гости, мы лабораторные зверьки. Алкоголь принесли эксперимента ради: посмотреть, как мы отреагируем.

Бет согласилась с ним.

Группа разделилась, поскольку подходило уже, если верить хронометрам скафандров, время обеда (к бесконечному полудню это не имело никакого отношения). Бросили жребий. Лау Пиню пришлось расширять и углублять отхожую яму, остальные жарили рыбу и овощи, которые уже научились ловить и собирать. Но даже простейшая работа здесь требовала некоторых навыков: при 0,1 g мышцы работали совсем не так, как заучил организм. Люди как-то управлялись, но не сказать чтобы рьяно.

Бет тревожилась: от Редвинга ни слова, а они по уши в рутине. Обязанности распределены, рутина покатилась.

Лау Пинь вдруг вскрикнул и побежал к остальным оттуда, где рыл яму.

– Идите взгляните! Слой почвы толщиной едва метр!

Так оно и оказалось. А разве стоило ожидать иного? На Чашу был нанесен тонкий слой, обращенный к центральной звезде и призванный улавливать ее излучение. Но его нельзя было делать чрезмерно толстым, в противном случае от этой нагрузки в