Антон Грановский - Жестокая Земля: Соло-Рекс Страница 49

Клов, рассеянно хмуря брови, захлопал ладонями по карманам куртки.

— Что ты ищешь? — спросил Альтер.

— Сигареты.

Старик повернулся к подоконнику, зачерпнул из горшка с геранью горсть земли, повернулся к Клову, перевернул ладонь и раскрыл ее. Вместо горстки земли на ладони у него лежала пачка сигарет «Кэмел».

— Возьми мои, — предложил старик.

Клов вынул одну сигарету и вставил ее в губы. Достал из кармана зажигалку, выщелкнул огонь и неторопливо прикурил. Потом глубоко затянулся, и его всего передернуло. Вынув изо рта сигарету, он воззрился на нее подозрительным взглядом и проговорил:

— Это мескат?

— Да, — ответил Альтер.

Клов криво усмехнулся:

— Что ж, по крайней мере, теперь мне совершенно ясны истоки твоей мании величия. Ты выкурил слишком много меската, старик.

Капитан швырнул сигарету на пол и раздавил ее ботинком. Когда он убрал ботинок, под ним не было ничего, кроме серого песка.

Клов снова поднял взгляд на старика.

— Что еще ты скажешь? Чем удивишь?

— Я создал новый мир, Клов, и надежно спрятал его от людей. Но я устал. Сильно устал. Мне все тяжелее контролировать созданную мной Вселенную. А телеоники становятся сильнее. Они учатся на собственных ошибках.

— Ты говоришь о Клоаках?

Альтер нахмурился.

— Клоаки — что-то вроде червоточин. Настанет момент, когда телеоники осознают это и проникнут сюда.

— Так ты боишься смерти, — догадался Клов.

Морщинистое лицо Альтера стало еще суровее:

— Если я погибну, погибнет и созданный мною мир.

— И ты думаешь, что я стану твоим защитником?

— Защитником, другом, братом, сыном… — Старик пристально посмотрел ему в глаза своими тусклыми, пожелтевшими от времени и усталости глазами. — Богам тоже бывает одиноко в созданных ими мирах, Клов.

Альтер отвел взгляд, сжал пачку «Кэмела» в руке и снова разжал пальцы — на ладони у него лежала роза. Он дунул на розу, и она взвилась с его ладони облачком серой пыли. Альтер перевел взгляд на капитана.

— Ты такой же, как я, Клов. Но тебе сложно это осознать.

Клов дернул щекой:

— Чушь. У меня даже мнемолинии липовые.

— Дело не в мнемолиниях, и ты это знаешь. Реальность у нас здесь. — Альтер легонько стукнул себя согнутым пальцем по виску. — Это непросто осознать, но я говорю тебе правду. Человек движется на ощупь, во тьме, отвоевывая куски реальности у небытия. Попробуй представить себе это.

Образ возник в голове Клова как бы помимо его воли. Он увидел человека с фонарем в руке, осторожно пробирающегося в кромешном мраке. Свет фонаря выхватывал из тьмы фрагменты мира, но как только луч передвигался дальше, фрагменты эти снова погружались во тьму, и только что существовавшие вещи развоплощались в этой тьме, снова становясь ничем.

— Фонарь — это твой разум, — сказал Альтер, внимательно глядя на Клова. — Попытайся это понять.

— Вселенная существует независимо от разума, — упрямо заявил Клов.

Альтер усмехнулся и проговорил с горечью:

— Об этом пишут в учебниках. Но полагать так — ошибка. Мир обретает свойства лишь под взглядом разумного наблюдателя. Ты это поймешь, Клов. И как только ты это поймешь…

— Почему именно я? — перебил капитан, глядя на старика холодным взглядом.

Альтер пожал плечами:

— Не знаю. Так получилось. Считай это случайным стечением обстоятельств.

Клов обдумал слова Альтера и спросил:

— Существуют ли другие уровни бытия?

— Допускаю, что да, — ответил тот спокойно. — Но я никогда не пробовал туда проникнуть.

— Почему?

— У меня было слишком много дел. — Альтер улыбнулся и добавил: — Думаешь, так просто создать новый мир?

Клов молчал, о чем-то размышляя. Альтер не торопил его. Некоторое время он тоже ничего не говорил, разглядывая стакан с виски и кусочками льда, затем поднял на Клова усталый взгляд и промолвил:

— Твой путь занял полтора года, Клов. На твоем пути было много трудностей, но ты преодолел их все. Теперь ты здесь. Будь со мной, Клов. Помоги мне.

Несколько секунд капитан не двигался, брови его сошлись на переносице, на скулах обозначились желваки. Потом лицо Клова расслабилось, а в глазах появились спокойствие и уверенность, как это бывает у человека, который принял важное и твердое решение.

— Хорошо. Я помогу тебе.

Он вынул из кобуры пистолет и направил его Альтеру в лоб.

— Что ты делаешь? — растерянно спросил тот.

— Помогаю. Разве не этого ты хотел?

Губы старика побелели.

— Если ты убьешь меня, — пробормотал он дрогнувшим голосом, — ты уничтожишь целый мир.

— Тогда я создам новый.

Последним, что он увидел перед тем, как нажать на спусковой крючок, было землисто-бледное лицо Альтера и его тусклые глаза, в которых не было ничего, кроме усталости и страха.

Эпилог

Он слышал гомон детей на улице, бормотание радио, глухой смех, сопровождающий застолье за стеной, но все эти звуки были слишком далеки, а сон, в который погружался Клов, был слишком близок. По каким-то причинам сновидение перенесло его в кухню, где хлопотала его мать — живая, молодая, красивая. Ласково поглядывая на Клова, она выложила на противень пирожки и сунула их в духовку. Почти тотчас же по кухне разнесся запах сладкой, печеной сдобы. Мать выпрямилась и с любовью посмотрела на Клова, который превратился в маленького мальчика. Он заметил, что щека матери испачкана мукой, и вспомнил, что это он сам извозил руку в муке, а потом погладил мать по щеке «мучными» пальцами.

— Теперь нужно немного подождать, Клов, — сказала мать глубоким, полным нежности голосом. — Просто немного подождать.

Клов вздрогнул и открыл глаза. Его мать исчезла. Над головой белел потолок, а сам он лежал на жесткой кровати.

Как долго продолжалась его дрема?.. Минуту?.. Час?.. Вечность?..

Глядя в белый потолок, Клов тщательно прислушался: сперва к звукам окружающего мира, потом — к себе. Он услышал шорох занавески, колышимой ветром, далекие звуки улицы и чье-то легкое дыхание. Чувства опасности не возникло, и Клов решился повернуть голову.

Сперва он увидел лишь расплывчатый силуэт, освещенный ярким летним солнцем. Глаза его заслезились от яркого света, но зажмуривать их Клов не стал. Наконец капитану удалось сфокусировать взгляд, и он увидел тонкую фигуру в легком платье и красивое женское лицо, обрамленное белыми волосами.

Сердце Клова наполнилось ощущением счастья. Он разлепил спекшиеся губы и хрипло проговорил:

— Анна!

— Да, милый, — ответила жена. — Это я.

Она взяла руку Клова, поднесла ее к губам и поцеловала. Потом ласково погладила ее тонкими пальцами. Клов улыбнулся. Лицо у него онемело, и улыбка вышла напряженной и кривоватой — пародия на улыбку, а не улыбка, но он был рад и такой.

— Значит, мы живы? — сказал он чуть окрепшим голосом.

— Да, Клов! Мы живы! Ты и я!

Голос жены был мягким и ласковым. Клов снова прислушался к своим инстинктам и ощущениям. Окружающий мир был слишком хорош, чтобы быть настоящим. Не было ли здесь подвоха или ловушки?

Клов ожидал, что в душе шевельнется чувство опасности, как это не раз бывало в рискованных ситуациях, но не почувствовал ничего подобного. Он не ощущал никакой опасности. Напротив — только полное умиротворение. На душе у него было спокойно и хорошо, как не было уже много месяцев.

Клов вгляделся в черные, миндалевидные глаза жены и попросил:

— Расскажи мне, что случилось, Анна.

— Религиозные повстанцы взорвали аэробус, на котором мы собирались лететь на острова, — ответила жена. — Ты сильно пострадал.

— Насколько сильно?

— Ты умер. Но, слава Богу, в аэропорту дежурила машина Центра Крионики. Страховка покрыла все расходы на заморозку.

— А ты? — спросил Клов, с тревогой оглядывая лицо и открытые плечи жены. — Ты не пострадала, Анна?

Жена улыбнулась:

— Почти нет. Отделалась ушибами и ссадинами.

Клов перевел дух.

— Значит, с тобой все в порядке, — сказал он, словно пытался зафиксировать этими словами наличествующее положение вещей.

— Да, — ласково ответила Анна. — Я в порядке, милый. И ты тоже в порядке. Теперь ты в полном порядке, милый.

Она смахнула с ресниц слезу.

— Не плачь, — сказал ей Клов.

— Не буду.

— Сколько времени я пробыл в криоцентре?

— Полтора года. Все это время я копила деньги на твою реанимацию. Даже объявила благотворительную подписку.

— Вот уж не думал, что в наше время остались милосердные люди.

— Деньги слали со всей страны. Но бо€льшая часть средств поступила из Благотворительного центра Пастыря Накамуры.

Анна наклонилась и поцеловала Клова в губы. Потом выпрямилась и продолжила: