Олег Костенко - Хозяин вечности. Дочь наемника Страница 5

Илари представил себе родную зелёную планету и довольно улыбнулся.

С тёплым чувством Анамерис припомнил собственную усадьбу, спроектированную и построенную ещё его дедом. Каждое дерево, каждый крупный камень поблизости от усадьбы имели там собственный символический смысл. Садовые дорожки повторяли очертания старших рун. А весь комплекс, если смотреть на него сверху, представлял собой своего рода гиперсимвол с многоплановым значением и несколькими смысловыми уровнями. Символ настолько сложный, что даже среди илари полностью дешифровать его были способны отнюдь не все.

Вспоминая усадьбу, Анамерис не мог не припомнить и её обитательниц. Иринда! Анатист! Марилиэль! Илари печально вздохнул. Он никогда не думал, что будет так тосковать по своим трём жёнам.

Анамирис подумал о людях: интеллект их самок ни в чём не уступал мужскому, и потому, они во множестве присутствовали на «Станции синхрониума». Хотя с полностью разумными самками наверняка бывали свои проблемы.

Среди его собственного народа, тоже порой появлялись женские особи с полноценным, мужским разумом. Как правило, они были преисполнены амбиций, и очень редко соглашались идти в гарем. Хотя, как ни странно, на них тоже находились любители.

Анамирис мысленно пожал плечами и снова представил себе лица своих жён. Таких глупеньких, таких милых, таких преданных. Нет, уж, пусть лучше всё остается, как есть. В конце концов, немножко можно и потерпеть. Ради науки!

Кожу под браслетом на левой руке слегка защипало. Это был сигнал вызова. Наверняка кто-нибудь из людей, – подумал Анамирис. Только они будут использовать техносвязь на столь малой дистанции. Человеческая раса почти поголовно была лишена способностей к псионике.

Звезда сияющая в ночи бросил короткий взгляд на браслет. Так и есть: на его поверхности выступило имя Стива Юргенса. Это был один из его коллег-теоретиков.

Проведя рукой по браслету, Илари активировал связь. В помещении зазвучал голос Юргенса.

– Не спишь ещё, звёздочка наша ночная?

Анамирис уже настолько привык к обществу людей, что даже не поморщился от такой вульгарности. К тому же, он не сомневался, что для того, что бы вызвать его так поздно, у Юргенса должны были быть веские причины. Не смотря на несколько развязанный стиль поведения, тот всегда с уважением относился к уединению других.

– Ладно, выкладывай, что случилось, – откликнулся Анамирис.

Он уже давно решил, что в отношении людей не стоит тратить время на цветастые и длительные приветствия, принятые среди Илари. Метафоры тоже сводил до минимума. Всё равно люди были не способны оценить истинный слог. Вскоре, к своему собственному удивлению, он обнаружил, что подобная манера ему даже нравится. Очень уж много времени экономилось.

– Будет лучше, если ты сам увидишь, – ответил на вопрос Юргенс. – Можешь прийти в зал Синхрониума?

А вот это уже становилось интересным. Анамирис вернулся из зала всего полтора часа назад. Что же такое могло случиться с нашей старушкой галактикой, что его просят вернуться?

– Хорошо.

– Жду тебя у четвёртого входа.

И Стив Юргенс отключился.

Жилой блок станции походил на этаж в обычной человеческой гостинице: хорошо освещённый коридор, с шеренгами дверей с обеих сторон. И это несколько разочаровывало Анамириса. По его мнению, от древних стоило ожидать чего-либо более оригинального.

Станция действительно была построена предтечами. Люди и кавай, а именно они составляли сейчас основной контингент станции, лишь приспособили её к своему пребыванию.

Наконец Илари прошёл через ведущую в зал дверь. Он находился внутри большой стеклянной галереи. Галерея огибала огромное замкнутое пространство, размером в несколько футбольных полей. Внутри, почти заполняя целиком весь этот объём, находился светящийся выпуклый диск.

Его свечение не было равномерным. Большей частью оно концентрировалось в рваных спиральных завитках, отходящих от самого центра. Но ими не ограничивалось, заполняя остальное пространство слабым, истончавшимся к краям ореолом.

Анамирис знал, что, долго глядя с галереи наружу, можно было попросту потерять чувство реальности. Начинало казаться, что ты находишься в звездолёте, за пределами млечного пути, и наблюдаешь собственную галактику со стороны: настолько совершенным было раскинувшееся перед ним изображение.

И это не была голограмма, мгновенный срез времени. Любое изменение оригинала, немедленно вызывало изменение на модели. Она реагировала мгновенно, то есть вопреки постулату об ограничении скорости распространения сигналов. Созданная предтечами модель Млечного пути непостижимым образом получала информацию со сверхсветовой скоростью.

Анамерис поискал глазами Юргенса. Человек стоял возле внешней стены, задумчиво разглядывая галактику. Словно почувствовав взгляд Илари, он повернулся. Анамирис подошёл к нему и некоторое время то же разглядывал звездный диск. Никаких изменений заметно не было.

Ничего удивительного. Даже у этой огромной модели масштаб был ничтожен, по сравнению с оригиналом. А значит, любое изменение видимое не вооружённым глазом означало бы галактическую катастрофу, причём колоссальную.

Когда Анамирис решил, что ожидание чересчур затянулось, то коротко бросил:

– Выкладывай.

Илари считали, что чем интересней новости, тем больше должна быть пауза. Поэтому Анамирис полагал, что сейчас может рассчитывать, на что-то особенное.

Вдоль внешней, прозрачной стены галереи располагались оптические усилители. Юргенс подвёл Анамериса к одному из них.

– Взгляни, координаты уже установлены.

Заинтригованный Илари приник к окуляру. Глядишь ли в телескоп сквозь космос или через оптический усилитель на модель – разницы никакой. Сейчас усилитель был настроен на окрестности кого-то шарового скопления. Анамерис хорошо видел это сгущение звёзд почти сферической формы.

Обычное, ничем не примечательное шаровое скопление. Анамерис, как не старался не смог найти в нём ничего интересного. Он хотел, было вручную сдвинуть координаты, но вовремя вспомнил, что прибор был настроен именно для демонстрации. Так, чего же он такого не замечает в этом скоплении?

Стоп. А кто собственно сказал, что интересоваться надо именно им? Илари быстро обшарил взглядом видимое в окуляре пространство. Так, это ещё что такое? В левом нижнем углу, он разглядел еле приметное овальное пятно, слабого молочного цвета. Внутри него, словно большая ось, проходила узенькая чёрная чёрточка.

Анамерис довёл увеличение до предела. Теперь пятно занимало почти всё поле зрения. Что же это такое? – подумал он. – Странно. Чёрточка превратилась в слегка изломанную линию. По началу он решил, что видит обычную темноту космоса. Но потом понял, что темнота не прозрачна: звёзды сквозь неё не просвечивали. Это ещё, что за фокусы? – подумал илари, – на пылевое скопление не похоже. Он вопросительно посмотрел на Стива.

– Автоматическая сканирующая система обнаружила аномалию сорок минут назад, – пояснил тот.

Анамирис знал, что часть оптических усилителей постоянно работала в автономном режиме. Последовательно сканируя модель, они искали малейшие изменения, произошедшие с моделью с момента последнего наблюдения.

– Поскольку этот сектор не считался перспективным, то последнее его наблюдение, с таким разрешением происходило почти две недели назад.

Анамирис едва заметно кивнул. Он знал основные приоритеты сканирующей программы.

– Что-нибудь конкретное выяснили? – поинтересовался он.

– Аномалия слегка фонит, но так слабо, что даже лёгкой «ласточке» нечего опасаться.

К дискуссии постепенно подключались другие подошедшие специалисты.

– Мне кажется, мы имеем дело с нарушением в самой модели, – произнёс кто-то. – В конце концов, карта не территория.

– Если верны некоторые теории насчёт модели, то, как раз территория, – возразили ему.

– Длинна, только тёмной черты, примерно полтора световых года.

Такое образование не могло появиться за две недели.

Анамирис не слишком вслушивался в дискуссию, вполне разумно полагая, что данных для выводов ещё слишком мало. Илари вновь приник к окуляру. На этот раз тёмная извилистая черта почему-то показалась ему зловещей, словно трещина в самой ткани реальности.

Он отодвинулся от окуляра, сам, удивившись невольно пришедшей в голову аналогии. Пожалуй, обычная склонность илари к метафорам, на этот раз сыграла с ним неприятную шутку. Он снова вгляделся в изображение. Но аномалия менее зловещей не стала. Анамирис задумался. Представители его расы, как правило, доверяли своей интуиции. Она оправдывала себя в большинстве случаев. Но что же в этом образовании такого зловещего?