Кристиан Бэд - Дурак космического масштаба Страница 5

понатаскал. Мы ведь тогда месяц не боевой корабль были, а корабль-лазарет — весь экипаж в карантине. Еще комиссия специальная меня изучала, что я из себя такого представляю, раз смэшники меня не зомбировали, как остальной экипаж. Весь месяц мучили — то один тест, то другой… Ничего не нашли. Не мог же я признаться, что просто связь выключил.

А поощрение генерал записал, не обманул. ></emphasis> * Полуслепая длинноносая зверушка

История третья. «Четыре звездолёта не в масть…»

Форпост. Отсиживаем задницы. Приграничная полоса между мирами Империи и Экзотики. Самое начало 300-летней войны. Вернее, момент, когда ещё почти никто не верит, что война эта уже началась. Начальство психует: проверки внешнего вида и боевой готовности следуют не по графику, а как Хэд на душу положит. Говорят, капитан с утра наливается по самые гланды, от чего глаза его обзавелись синими кругами и по-особенному так выпяливаются. Видимо, мозги давят на них в эти моменты с удвоенной силой… Правда, Дьюп считает, что кэп просто мало спит. Однако и навигатор заперся в каюте! Делает вид, что болен. В отличие от капитана он на люди пьяным не показывается. «Старички» корабельные травят, будто не только на нашем КК[9] капитан и навигатор квасят… И мы злимся. Нам пить нельзя. Условия пока еще не боевые, а значит, спиртного — ёк.

На дежурстве личный состав одолевает дремота, потому что в свободное время все режутся в вахреж, захватывая и время сна.

Вахреж — замудреная, но азартная гаросская игра. Вся беда, что разыгрывается она очень медленно, а бросать потом жалко. Пока был рядом Дьюп, я и не играл вовсе. То есть почти не играл. Но потом Дьюпа и еще четырех лучших стрелков с нашего корабля вызвали в штаб армады… Будь я в паре с кем-то другим, меня бы тоже вызвали, показатели у меня стабильно растут. Но считается, что мы из одной пары, а Дьюп — старший.

Я не в обиде, всё равно его дальше штаба никуда без меня не пошлют. Просто, будь рядом Дьюп, он бы сумел объяснить мне, какая это азартная игра — вахреж. Но Дьюпа продержали в штабе неделю. Как потом выяснилось, чтобы не допустить утечки информации. И заняться мне, кроме вахрежа, было просто нечем.

Вахреж похож сразу и на кости, и на карты. В наборе специальный кубик, колода. Мастей две — «армада» и «галактика». 16 стрелков равны четырём звездолетам или армаде, а 16 планет — четырём звездам или одной галактике. Еще есть карты «бога и промысла» — четыре вестника, два ангела и бог войны; карты «денег» — пять сундуков; карты «ярости и боевого духа» — три пламенные

речи; карты «страстей» — бабы, деньги и наркотики, всех по паре. Причем к картам «страстей» для верности надо прикупать карты «бога и промысла»… Ну, там много тонкостей. Да, ещё четыре джокера.

Игра начинается с раздачи всех карт. Число игроков любое, в пределах разумного. Но лучше — четыре или восемь. Потом разрешается меняться картами. Сколько игроков — столько мен. Причем меняемся, не зная, «кто есть кто». И только после мен все по очереди зажимают в кулаке кубик, и в зависимости от состояния нервов играющего кубик и карты в его руках меняют цвет.

Одни игроки оказываются представляющими условно «нашу» армаду, другие — армаду «чужих», в нашей колоде — хаттов. Если у вас в руках магазинный компьютерный «кубик», то он просто разделит

играющих на две команды. Но если у вас настоящий каменный кубик с копей Гароссы,

он разделит игроков, повинуясь самым тонким излучениям психики: вы поругались за ужином — и вот вы уже враги! Мы, конечно, легко обманывали потом этот «чувствительный» кубик, но поначалу было забавно узнать, кто к кому в команде неровно дышит. Ну а дальше всё просто. Тот, кто ходит, кидает кубик и в соответствии с выпавшим символом выбрасывает карты. Принимать нельзя, но можно передвигать «недобитых» своим игрокам. Отбитые правильно карты меркнут, и смухлевать в вахреже практически невозможно. Зато комбинаций тысячи. Чтобы спланировать хоть что-то, нужно иметь мозги объемом с корабль. Выигрывают в вахреж или прирожденные стратеги, или полные идиоты (их ходы просчитать нельзя). Я не был ни тем, ни другим и стабильно проигрывал. До определенного момента я мог удерживать ход игры в голове, но через два-три десятка ходов всё так запутывалось… Но я играл, потому что Веймсу прислали шикарную просто колоду и настоящий гаросский кубик. Такой кубик даже в руке подержать и то приятно. На ощупь он

теплый и… не передашь — живой словно. Ну и сами рисунки на картах завораживали

— мастерская работа.

Играли на символические суммы, но и это для меня было тогда много. (Своё

полугодовое жалование я вложил в одно рискованное предприятие.) И к концу недели играть мне стало не на что. Сел «в последний раз», расслабился оттого, что денег нет, и вдруг …выиграл. А потом еще раз выиграл. А потом вообще выиграл не «на круг» со своей командой,

а один, когда все «свои» уже вылетели. И я понял, что научился играть. Вернее, в башке у меня что-то переключилось таким образом, что я перестал «играть» в стратегию, а начал ею жить. Ну и понятно, что играть в вахреж мне теперь стало гораздо интересней. И со мной, видно, тоже стало неплохо. По крайней мере, Веймс, Кэроль и иже с ними, что поначалу подсмеивались, стали всё чаще звать в игру и даже

подсаживались теперь в столовой, чтобы перекинуться парой фраз, это ко мне-то, к птенцу неоперившемуся. И …кому не помню, но пришла в чью-то больную голову красивая мысль. Разделить всю обслугу верхней палубы на «своих» и «чужих» и устроить что-то

вроде чемпионата по вахрежу. А потом, кто победит, — сразиться с нижней палубой. Там, говорили настройщики, тоже вовсю играют в вахреж. Ну… мы и схлестнулись. Настоящая гаросская колода была одна, а потому решили играть четверо на четверо. И пока одна «своя» четверка играла, полпалубы болело за нее, а вторая половина крысилась. Счет вели не только по победам, но и по количеству захваченных галактик. В конце концов в финал вышла-таки наша четверка — я, Вэймс, Кэроль и Ламас (настройщик наш). И тем же вечером мы направили зашифрованную петицию на нижнюю палубу. Могли бы, конечно, через настройщиков передать, но больно тихо всю эту неделю вело себя начальство, ребята и оборзели. На нижней палубе такого отбора, как у нас, конечно, не было, но техники посовещались и написали, что выставят четырех своих.

Играть решили «по грязной» связи, так называют на армейском жаргоне внутреннюю связь корабля. «Грязная» она потому, что в любой момент в неё могут просочиться капитан или навигатор. Однако вариантов больше не нашлось. Наша верхняя оружейная палуба практически не соприкасается с технической, где живет обслуга двигателей. Мы вниз вообще не спускаемся, к нам свободно поднимаются только настройщики. Для остального

техперсонала — вход «наверх» — только по пропуску. Предполагается, что «стрелки»

для «технарей» что-то вроде небожителей, но на деле от нижней палубы зависит так много, что отношения между «верхом» и «низом» сугубо дружеские. И обеим палубам за нарушение субординации регулярно влетает. Правила обсуждали долго. Наконец, решили, что играть будем сразу двумя колодами, кидая два одинаковых электронных кубика (второго гаросского просто не было) по разные стороны экрана. А за условно «отбитыми» картами будут следить специально выбранные парни. (Без соприкосновения карты не меркли, и появлялась возможность стянуть что-нибудь из «отбоя»).

Ночь перед решающей игрой я спал плохо. Всё время снилась какая-то обрывочная хрень без начала и конца… А утром выяснилось, что вернулся Дьюп. Вернее, я еще ночью, сквозь сон отметил, как его плечистая тень шлюзанула по

нашей общей с ним каюте и осела, булькая, в душе. Но в полном объёме до меня это дошло только после сигнала «подъём». Мы обнялись, и тут же загромыхал по громкой связи экстренный приказ: «Уродов» за пульты».

«Уроды» — на корабельном жаргоне — стрелки основного состава. В обычное время основной и сменный составы дежурят по графику, но любой приказ по армаде — и основной состав шагом марш за пульт, даже если ты пять минут как сменился с дежурства. Мы с Дьюпом — «уроды». Новичков вроде меня в основной состав ставят редко, но психологи посчитали, что моя нервная система выдержит. Ну она и выдерживает почему-то. В общем, мы, не жрамши, разумеется, взлетели в оружейный «карман», защелкнулись в креслах. Вернее, я защелкнулся, а Дьюп напузырник надевать не стал, только всунул свою бритую башку в шлем.

Динамики голосом капитана объявили вторую степень готовности и заткнулись. Время поползло. Даже поболтать было нельзя. Дьюп полулежал в кресле и что-то жевал. Он так и полсуток мог пролежать. Меня же сильно клонило в сон. А в голове крутились обрывки последней игры в вахреж, когда Ахмал Ахеш, вылупившийся из той же академии, что и я, но годом