Джулиан Мэй - Алмазная маска Страница 5

–  Элен? – Роги словно окаменел. – Я не знал, что у нее есть домик на Кауаи. Она ведь приходилась Терезе бабушкой.

Я могу перенести сюда твой персональный компьютер и все необходимое оборудование из Нью-Гемпшира. Даже твою кошку Марсель, если пожелаешь.

–  Не… думаю, что мне будет удобно в доме Элен.

Память о ней до сих пор не дает тебе покоя?

–  Нет… Уже нет…

Тогда соглашайся. Она бы не стала возражать.

Старик вздохнул.

– Хорошо. Как скажешь. Тащи сюда компьютер, тащи старую мою пушистую приятельницу… Привези также запас хорошей еды и питья.

Он поднялся, размял затекшие руки и ноги. День выдался длинный, трудный, обильный на приключения… Сильный дождь по-прежнему усердно поливал горное плато.

– Слушай, может, мне провести ночь здесь? Ты не будешь против?

Если тебе так удобней…

Роги кивнул.

– Мне здесь хорошо. Сверхбезопасно! Как-нибудь попрошу Маламу Джонсон поподробнее рассказать мне об этом капище. Вот что интересно – помнишь, после поминальной мессы в соборе Святого Рафаэля Малама, казалось, решила, что тебе уже приходилось бывать в этом месте.

(Смешок.) Кахуны слишком много знают. Все они относятся к аномальному типу оперантов – так считают знатоки из крондак… Слушай, не пора ли тебе поужинать и баиньки? Время уже позднее… У меня есть еще дела. Утром вернусь, и мы займемся переездом.

–  Поступай как знаешь, – ответил Роги и откинул верхний клапан рюкзака. Метачувство подсказало ему, что теперь он один в пещере. Значит, можно устраиваться основательно. Он достал миниатюрную микроволновую печь и сухие полуфабрикаты, которые при мгновенном нагреве превратились в аппетитную, зажаренную в чесночном соусе куриную ножку, рис особого приготовления, пирог с ананасовой начинкой – от него еще исходил ароматный парок. Из той же печи, переключив режим, он вытащил стакан крепкого холодного пунша. Ужин удался на славу… Потом, уже забравшись в спальник с похрустывающим, свежайшим вкладышем, он долго, с помощью телепатического луча рассматривал фотографию редчайшей на земле птички. Любой любитель-орнитолог позавидует ему…

То-то бы Доротея Макдональд обрадовалась!

Ведь только из-за нее он сбежал на остров – его сюда тянет постоянно, желает он того или нет. Он-то, может, и не сознает этого, но где-то в глубине бессознательного накрепко засело – Доротея, Кауаи… Кауаи, Доротея… Боже, что за глупые мысли! Но такие милые… Ее образ вновь возник в памяти – женщина, которая всегда прятала лицо за маской.

Костер скоро совсем погас – бледным пятном светилась в темноте горка пепла, ларец стоял на возвышении, снаружи лил дождь, воздух в пещере был пропитан ароматами цветов. Горелая горечь уже совсем развеялась… Вот что странно – запах ягод мохиканы теперь удивительно напоминал духи «Бал в Версале».

«Почему ты так решил? – лениво, сквозь дрему спросил себя Рогатьен Ремилард. – Может, колдуны-кахуны принялись за дело? Или Фамильный Призрак в компании с Доротеей затеяли игру в салочки в моей голове?»

Спустя несколько минут он уже спал, кошмары – Фурия, Гидра – теперь не мучили его. Даже Алмазная маска не пугала холодным блеском… Ему снилась женщина… Глаза ее сверкали, золотистые волосы отливали земляничным цветом. Он поцеловал ее на вершине горы Вашингтон, что в штате Нью-Гемпшир. Это случилось за год до того, как на Земле узнали, что за пределами Солнечной системы существует Галактическое Содружество.

Утром после пробуждения он напрочь забыл о своем сне.

1

Из мемуаров Рогатьена Ремиларда

Галактическое Единство!

Боже, как мы, земляне, страшились его!.. Вопреки всем убедительнейшим доводам, вопреки всему, в чем горячо убеждали нас Поль, Ти-Жан и Доротея. Я тоже был в числе сомневающихся. Теперь – спустя годы и годы – вся оппозиция Вторжению представлена в моем лице – я единственный оперант, не охваченный материнской заботой межзвездного Единства.

До сих пор я горжусь тем, что принимал участие в восстании. Я – последний из тех, кого добрым дядям-попечителям не удалось заставить переменить веру. Вот вам нос, незваные гости!.. Видали?.. Вот и ладушки!.. Плевать я хотел на все ваши чудесные мистические, спиритуалистические игрушки, которыми щедрое Галактическое Содружество поделилось с туземцами-землянами – теперь все мои одаренные метаспособностями однопланетники с ликованием слились с Галактическим Разумом и с восторгом, продав душу, занялись мифологическим психотворчеством по установлению рая в космосе. Даже эти странные молодые люди – среди них есть и мои родственники, – что когда-то сбежали в эпоху плиоцена, теперь поют осанну новоиспеченным доброжелателям. Пусть их!.. От меня вам этого не дождаться… Никак нет, ваши величества!.. Я человек маленький, живу скромно, образ жизни, простите, веду честный и тем горжусь. Идеалов не предавал-с!.. Не испытываю потребности-с…

Так что не пытайтесь переманить меня на свою сторону. Надзирать – надзирайте – вы же все это время, до той поры, пока на Землю не вернулся Фамильный Призрак, глаз с меня не спускали. Потом, вероятно, решили: что нам старика опасаться, оперант он мелкотравчатый, пьет, ковыряется в своей книжной лавке… Нет, он положительно безвреден. Согласен с вами, ребята, я – букашка… пока меня не загонят в угол.

Я сам стараюсь избегать такого развития событий.

Совсем недавно я неожиданно прозрел и до тонкостей уловил смысл той игры, которую вы ведете со мной. Все эти ухищрения – безнадзорность, мемуары – часть задумки его величества Верховного лилмика. Он же главный генеральный Надзиратель, что само по себе смешно. Мне позволено уклоняться от вступления в ваше паучье космическое метасогласие только потому, что в этом случае любой проступок, с моей стороны, можно до поры до времени скрывать от глаз и ушей широкой общественности, тем самым статус-кво, установившееся на Земле – некоторые называют его миллениумом, – будет оставаться незыблемым и всеобщим. В противном случае уже при вступлении все грязное белье, тщательно сохраняемое в моей башке, этаким вороньем разлетится по всей Вселенной. Что тогда прикажете со мной делать? Немедленно приводить приговор в исполнение? Но я нужен, я вам очень нужен…

Эдак с полсотни годков назад со мной церемониться бы не стали. Сразу после разгрома восстания никто против изливающего свет на людскую червь Разума и пикнуть бы не посмел. Тогда бы меня в момент подвели под общий знаменатель. Хотя вряд ли!.. Я же Ремилард – а это особая статья. Не всякому позволено хватать и тащить нас в объятия добродетельного Единства. Любой из Ремилардов – даже погибший, даже отодвинутый в сторону – представляет слишком большую ценность во всей этой игре, чтобы доверить решение их судеб случайным и корыстным исполнителям.

Теперь пришло время, когда можно говорить все что угодно. Трясти самыми испачканными подштанниками. Причем чем публичнее, тем лучше… И меня к этому призывают. Дудки! Я долго не мог понять зачем? Оказывается, причина в том, что любезному моему сердцу Фамильному Призраку жить-то осталось с гулькин нос. Вот вам и Примиряющий Координатор, Верховный лилмик, основатель Галактического Единства! Грех мне ерничать по этому поводу, смерть всех уравнивает, но в любом случае крайне важно, чтобы любое из биллионов разумных существ во Млечном Пути могло из первых рук узнать правду о восстании.

Последствия, которые ждут меня после окончания воспоминаний, меня не интересуют. Будь что будет. Пусть все черные кошки будут извлечены из семейного погреба.

2

Хановер, Нью-Гемпшир, Земля

9 мая 2062 года

За девятнадцать дней до злодейского убийства, которое должно было случиться в Шотландии, в третьем часу ночи, во вторник, Фурия проникла на территорию студенческого городка Дартмутского колледжа.

…Случайный автомобиль промчался по шоссе, огибающему кампус с севера, свет фар шаркнул по верхушкам старых кленов и вязов, выбежавших гурьбой к самой дороге – учебные корпуса, общежития были разбросаны по склону лесистого холма, – стих вдали шум мотора, и снова на площадке перед входом в административное здание сгустилась дремотная тишина. Свет старомодных стандартных светильников едва сочился сквозь густую листву – тусклой цепочкой огней обозначились проходы между строениями, аллеи, спортивные площадки. Два окна горели в служебном корпусе и чуть выше, на холме, в церебральноэнергетической исследовательской лаборатории, основанной на щедрые пожертвования, внесенные в семейный фонд Ремилардов (источник их был неясен), – тоже еще работали.

Мгновения хватило Фурии, чтобы изучить местность. Когда-то, задолго до Вторжения, здесь размещались соляные амбары. Их намечали к сносу, но вскоре городские власти после недолгой проволочки разрешили вновь открывшемуся колледжу строиться на холме. С той поры много воды утекло – расширился и приобрел вес в государственных структурах департамент метапсихологии, с ростом его значения перестраивался и колледж, и если его преподаватели сначала стыдливо отводили глаза и чувствовали себя несколько неуверенно среди других своих коллег, то со временем неловкость и чувство второсортности совершенно исчезли. Теперь Дартмутский колледж считался одним из самых престижных и солидных учебных заведений, готовящих специалистов-оперантов для работы в проектах, осуществляемых Галактическим Содружеством.