Иван Андрощук - Красная нить Страница 5

Нагромождение абсурда продолжается. Далее книга описывает высокоразвитую цивилизацию, созданную… звуками. Звуки мыслящие имеют иную природу, чем те, которые мы привыкли слышать: они – не порождение явлений, не следствие причин, но сами являются причинами материальных последствий, порождают явления. Так, если в их мире звучит выстрел – то нажатие спускового крючка, пистолет и стрелок являются только материальной тенью, следствием, первопричина же всего этого – звук выстрела. Мыслящие звуки (вследствие эволюционного совершенствования они становятся высокохудожественной музыкой; то есть музыка – это своеобразная социальная форма мыслящих звуков, как у нас определённое общество) создали настолько высокоразвитую цивилизацию, что способны легко осуществлять превращения нашего, «вещественного мира». Для них не проблема в считанные секунды создать горный массив, превратить его в просторную зелёную равнину, потом разлить на этом месте безбрежное море, поднять со дна его остров или целый материк – потому что и сама планета, которую земляне назвали Ариадной, создана мыслящими звуками. Музыка в состоянии осуществлять межзвёздные путешествия: одно из таких путешествий привело её на Землю…

Прослушиватель звёзд принял и записал короткий, удивительно красивый музыкальный фрагмент. Мелодия была воспринята как сигнал разумных существ – однако на самом деле это и были разумные существа, – если, конечно можно назвать существами звуки. «Звёздная музыка» была передана средствами массовой иформации, записана и переписана на тысячи дисков и миллионы магнитных плёнок. Нет возможности осознать весь ужас положения пришельцев, нет возможности измерить их ощущения (ибо существа разумные немыслимы без ощущений), когда их записывали и переписывали, когда тысячи молодых людей дёргались «под них» на бесчисленных дискотеках и так далее.

Эти записи и теперь ещё можно услышать на Земле – они сохранились не только в архивных фонотеках, но и в собраниях многих меломанов. Правда, за прошедшие века записи сильно поистёрлись – однако, когда из сплошного шума и треска вдруг вырвется мощный надрывный аккорд, редко кто из слушателей остаётся спокойным. Человека охватывает глубокая глухая печаль, стены кажутся тесными, душат, он рвёт воротник и идёт прочь, долго блуждает по улицам, ничего не видя перед собой, наталкивается на людей, на стены, на деревья и часто приходит в себя далеко от дома, в местах, где ни разу не был.

Так сложилась судьба экспедиции ариаднян на Земле. Что же произошло на их планете с экспедицией землян?

Об этом можно только догадываться: наиболее приемлемое с точки зрения нашей логики объяснение рассыплется в прах от легчайшего дыхания истины. Прежде всего, племя звуков нельзя считать аборигенами Ариадны. Об этом свидетельствует хотя бы уже то, что сама Ариадна была открыта астрономами всего за несколько месяцев до того дня, когда был принят «звёздный сигнал» – в то время как её соседки по системе Барнарда были известны уже на протяжении полтораста лет. Не обнаружили Ариадны и более поздние экспедиции землян, посланные на поиски «Красной нити». Итак, мыслящие звуки были не аборигенами, а строителями планеты Ариадна: «Красная нить» попала как бы на огромную стройплощадку. Это и объясняет ту стремительную смену ландшафтов, которую наблюдали пришельцы.

«Строители» сперва не заметили пришельцев, да и не могли заметить – ведь у них отсутствуют не только органы зрения и слуха, но и какие бы то ни было органы вообще. Очевидно, между собой они сообщаются на каком-то другом уровне – если, конечно, они нуждаются в общении, а не обладают какой-либо формой коллективного сознания. Должно быть, именно это – разность в уровнях существования – и объясняет взаимопроницаемость звуков музыки и звуков человеческой речи. «Услышали» пришельцев только тогда, когда они включили запись «звёздной музыки». Нет, они не узнали её – они не могли узнать её хотя бы потому, что узнавание есть форма возвращения, а мыслящие звуки не знают возвращений. Скорее всего, они восприняли «звёздный сигнал» как нечто близкое: так земляне восприняли бы явление братьев по разуму. И повторное звучание «звёздной музыки» повергло ариаднян в смятение и ужас: ведь это было явное возвращение, причём возвращение к самим истокам: присутствовал источник музыки. Нечто подобное, должно быть, почувствовал бы человек среди огромной толпы, внезапно обнаруживший, что все люди вокруг него – мертвецы.

Наиболее спорное в этой истории – звуки не имели памяти, а значит, и знаний – то есть знаний в том смысле, что мы привыкли обозначать этим словом. Следуя человеческой логике, естественно предположить, что звуки не были разумными, что они сооружали планеты, сами не зная, что делают – так кораллы строят острова в океане. Но то, что происходит дальше, опровергает такое предположение. Осознав возможность возвращения , звуки сразу же обретают память , то есть в немыслимо короткий срок осваивают принцип цивилизации, в корне отличающейся от их собственной. То, что земляне приняли за город, возможно и было памятью или механизмом воспоминания – хоть это мог быть и всего лишь мысленный образ, изнанка лабиринта – связующего звена между мирами. Исчезновение инженера и музыка, «душившая» Лекока, были, очевидно, поиском контакта, проникновением на тот уровень бытия, на котором существуют люди. Звуки обретают зрение: они видят двуногое существо на конце красной нити. Этот образ будит в них очень древнее воспоминание. Корн стреляет. Звучит выстрел. Ариадняне воспроизводят выстрел – и от звука выстрела возникает стрелявший – двуногий с пистолетом в руке. Но это – не человек, а минотавр.

Пистолет и выстрел ариадняне приняли за своеобразный звуковой контактор – так что смерть Лекока была, по всей видимости, несчастным случаем. Звуки не могли предположить, что пистолет – это орудие смерти, ибо смерть – это понятие, вообще неизвестное звукам.

Только позже, когда заработали двигатели корабля, музыка наконец вспомнила людей. Планета Ариадна за считанные секунды превратилась в рой космических кораблей, каждый из которых в точности повторял «Красную нить». Смысл этого жеста книга не объясняет.

Теперь, через много столетий, эти корабли всё чаще встречаются звездоплавателям Земли. Пути «Красных нитей» пролегли вдоль границ Экумены – освоенного землянами пространства. Корабли-призраки появляются неожиданно, на их присутствие не реагирует ни один сверхчуткий прибор. Иногда в освещённой кабине видят людей: странно и страшно узнавать в них тех, кто пропал без вести много столетий тому назад. «Красная нить» рождает в сумерках душ мрачные легенды. Говорят, что её экипаж служит во флоте Дьявола; говорят, что встреча с «Красной нитью» предвещает скорую гибель.

Последнего, к сожалению, ещё не удалось опровергнуть никому.

Постучали. Дверь приоткрылась, и в проёме возникло бледное от коридорного света лицо Мария Монастырского.

– Не спишь?

– Заходи, – капитан отложил книгу и встал.

– Я тут… – он вставил в магазин вида капсулу и включил аппарат. На объёмном экране возник трехмерный цветной рисунок.

Это была звёздная карта. Границы Экумены на ней были исчерчены красным экривером – так, что пространство казалось опутанным паутиной.

– Что это?

– Видишь ли, я обозначил экривером те места, где встречали «Красную нить» и соединил их. И вот что получилось.

– Красная паутина, – медленно проговорил Козленко. На белках его глаз проступили красные прожилки.

– Похоже на паутину. Призрак будто охраняет границы Экумены.

– И ещё никто из встретивших «Красную нить»…

– Не вернулся живым, – рассеянно усмехнулся Марий. Он был действительно бледен. – Сейчас мы находимся вот здесь, – он нажал кнопку, и на экране вспыхнул огонек. В тесном кружеве переплетённых линий здесь зияло окно.

– Тут не хватает чёрточки.

– Нет, капитан. Тут не хватает точки, – глухо возразил Марий.

Некоторое время они молчали, глядя друг на друга. Затем Козленко вдохнул, чтобы заговорить, – но в этот миг взвыла сирена.

– Бежим! – капитан на ходу набросил китель.

– «Красная нить»! – встретил их в ходовой рубке Салазар Непогиба, третий член экипажа. Древняя громадина медленно наползала на боковой экран. Вот появилась пилотская кабина: за старинным громоздким пультом сидел человек. На нём был лёгкий лётный костюм старинного покроя. Человек обернул к «Блуждающим огням» круглое мальчишеское лицо – это был Айвен Жилкишинов. Он был всё так же молод, как восемьсот лет назад, ни одной морщинки не появилось на его лице за эти годы, ни один волосок не побелел на его голове. Айвен приветливо усмехнулся и помахал рукой. Салазар ответил.

– Марий, передай на базу. Координаты… Встретил «Красную нить»…

Марий щёлкнул тумблером. Зашелестел передатчик. Потом наступила тишина.