Стивен Дональдсон - Запретное знание Страница 5

Облегчение. Безопасность. Мир.

Она едва не заснула, когда отчаяние, которому она научилась у Ангуса, спасло ее.

Паника заставила ее выключить прибор.

Когда действительность снова залила ее мускулы и нейроны, чисто внутреннее разочарование вызвало слезы из глаз.

Но она и так знала, что жить с шизо-имплантатом не просто. Она не ожидала, что все будет так легко; она ждала, что сможет научиться управлять собой.

У нее сложилось ощущение, что она требует от себя слишком многого, что ни одно человеческое существо не может быть таким, каким хочет быть; что закон, запрещающий «незаконное применение», был абсолютно правильным. Для того, чтобы заставить служить себе шизо-имплантат, она нуждалась в предвидении – в чем-то вроде хрустального шара. На пульте управления был таймер, и это могло помочь. Но, предположим, она решит отдохнуть и восстановить силы. На сколько времени она может рискнуть погрузиться в сон? Предположим, она даст приток энергии, чтобы подавить усталость в попытке преодолеть тяжелое m и не сойти с ума. Откуда ей знать, сколько энергии необходимо или как долго выдержит ее плоть? По этой причине она должна знать, какие центры ее мозга отключаются во время приступов прыжковой болезни, какие части себя нужно включить, чтобы преодолеть это состояние безумия, когда Вселенная говорит с ней, призывая ее к разрушению?

Она должна тщательно продумывать каждый свой шаг. И каждый шаг был опасным. Любая ошибка, любой недочет, любая случайность могла погубить ее.

Но проблема была глубже. Использование ее Ангусом сделало ее наполовину безумной и абсолютно усталой, даже несмотря на то, что он позволял ей отдыхать. Откуда она могла знать, что безумие и безграничная усталость не являются побочным эффектом использования шизо-имплантата? Как она могла быть уверена, что ее попытки спастись не станут ее проклятием?

Этого знать она не могла. Она была недостаточно мудрой, чтобы таким образом использовать себя.

С другой стороны, она оказалась здесь потому, что Ангус довел ее до грани безумия. И не было выхода, если она не могла воспользоваться своим безумием.

Небольшой толчок прокатился по корпусу корабля – характерная дрожь отхода от причала. Когда помосты и кабели убирались, все на борту знали это.

Времени у Морн осталось совсем немного.

Когда «Каприз капитана» начал дрейфовать, m исчезло. Подсознательное сокращение мускулов, вызванное отходом от причала, заставило Морн поплыть по каюте.

Через мгновение интерком пропищал предупреждение, и команда на мостике включила веретено, вызывающее внутреннее m. Койка переориентировалась самостоятельно. Морн приземлилась на новом полу.

Эти маневры были ей знакомы. Вместо того, чтобы впасть в панику, она почувствовала искреннюю благодарность к Нику, который так быстро восстановил m. Большинство капитанов предпочитало подальше отойти от доков, чтобы быть уверенными, что все нормально, сохраняя нулевое m – прежде чем они включали внутреннее вращение.

Она мрачно нажала следующую кнопку.

Ошибка, ошибка: эта кнопка вызывала боль, казалось, вся поверхность кожи Морн охватило пламя. Ангус сказал ей, что ее отец ослеп в пламени, когда она взорвала аварийный двигатель «Повелителя звезд». Наверное, он чувствовал то же самое, огонь и невыносимая боль, когда каждый нерв корчился невыносимо.

Ее мышцы судорожно сжались. Она яростно ткнула пальцем в прибор, стараясь попасть на кнопку «Отмена».

Она промахнулась. Вместо этого она попала по регулятору, которым пользовалась, чтобы отдохнуть.

Эффект поразил ее. Мгновенно она преобразилась.

Это было магией, чудом нейроалхимии. Из абсолютной боли было создано нечто, в чем она нуждалась больше чем в энергии, нечто, что позволяло ей и дальше иметь дело с Ником – нечто, что никогда не делал в ней Ангус – или потому что не умел, или потому что не хотел этим пользоваться.

В некотором смысле комбинация, которую она случайно набрала, не уменьшила боль, во всяком случае, не полностью. Вместо этого боль преобразилась в нечто совершенно другое – сексуальный зуд, которая сфокусировалась в самых чувствительных местах тела, так что соски грудей Морн горели, словно жаждали поцелуев, а ее губы и чресла стали горячими и влажными, жаждущими проникновения в них.

На несколько мгновений она была так ошеломлена этим ощущением жадной страсти, что не останавливала его. Она не осознавала, что судорожно извивается на койке до тех пор пока по корпусу «Каприза капитана» не пробежала дрожь, сбросившая ее с койки на пол.

Несильный толчок; но достаточный, чтобы судно двинулось вперед. Тем не менее, после падения Морн до некоторой степени пришла в себя; она дотянулась до пульта управления и отключила воздействие.

Даже если страсть Ника включает в себя желание причинить боль, она будет воспринимать это как удовольствие. Она будет защищена…

Неудивительно, что Ангус никогда не пользовался этой комбинацией. Это сделало бы ее парадоксально защищенной; принимающей все кошмары, рожденные его ненавистью; недоступной для страха.

Сейчас она может отдохнуть. В этот момент единственное, что ее волновало, так это когда придет Ник? Сколько у нее времени в запасе? Толчок усложнил направленность m «Каприза капитана»; передвижение по каюте затруднилось. Еще один повод, чтобы лечь на койку, пристегнуться, и пусть усталость унесет ее далеко-далеко. Когда он явится, она сможет бороться с его подозрениями. Каковы бы они ни были. Но до тех пор…

Но она поступила по-другому. Ангус Фермопил научил ее большему, чем они оба осознавали. Нужно было предпринять кое-какие предосторожности, нужен был камуфляж, чтобы скрыть правду.

Морн снова начала трудиться над кодом дверного замка.

На этот раз она заставила его открываться после пятисекундной задержки, писком предупреждая ее, что кто-то хочет войти.

Затем, начиная ощущать возрастание m, она вернулась в санблок, сняла плохо подогнанный скафандр, который дал ей Ангус, швырнула его в утилизатор и приняла душ. Она не торопилась, пока руки ее не налились свинцовой тяжестью от долгого мытья, подождала, пока кожа не обсохнет от санфена. Она не могла смыть свое преступление, но после душа ее тело стало чувствовать себя лучше.

После этого она нагая растянулась на койке и спрятала управление шизо-имплантатом в головах; натянула до подбородка простыню и закрепилась ремнями безопасности.

Когда толчок отодвинул судно от Станции – от спокойствия и какой-либо возможной помощи – она вытянула чистое тело в чистой койке и начала строить то, что можно было бы назвать стратегическими планами. Без помощи воздействия шизо-имплантата она не сможет думать эффективно. Ей нужно подготовить себя ко всем возможным случайностям.

Может быть, и хорошо, что Ангус насильно дал ей столько отдыха. Неважно, что ощущал ее мозг или душа; ее тело не нуждалось во сне.

После выхода из дока «Каприз капитана» должен проделать множество сложных маневров, чтобы не задеть различные механизмы и устройства Станции, антенны, порты, шлюзы и другие корабли; находя высоту и траекторию выхода. Это, вероятно, на какое-то время отвлечет Ника. Естественно, он не обязан лично присматривать за всем этим; команда на мостике наверняка справилась бы и без него. Микка Васацк производила впечатление женщины, которая может справиться практически с любой проблемой. Но большинство капитанов любили лично командовать отходом от Станции. Все эти коммуникационные связи и все рутинные решения идут через центр в силу привычки; но это было полезно, чтобы освежить свой опыт, полезно для поддержания приоритетов и отработки управления командой. Фактически, большая часть капитанов не покидала мостика до тех пор, пока они не оказывались в зоне, не контролируемой Станцией, и не убеждались, что не встретятся с другим судном. Морн не была уверена, что Ник Саккорсо окажется одним из таких капитанов; но надеялась, что он выведет «Каприз капитана» в чистый космос и до тех пор не покинет мостик.

У нее будет какое-то время, прежде чем он подвергнет ее проверке.

Она оказалась права. Хотел он или нет, но он дал ей необходимое время.

Когда он наконец пришел к ней, она была максимально готовой к встрече.

Для этого ей пришлось все разложить по полочкам. Самого Ангуса Фермопила на одну, все, что он совершил с ней, на другую. Жестокая гибель «Повелителя звезд». Ее прыжковая болезнь. Отвращение. Страх перед тем, что обнаружат ее тайну. Все опасности, все, что может парализовать или помешать ей, все должно быть отделено и отложено в сторону, чтобы по меньшей мере принимать разумные решения.

Сила воли была подобна шизо-имплантату; она отделяла разум от тела, действие и последствия.