Варвара Еналь - Мы будем любить всегда Страница 5

– Хочешь пробиваться? – понял Григорий. Его изображение на голограмме было двусторонним и плоским.

Таис могла видеть его с обратной стороны, в зеркальном отражении, и это казалось странным.

– Конечно, иначе нет смысла. Если рванем напрямик, попадем в нужную точку за восемь часов быстрого полета. Израсходуем много топлива, зато успеем помочь нашим.

– Тогда двигаемся одним и тем же путем. Можно соединить наши навигационные программы и разработать связанный курс. Тогда оба крейсера будут рядом.

– Отлично. – Федор тут же включился в работу.

Таис поняла, что ей можно отдохнуть, и направилась на кухню, где тоже имелась небольшая голограмма связи и можно было поговорить с Надей. Та готовила еду для мальчиков и выглядела такой довольной и спокойной, словно им предстоял не яростный бой, а развлекательная космическая прогулка.

– Ты не боишься? – тихо спросила Таис, ожидая, пока робот-повар нальет ей кофе и выдаст горячих булочек.

– Уже привыкла, – коротко ответила Надя. – Да и пока мы сидели в пещере и слушали, как летают над океаном черные диски, уже такого натерпелись, что здесь для нас просто райский уголок.

Надя грустно улыбнулась и принялась расставлять тарелки.

– Мальчики играют, – продолжала она. – Йас торчит в капитанской рубке. Все ему интересно. Он вообще умный мальчик, Гриша решил сам с ним заниматься.

– Да, Йас смелый малец, – согласилась Таис. – Я боюсь, что мы прилетим слишком поздно. Восемь часов – это очень долго. И придется пробиваться через Пояс стражи, охраняющий орбитальные станции. Григорий сказал, там вся связь блокируется. Придется действовать по заранее намеченной схеме. Связаться не получится.

– Синтетики усиленно охраняют свои производственные станции, так было всегда, – пояснила Надя. – Для них это колыбель жизни. Там они производят себе подобных.

– Не только для них. На станциях еще могут быть дети.

– Тем более.

Таис замолчала. В кухне пахло горячим кофе, приятный запах будил спрятанные глубоко внутри воспоминания. Довольная улыбка Кольки-Колючего, когда ему удавалось раздобыть продуктов. Уютные вечера около пляшущего искусственного огня примитивного обогревателя. Напряженные лица детей, ссорящиеся мальки: Вовик и Ромик.

Где они теперь? Что с ними? Куда их везут? Как сложится их жизнь?

Таис слишком быстро и слишком резко вышла из детства. Теперь она сама заботилась о чужих детях, спасала и оберегала их. Но полностью отделиться от прошлого не удавалось. Оно напоминало о себе внезапными картинками, знакомыми запахами и едким чувством утраты.

Моага больше нет.

Жалеет ли Таис об этом?

Она не жалела. Станция не была тем домом, где ей было хорошо. Несмотря на относительно спокойное детство, на полную приключений юность, на зарождение любви, о которой она не сразу догадалась, Таис не хотела бы вернуться туда, в замкнутое и неизменное пространство, где было столько обмана и столько всего ненастоящего.

Но и на острове Саб ей тоже не хотелось обитать. Она привыкла жить под бездонным огромным небом, привыкла к рассветам и закатам, но бедная деревенька не была родной. И зеленый остров, полный обезьян и фриков, тоже не стал близким.

Таис так и не нашла своего собственного места, которое бы ей нравилось. Кроме этого крейсера под названием «Фрик».

Пушистик остался внизу, на Земле. Он обрел стаю и встретил подружку. Ему было хорошо в густых лесных зарослях, ему понравилось питаться обезьянами, и он на удивление легко пережил разлуку с Таис и Федором.

Собственно, он и не нуждался в них – ему не нужны были ни друзья, ни хозяева. Пушистик всегда был сам по себе. Пожалуй, вот он был по-настоящему свободным.

– Ты переживаешь о чем-то, Тай? – осторожно спросила Надя.

В ее добрых глазах читалось сочувствие, она отложила тонкое полотенце из самоочищающейся микроткани и приблизилась к голограмме.

– Все в порядке?

– Узнала, что на станции погиб наш друг. На старой станции, откуда мы с Федькой родом. Это был хороший парень, жаль, что вы так с ним и не познакомились. Мы наладили связь с нашими друзьями. Григорий, наверное, говорил.

– Да, девочка Эмма, я помню. Вы с ней связывались еще на Сабе.

– Да, именно так. Был еще мальчик Колька-Колючий. И теперь его нет. Мы уже с ним не встретимся.

Надя ничего не сказала. Не уговаривала, не просила быть сильной. Просто кивнула и отошла.

Да и что говорить? Слов уже не было, осталась только скорбь. И злость.

Сильная злость на синтетиков. Сколько можно уничтожать людей, детей? Должна быть и на этих гадов управа!

Появился Федор. Он двигался медленно, задумчиво. В руках у него Таис увидела знакомую помятую тетрадь, в которую Григорий когда-то записывал коды и расшифровку языка синтетиков. Федор на ходу всматривался в написанные вручную строчки, отросшие пряди светлых волос падали ему на глаза, и он временами откидывал их в сторону.

– Знаешь что? – проговорил он, усаживаясь на высоком табурете с магнитным основанием, который прочно удерживался на полу и не двигался сам по себе даже во время тряски.

– Что? – спросила Таис.

– Я немного разбираюсь в здешних знаках. – Федор отхлебнул из кружки Таис и перевернул страницу.

– Отлично. Я знаю.

– Я хочу кое-что сделать. Я думаю, надо создать вирус. Все синтетики управляемы, у них должен быть общий разум. Огромный-преогромный сервер. Место, где находятся все центры управления, где заданы приоритеты синтетиков. Понимаешь?

– Наверное, есть такой центр, – осторожно проговорила Таис.

– Он точно есть. Могу поспорить, что этот центр не имеет персонализации – не привязан ни к какому конкретному роботу. Мне так кажется. Понимаешь? Он не таков, как наш Моаг-Мартин. Надо написать программу, которая могла бы проникнуть в их систему и поменять приоритеты. Главный приоритет – охрана человечества. Как у Мартина был главный приоритет – это охрана детей. Мы с тобой напишем программу, у которой будет внутреннее наполнение, ядро, созданное на основе программ Мартина-Моага. А оболочка будет из программ синтетиков. Часть оболочки я возьму из тех зерен, что забрал из голов гоменов. Они все еще у меня, ты знаешь. А остальное надо создавать самим. Поможешь мне?

– Я? Чем это? – удивилась Таис.

– Я объясню. Надо будет много писать, это будут большие программы. Ты умеешь делать такие вещи. – Федор посмотрел пристально, без улыбки. Поднял голову и еле слышно проговорил: – Клянусь, мы отомстим за Кольку. Поверить не могу, что его нет… Черт, это на самом деле больно, Тай. Терять своих очень больно.

– Я знаю. – Таис отвернулась и торопливо вытерла слезы.

– Значит, надо действовать. Мы не можем позволить синтетикам уничтожать наших. И я не хочу, чтобы нашим с тобой детям что-то угрожало.

– У наших детей должно быть надежное будущее…

В этот момент из тетради выпал сложенный квадратиком листок. Маленьким лепесточком он опустился на пол и замер около босой Федькиной ноги.

Таис устало подумала, что Федор даже не успел подобрать себе обувь, наклонилась и подняла листочек.

– Что это? – спросила она.

Глава 3

Дина. Совещание в душевой

Медленный тягучий гудок врезался в сон, точно нож в масло. Заставил вздрогнуть, ухватиться за одеяло и резко вскочить, щуря глаза и нащупывая под подушкой оружие. Неясный бледный свет под потолком лишь самую малость рассеивал тьму, и Дина с трудом разглядела ряды трехъярусных кроватей и слабый свет диодов на блестящих трубках-опорах. Как только стало ясно, где она находится, страх тут же исчез.

Это не Моаг, и не сигнал тревоги, и не роботы-пауки. Тут все спокойно, предсказуемо и безопасно.

Дина закрыла глаза и откинулась на подушку. Здешние воспитатели не настаивали на своевременном подъеме, и гудок значил лишь то, что во всех коридорах, ведущих к детской спальне, вместо слабого ночного загорелся дневной свет.

Здоровенная спальня, вмещавшая в себя абсолютно всех детей с Моага, включая новорожденных младенцев, освещалась тускло и слабо. Тот, кто хотел почитать, мог зажечь прикроватный светильник. Верхний дневной свет в спальне не загорался никогда, потому что кто-то из малышей всегда спал, даже днем.

Спальня предназначалась только для сна, для общения был другой зал – игровая комната, соединявшаяся со спальней широким коридором.

Спальня и игровая – вот все пространство, в котором дети с Моага могли находиться. Это временно, конечно, только на период путешествия, Дина это понимала. Но временами ее охватывала досада на то, что она вынуждена постоянно находиться среди вопящих, спорящих, дерущихся и хнычущих малышей.

Малышня то и дело путалась под ногами. Везде валялись мелкие игрушки, остатки еды, потерянная обувь и одежда. На этом странном крейсере не водилось роботов для уборки, и детям велели убирать за собой самим. Только вот организовать уборку некому было.