Евгений Филенко - Дарю вам этот мир (сборник) Страница 5

– Совершенно верно. Поиски продолжались, пока позволяли возможности марсианского космического комплекса.

– Пирогов жив.

– Это маловероятно, хотя и не исключено… Я знаю, что «Танкер-25» недогружен, но задержка старта сорвет мне все графики! Возьмите учебник по небесной механике и почитайте… Так вот, о Пирогове. В принципе, он может достаточно долго поддерживать свое существование в планетолете, если тот окажется поврежден незначительно. К сожалению, нет никаких сведений даже о районе его местонахождения. Пирогов может быть как в Поясе Астероидов, так и в любой другой точке Солнечной системы, если его планетолет потерял управление, но сохранил ход. Он может разбиться о любое мало-мальски солидное космическое тело… точнее, мог. Отсюда вывод: либо Пирогов погиб, либо у него неисправимо повреждена аппаратура связи. А проводить поиски в космическом пространстве вслепую мы еще не научились.

– Я знаю точно, что Пирогов жив. Его планетолет разбит и находится на одной из планет в Поясе Астероидов.

– Одной из малых планет, вы хотите сказать.

– Связи у него действительно нет, а воздуха осталось очень мало. В общем, если ему не прийти на помощь немедленно, он и в самом деле погибнет.

– Вот как!.. Полигон, прогоните представителя фирмы в шею и пускайте «Танкер-25» точно по графику. Все!.. Откуда у вас такие сведения, милая девушка?

– Я это знаю наверняка.

– Рад за вас. Как называется эта планетка, где он, по вашему убеждению, пребывает?

– Он не знает.

– Заметьте: я не спрашиваю, откуда вы знаете, что он не знает. Должно быть, у вас предчувствие. Или прямая экстрасенсорная связь с ним.

– Что-то похожее.

– Но здесь не место для неумных розыгрышей, милая… э-э… Таня.

– Вы мне не верите.

– Где доказательства?

– У меня их нет!

– Ну вот видите… Пусть жалуется хоть Генеральному секретарю ООН! А не нравится – пусть выходят из Агентства… И потом, не кажутся ли вам эти утверждения до некоторой степени кощунственными? Не оскорбляете ли вы память хорошего человека своими, мягко говоря, странными измышлениями?

– Но Пирогов жив!

– Простите, кем вы ему приходитесь?

– Я?!

– Да, вы, моя славная.

– Я его… знакомая.

– Невеста?

– Нет!

– Ну, это не меняет дела. Я понимаю ваши чувства, но помочь не могу. Вы знаете, во что обходится рейс поискового планетолета? А мы сделали в поисках Пирогова около сорока таких рейсов и сделали бы вдвое, втрое больше! Но в эти же дни потерпели аварию еще три грузовых корабля, один исследовательский и один пассажирский, и все они сообщили свои координаты.

– Значит, вы больше не станете его искать?

– Нет, уважаемая Таня. Это лишено смысла.

– И десять лет ждать проекта «Церера»…

– Постойте!

– Что такое?

– Откуда вам известно о существовании проекта «Церера»?

– От Пирогова.

– Гм… Да, конечно. Простите, но я более не располагаю временем для нашей беседы. Дела, конфликты с зарубежными компаньонами, графики старта-финиша… Желаю здравствовать.

– До свидания. Можно мне будет связаться с вами, когда у меня появятся доказательства?

– Всегда буду рад вас видеть.

9.

Что она может доказать? Что Пирогов появляется в ее комнате и снова пропадает, неосязаемый, как привидение? Что он оставляет отпечатки на крауте, но не может преодолеть невидимый барьер? Все подумают, что она сошла с ума, она и сама бы так подумала. Созвать их в свою комнату, и пусть ждут, когда он снова появится? А если его не будет? Не было же его вчера.

Андрей не беспокоил Таню с того памятного разговора. Иногда мимоходом она вспоминала о нем и думала, что все у них образуется. Но сперва она должна спасти Пирогова. Она одна может сделать это. Если бы еще знать как.

Для начала Таня решила разыскать Одинцова.

Тот работал в проектном институте с самого момента ухода из Корпуса астронавтов по состоянию здоровья. Он занимался системами жизнеобеспечения больших орбитальных лабораторий и, поскольку не очень ладил с женой, отдавал работе все личное время. Таня прождала его у входа в институт до вечера. Когда начало темнеть и похолодало, она отважилась пуститься на поиски в запутанных коридорах громадного здания. Несмотря на поздний час, в институте было многолюдно. На Таню обращали внимание, оглядывались вслед, вызывались в попутчики. Она уверенно давала отпор, чувствуя себя в родной стихии. И на восьмом этаже нашла Одинцова.

Сергей сидел у окна, уперев кулаки в подбородок, и фальшиво насвистывал популярную мелодию из репертуара Кханга Джона. Он был один в комнате.

– Это я, – сказала Таня и села рядом.

– Зачем? – спросил Сергей, не подавая виду, что растерян.

– Мне нужна ваша помощь. Мне и Алёшке.

– Кому?

– Алёшке Пирогову.

Одинцов встал из кресла и неторопливо оглядел ее с головы до пят – платиновые волосы в короткой стрижке, красивое загорелое личико, легкое платье из матово-черной материи на двадцать сантиметров выше колен, длинные стройные ноги в полосатых гольфах, тупоносые туфельки на высоком каблуке. Лицо его было непроницаемо.

– При чем тут вы? – произнес он наконец. – Какое отношение вы имеете к нему теперь?

– А вот имею, – сказала Таня чуть рассерженно. – И вы отлично знаете какое. Иначе зачем бы мне к вам приходить?

– Пирог… Он был в отношении вас с приветом – любил до умопомрачения.

– Он и сейчас любит.

– То есть?..

– Он жив.

– Кто вам это сказал?

– Я это точно знаю.

Одинцов прошелся по комнате, задвигая пустые кресла в промежутки между столов.

– Его что – нашли?

– Нет.

– Если вы думаете, что я позволю вам глумиться над памятью моего лучшего друга, как вы это делали при его жизни…

– Мне это надоело, – злым голосом проговорила Таня. – Сил нет слушать, как все говорят о его памяти, и никто не хочет ему помочь. А он там один, в разбитом планетолете, среди холода и тьмы.

– Я где-то видел нечто похожее, – усмехнулся Одинцов. – Помнится, в кино. Паршивенький такой фильмец.

– Это не кино! – с обидой воскликнула Таня. – Каждую ночь он появляется у меня в комнате. Он сидит на полу и разговаривает со мной. Он в скафандре, без шлема, у него на лбу ссадина!

– И было ей видение, – с иронией прокомментировал Одинцов. – Долго вы будете морочить мне голову? Если вы перепутали свои сны с реальностью, то хотя бы имейте совесть, не навязывайте свои галлюцинации другим.

– Почему? Почему вы не верите мне?

– Да потому, что в школе вы прогуливали уроки физики! За мальчиками пробегали! Пояс Астероидов отстоит от нас на сумасшедшие миллионы километров, а скорость света составляет все те же триста тысяч километров в секунду, и вы еще говорите мне о беседах с человеком, до которого радиосигнал тащится несколько минут! Или теперь, по размышлении, вы вдруг вспомните, что было запаздывание? Ну – было?

– Не было, – устало сказала Таня. – Он говорил со мной, а я с ним…

– Извините меня, – безжалостно произнес Одинцов, – но вы ведете себя словно галлюцинирующая истеричка. А может быть, вы и впрямь… не в себе?

– Я-то в себе, – вздохнула Таня. – Еще как в себе. А вот вы все – в ком? Или в чем? Умные-разумные, ничему и никогда не верящие… Я, глупая, думала, вы захотите мне помочь. Почему мне? Ему, ему помочь! Да ну вас к бесу. – Она резко поднялась и опрокинула кресло, с ожесточением наподдав его ногой.

– Подождите! Куда вы в таком состоянии?

– К нему! – почти выкрикнула Таня. – Каждому свое! Вы пойдете лить слезы подле его портрета с муаровой ленточкой, а я – разговаривать с ним, покуда он еще жив! Ну как мне его спасти? Как, если мне ни одна гадина не верит?!

Дверь за ней захлопнулась.

Одинцов поднял кресло и сел, снова уронив голову на кулаки. «Удавиться, что ли? Противно… Вообще все опротивело». Потом он вернулся мыслями к Тане. «Дура, – подумал он раздраженно. – Вот же стерва». И на душе у него стало еще поганее.

10.

– Все, все, – шептала Таня, чувствуя, как высыхают на ее горящем лице капельки дождя. – Не могу больше! Не умею!

Она почти бежала, стягивая ворот платья на груди, и встречные прохожие оборачивались ей вслед.

Пояс Астероидов? Пусть себе крутится, как крутился миллиарды лет! Разбитый планетолет? Наплевать, не жалко, запустят еще! Алёшка Пирогов? Погиб, нет его больше, вообще никогда не существовало человека с таким именем на белом свете! Хватит, сил уже нет, и так сделано слишком много глупостей. Физика… Правильная, беспощадная, безошибочная наука, вот во что надо верить, а не в ночные видения взвинченной непривычными переживаниями взбалмошной девчонки, не в примятый зеленый краут!

Таня поднесла к мокрому лицу видеобраслет. Непослушными губами вымолвила привычный код. Маленький, с карманное зеркальце, экранчик тускло засветился.

– Андрей, – позвала Таня. – Что ты сейчас делаешь?

– Переживаю, – помолчав, ответил тот. – Сурово стиснув зубы, роняя скупую слезу. Мужчинам надлежит переживать в одиночку. А ты?