Странный новый мир - Самат Айдосович Сейтимбетов Страница 5

Михаил моргнул и задумался.

— Мы же вроде все еще в России, по крайней мере рядом с Москвабадом, - начал он и остановился, заметив изменившиеся выражения лиц.

Он вдруг вспомнил про общую систему, покрывающую всю Землю и фразу о дружных усилиях и до Михаила неожиданно дошло, что старые государства не пережили двух мировых войн и периода хаоса и беззакония. Пришел новый мир, в котором Земля стала едина и тут осталось одно государство, если вообще осталось. Но у Михаила как-то не получалось представить жизнь без государства – ведь вокруг точно был не первобытнообщинный строй, и он озадаченно потер подбородок, вдруг ощутив боль в руке.

— Да, после великой черной революции люди объединились и все старые государства исчезли, - опять кивнула Таня.

— Черной? – вырвался у Михаила вопрос, хотя он вообще собирался промолчать.

Ему на ум вдруг пришло весьма нелестное сравнение. Как если бы какой-нибудь житель конца девятнадцатого века провалялся в коме и очнулся в начале двадцать первого, с его интернетом, автомобилями, сексуальными революциями и прочим. Наверное, он ощущал бы себя примерно так же, как сам Михаил, хотя… возможно, Лошадкину просто не давали доступа к инструментам, вроде интернета.

— Она же революция тьмы, - вдруг добавил Наакянц, - ибо случилась она от отчаяния, от ощущения надвигающейся тьмы и люди поняли, что они или восстанут сейчас и умрут, но возможно и победят, или что они точно умрут и на Землю опустится тьма.

Старенький Аарон провел рукой по лицу, а Михаил вдруг понял, что Наакянц был там и видел все своими глазами. Можно сказать, видел зарождение нового мира и его становление. Надо будет расспросить его, подумал Михаил, ему, наверное, тоже было нелегко вживаться во все новое.

— Так что, все согласны? – вдруг спросил Наакянц и кивнул. – Единогласно. И да, Михаил, если вы вдруг передумаете насчет программы адаптации – дайте знать. Артем, проводите меня, раз уж заехал лично, посмотрю Кроманину, кажется, мы там что-то пропустили с ее отравлением.

Они вышли, и Михаил, всматривавшийся до выпучивания глаз, не узрел никаких жестов, сигналов, ничего, двери просто открылись и все. Он невольно встал и подошел, но перед ним дверь так и не открылась.

— Что это было сейчас? – спросил Михаил, повернувшись к Тане. – Насчет единогласно?

— Мы заверили сетевой протокол собрания комиссии своими манопами... цифровыми подписями, если так будет понятнее, - легко ответила та, - и теперь тебе предстоит период обучения перед экзаменом на гражданина Земли и в это же время тебя будут лечить и наблюдать, так как пока ты будешь находиться в нашем центре здоровья.

— А меня спросить вы не забыли? – ядовито поинтересовался Михаил.

Таня ему все еще нравилась, тело ее, но вот эта привычка говорить правду убивала все обаяние.

— Тебе предложили поучаствовать в программе, - отозвалась Таня с легкой улыбкой, - это максимум того, что мы могли предложить тебе сейчас, пока у тебя нет никаких прав.

— А, мир новый – порядки старые, деление людей на сорта, да? – продолжал яриться Михаил.

— Скажи, если бы к тебе, в твоей прежней жизни, приехал, ну не знаю, маори из Новой Зеландии и вдруг просто появился у тебя дома, что бы ты сделал? – спросила Таня.

Михаил понял подоплеку вопроса, но не нашелся сразу, что возразить.

— Насколько я помню, права у детей в ваше время появлялись только в момент совершеннолетия.

— Ну, не только и везде по-разному, - проворчал Михаил.

— Кстати, это очень интересная тема, совершеннолетие и правовая ответственность, опишешь?

Таня даже подалась вперед, а Михаил чуть поджал губы, не зная, как рассказать, что в основном изучал возраст согласия в разных странах, мечтая как-нибудь прокатиться по ним туристом. Не то, чтобы его тянуло на детей, нет, но законодательно разрешенная экзотика – почему бы и нет? Возраст совершеннолетия он знал, тут же припомнил, что в США вроде что-то отличалось насчет алкоголя, и понял, что без гугла и яндекса ничего не опишет.

— Так кто я, дикарь, вломившийся в чужой дом или ребенок? – проворчал он, возвращаясь к прежней теме.

— Сейчас ты скорее ребенок - инопланетянин, прибывший сюда по гостевой визе, - вполне серьезно ответила Таня, глядя на него бездонными синими глазами. – Мы не выгоняем тебя, предлагаем варианты, а ты обижаешься, топаешь ножкой и требуешь всего и сразу, непонятно на каком основании.

— Я родился на Земле, - почти шепотом проворчал Михаил, признавая мысленно ее правоту.

Обаяние Тани померкло еще на пару пунктов, и к этому добавлялось раздражение, что его держат взаперти.

— И мы приветствуем тебя с открытыми руками, Михаил, - развела эти самые загорелые сильные руки Таня, словно показывала, какую рыбу поймала вчера, - но выбор только за тобой. Ты можешь стать кем захочешь, все пути открыты перед тобой, или можешь ничего не делать и податься в ожмики…

— Да что это за бомжики такие? – невольно вспылил Михаил.

Вдруг вспомнил свое же сравнение с жителем девятнадцатого века и слегка устыдился, наверняка Таня сдерживалась, чтобы не использовать массу новых словечек, которых он просто не понял бы.

— Ожмики, - терпеливо исправила Таня. – От сокращения ОЖМ – обязательный жизненный минимум, то, что получает любой житель Земли, независимо от того, трудится он или нет, хотя в чем-то ты прав, сходство с бомжами ваших времен, если верить информационному полю, наличествует. Ожмики тоже, как правило, не работают и просто живут на свой минимум, в свое удовольствие… наверное. Надо будет почитать социологические исследования на этот счет.

— Э-э-э, - озадаченно протянул Михаил. – Что-то я запутался.

— Именно! Именно! – звонко воскликнула Таня, поднимаясь. – Об этом я и говорила Аарону Викентьевичу, что надо давать знания комплексно, иначе путаница выйдет! Ты готов приступить к обучению? Отлично, Иска, можешь приступать!

— Кто?

— Это я, - перед Михаилом соткалась голограмма какой-то девчонки с косичками. – Иска, искусственный интеллект и помощница.

Глава 3

Солнце беспощадно жарило сверху, развалины Москвы вокруг дышали смертью и зловещими ощущениями, под ногами то и дело хрустели обломки. Михаил бежал, обливался потом и судорожно сжимал в руке не совсем верный и не совсем бластер, но все же! Не просто беговая дорожка, а тренажер, настолько убедительный, что он,