Генри Олди - Вожак Страница 50

— Дальше? — подбодрил его Гвидо Салюччи.

Председатель Совета отлично представлял себе, что дальше. Но озвучить наиболее скользкую часть плана он доверял помпилианцу. «Я записываю, если вы не возражаете…» В случае удачи эта запись нигде не всплывет. В случае провала…

Снявши голову, по волосам не плачут.

— А дальше — осложнения планетарного масштаба. Мы недооценили, насколько геноцид, ставший неотъемлемой частью истории астлан, как расы, извратил их психику. Лишенные возможности убивать, астлане сошли с ума. Либо продолжить резню, либо свести счеты с жизнью — таков был выбор народа. Силам Лиги пришлось спешно покинуть Остров Цапель, предоставив туземцев их судьбе.

— Нам вменят в вину недальновидность. Мы бросили умалишенных дохнуть от голода и жажды. Мы не попытались их образумить, а значит, спасти.

Играя за противника, Гвидо искал слабые места обороны.

— У нас найдется, чем ответить, — наместник резко встал, почти вскочил. Казалось, Тит Флаций, тряхнув стариной, собрался в рукопашную. — Да, миротворцев эвакуировали на орбиту. Но беспилотников с камерами на планете у нас более чем достаточно.

Он шагнул к столу, к динамической реконструкции:

— Любуйтесь, обвинители!

Лица, лица, лица. Уставились в небо. Подбородки блестят от клейкой слюны. Взгляды — вожделение. Запали щёки, заострились скулы. Уже покойники, осталось чуть-чуть. Вливаются в город толпы изможденных дикарей…

— Им вы предлагаете помочь? Их вы хотите убедить? — легко, как опытный ныряльщик в воду, представитель Великой Помпилии вошел в роль гневного оратора. — Образумить? Спасти от самих себя?!

Вынырнул. Отряхнулся.

— Для желающих убедиться лично — полный карт-бланш. Вплоть до спуска на планету. Пусть тузики сунут гуманисту в руки кремневый ножик: режь нас! Скорее! Посмотрим, как гуманист тогда запоёт… А мы подпоём: пустим в эфир запись с экстремальной кардиологией. Вырезание сердца, помещение его в энергоприёмник — со всеми подробностями. Как в цирке: «Смертельный номер! Слабонервных просят удалиться!» Я заранее могу сказать, каким будет в итоге общественное мнение. Если уж нас, помпилианцев, мягко говоря, не любят…

— Договоримся с гематрами, — развил идею Гвидо Салюччи. — Запросим экспертов: какова была вероятность подобного развития событий? Уверен, вердикт нас устроит. Спорить с гематрами — выставлять себя на посмешище перед всей Ойкуменой. И вот еще…

Взгляд председателя Совета уперся в Марка, сидевшего тише мыши. Обер-центурион Кнут едва удержался, чтобы не взлететь из кресла и, щёлкнув каблуками, замереть по стойке «смирно».

— Лучшая приправа к горячему: рассказ очевидца. Видеоролик с участием миротворца, чудом вырвавшегося из астланского ада. Бедняга на собственной шкуре испытал радость общения с цаплями… Справитесь, капитан-командор?

— Никак нет!

— Что это значит?

— Я не капитан-командор. Я не состою в контингенте войск Лиги. Я не участвовал в миротворческой операции на Острове Цапель. Всё это время я находился на Тишри, в качестве консультанта.

— Да, это упущение… Но ведь вы посетили Остров Цапель?

— Так точно!

— Там погибли ваши сослуживцы. Одному — раненому, беспомощному! — на ваших глазах вырезали сердце. Я ничего не путаю?

— Никак нет!

— Вас принудили сражаться с пятью астланами. Народные забавы, варварский ритуал. В результате вы потеряли глаз и селезенку.

— Так точно!

— Вот об этом и расскажете на камеру. Правду, только правду, и ничего кроме правды. Как исключительно верно заметил господин Флаций…

— Ему надо сменить форму, — подала голос старуха.

— Ни в коем случае! Этот мундир к лицу капитан-командору Тумидусу. Вопрос с формой я улажу. Вас зачислили в состав ВКС Лиги в качестве… м-м-м… консультанта по особым вопросам. В звании, соответствующем вашим заслугам перед Ойкуменой. Проклятый склероз! Сейчас не вспомню точно, когда это случилось, но что-то мне подсказывает, что уже прошло месяца четыре. Или пять? Я немедленно уточню! Отправляйтесь в студию, капитан-командор. Я не смею вас больше задерживать.

— Честь имею!

Пока имею, украдкой вздохнул Марк. Кто открыл злополучный Остров Цапель? Помпилианцы. Кто на нем высадился вопреки всем конвенциям? Кто спровоцировал конфликт? Помпилианцы. Кто выдвинул идею перевода астлан на технологический путь развития? Великая Помпилия. Кто трудился в кулуарах, склоняя членов Совета на свою сторону? Кто сегодня настоял на том, чтобы кормить общественность трижды дистиллированной правдой? «Я записываю, — предупредил Гвидо Салюччи, честный на свой манер. — Если вы не возражаете». Возрази наместник, и разговор вообще не состоялся бы. И наконец, чей липовый капитан-командор будет распинаться по визору, живописуя ужасы астланского плена?

«Alles!» — щелкнул шамберьер.

В случае успеха те, кто в лодке — Совет Галактической Лиги — сохранят посты и репутацию. Если же нет; если допустить, что председатель Совета всё-таки в курсе проблем с клеймением астлан, или догадывается об этом, или однажды получит такие данные… Совпадения легче легкого оформятся в заговор коварных рабовладельцев. Цель? Месть народу, который нельзя поработить! В Ойкумене не должно быть расы, которую помпилианцы неспособны заклеймить!

Гвидо Салюччи не собирался идти ко дну. Если встанет выбор, он, не колеблясь, утопит Великую Помпилию, чтобы спастись самому.

— Где их нагуали?

Марк взялся за край стола, навис над реконструкцией. Астлане ждали чуда. Обер-центурион Кнут размышлял.

— Где их нагуали? — повторил он.

— Не знаю, — растерялся Гвидо Салюччи. — Это важно?

Впервые Марк видел председателя растерянным.

— Пожалуй, да.

— Спрятались? — предположила госпожа Зеро. Жестом она остановила Тита Флация, не позволив вмешаться. — Ждут, пока хозяева передо́хнут? Пока мы улетим из системы?

— Может, и так…

— А где ваш нагуаль? — перешел в атаку Гвидо.

— Спит у вас в приемной.

— Почему в приемной?

— Дальше его не пустили.

— Я не об этом! Почему его пустили в приемную?!

— Катилина обаятельный, — разъяснил Марк. — Секретари его любят.

— Дамы и господа, у нас проблема.

Марку довелось присутствовать на двух заседаниях Совета Лиги. Это, экстренное и внеочередное, стало третьим. Ничтожный опыт, из которого дурак сделал бы скоропалительные и наверняка ошибочные выводы. Тем не менее, Марк был уверен: столь краткой прелюдии Совет еще не видывал.

— Серьезная проблема, — Гвидо Салюччи выдержал паузу, дождавшись, пока взгляды обратятся на него, а шепотки стихнут. Жестко, обращаясь, казалось, к каждому из присутствующих лично, Гвидо уточнил: — Она не терпит отлагательств. Смотрите сами…

Он включил запись с Острова Цапель.

Объемное изображение накрыло зал целиком. Это не была обычная демонстрационная сфера — зрители оказались в гуще событий. Представители Ойкумены — соль рас, сливки цивилизаций — стояли в рядах технологизаторов, пятились к десантным ботам, перед экзальтированной толпой туземцев, на улицах и площадях, запруженных астланами. К ним, дрожа от вожделения, тянулись миллионы рук. Их обступали яйцеголовые люди с горящими глазами. Им с мольбой заглядывали в лица — снизу вверх, независимо от роста. Им протягивали черные ножи, острые как бритва: убей меня! Скорее! И меня! Моего сына! Мою дочь! Маму! бабушку! отца! Всех без исключения!..

И солнце. Косматый шар над безумием народа.

Ложу для прессы, фактически пустую, реконструкция обошла стороной. Марк, госпожа Зеро и Мамерк наблюдали за действом, развернувшимся в зале, как бы через линзу, дающую искажения реальности. Астлантида бесновалась рядом, рукой подать, и в то же время троица зрителей находилась вне реконструкционного пузыря. Не троица, мысленно поправился Марк. Четверка. Из ложи трудно было разобрать, наезжает ли край демонстрации на место председателя Совета. Но волчий нюх подсказывал Марку: Гвидо Салюччи тоже наблюдает за происходящим снаружи.

Предупрежден, значит, вооружен.

Эффект от зрелища не заставил себя ждать. Если даже уменьшенный, «настольный» макет произвел колоссальное впечатление на тертого, битого, в десяти щелоках мытого господина Салюччи, то что же говорить о бедламе планетарного масштаба, куда без предупреждения швырнули Совет Лиги?!

Наблюдать за реакцией Совета было интереснее, чем за солярной эйфорией астлан. В конце концов, реконструкцию Марк уже видел. Политическая элита Ойкумены, стремительно теряющая над собой контроль — зрелище для гурманов. Сперва — шок. Ступор. Столбняк. Энергеты, варвары и техноложцы застыли, словно по ним шарахнули из парализаторов. Минута, и черты лиц исказило лихорадочное возбуждение — вожделение астлан отразилось в кривом зеркале. Интриганы, владевшие собой в любой ситуации, циники, чье самообладание выдержало бы прямое попадание торпеды — всех била крупная дрожь. По щекам катились капли пота, на скулах проступили багровые пятна. Взгляды заблестели, как окна домов на закате. Казалось, в зале эпидемия, и у собравшихся подскочила температура.