Генри Олди - Волчонок Страница 53

— Волчонок, — сказала Ливия Метелла. — Кусаешься?

Так говорил дед: «Скаль зубы, волчонок! Врагов это бесит…» Так говорила Н’доли: «Злобный, голодный волчонок. Весь мир против нас, клыки блестят, слюна течет…» Марк оскалился: теперь это у него называлось улыбкой. Не всем позволено, уведомлял оскал. Деду — можно. Н’доли — ладно. А обер-декуриону Метелле лучше придержать язык.

Он усилил хватку.

Пустое дело — Ливия не уступала ему в силе. Ниже Марка на полголовы, в плечах она, пожалуй, была шире рядового Тумидуса. Марк ясно чувствовал ее мозоли, твердые, шершавые. Еще он чувствовал странное возбуждение. У него давно не было женщины. Ноздри Марка раздулись. Соприкосновение ладоней. Напряжение мышц. Усилие каменеющих пальцев. В воздухе стоял острый запах насилия и чего-то еще, чему лучше не подбирать названия.

— Ну? — поощрила Ливия. — Валяй, рядовой!

Ее рука — медленно, так что это почти не ощущалось, — пришла в движение. Вправо от Марка, влево от обер-декуриона Метеллы. Единство противоречий: Марк проигрывал. Ливия хотела быть сверху. Еще чуть-чуть, и она достигнет цели.

— Дудки, — сказал Марк. Губы его затряслись. — Не дождешься.

Он только что вышел из медблока. Врач проводил его напутствием: «Чтоб ты сдох, идиот!» Случайные соперники, Марк Тумидус и Ливия Метелла встретились в коридоре, пустом, сумрачном. Ни души; место, избавленное от чутких ушей и любопытных глаз. Жизнь, подумал Марк. Коридор из лазарета в казарму. Ты сам выбрал, волчонок. Не жалуйся. Ливия никогда не участвовала в коллективных избиениях Марка. Марк никогда не посягал на старший декурионский состав, ограничиваясь деканами и декурионами из молодых.

Что ж, все однажды случается впервые.

— Дудки, — повторил он.

Локоть сел на опору, как учил другой обер-декурион — угрюмый молчун Гораций. Бицепс налился жидким чугуном. Натянулись сухожилия — тросы из металла. Она берет «в крюк», сказал себе Марк. У меня длинный рычаг. Я пойду верхом. Согнув ноги в коленях, он поймал равновесие и единым рывком вернул себе проигранные сантиметры.

— Вот так. — Оскал сверкнул ярче.

Марк надавил во второй раз и уперся в стену.

— Волчонок. — Свободная рука Ливии сбила с него пилотку. — Где твой чуб, волчонок? Вырвали в драках? Ваши курсантские чубы…

Она говорила трудно, с натугой. Слова складывались в предложения, как бетонные блоки в пирамиду. Лицо обер-декуриона побагровело, на лбу выступил бисер пота. От Ливии пахло диким зверем. Волчицей. Она опустила подбородок, как кулачный боец. Шея вздулась синими канатами. Туго застегнутый воротничок впился в кожу, грозя задушить хозяйку.

— Сбрили, — прохрипел Марк. — На полгода.

Курсантам-либурнариям разрешалось носить чубы.

Щенячья гордость: лихая прядь из-под берета. Перед тем как отправить в учебку на Сечень, Марка обрили наголо. Парикмахерский шлем остановил рост волос на шесть месяцев. За это время рядового Тумидуса уже перевели бы в часть. Там и решили бы: достоин рядовой Тумидус послаблений в виде жесткого бобрика или пусть ходит лысым.

— Похож. — Черты Ливии исказила странная гримаса. — Копия…

— Кто?

— Ты. На дядю своего похож.

— Врешь!

— Легат Тумидус всегда брил голову…

Она старше меня, увидел Марк. Он знал это и раньше, но сейчас возраст Ливии проявился резко, с болезненной прямотой. Морщинки в уголках глаз. Складки от носа к губам. Мешки под нижними веками. Макияж? Пластическая хирургия? Ливия Метелла была далека от таких игр со временем. Сорок — сорок пять лет. Вдвое старше Марка. Да, она могла знать дядю. Даже могла служить под его началом. Многие декурионы из десанта с годами переходят в либурнарии.

— Похож? — В горле клокотала ярость. — Меня тоже надо изгнать?

Ярость придала сил. Сантиметр за сантиметром, стена поддалась. Марк уже ликовал, плохо понимая, что будет делать в случае победы, когда Ливия сделала короткое, трудноуловимое движение запястьем. Пятипалые любовники сменили позу. Марк охнул: он продолжал давить, но в его собственное запястье впилась раскаленная игла.

Чем больше он усердствовал, тем больнее ему было.

Игла ворочалась, огонь бежал дальше, вдоль пястных костей. Марк боролся на два фронта: с силой Ливии и с болью, вызванной неудачным положением кисти. Закусив губу до крови, он готов был сдохнуть, но не уступить.

— Волчонок. — Голос Ливии треснул, сорвался. — Скажи, волчонок…

— Что?!

— Ты учился на Тренге. Ты учишься на Сечене…

— Ну!

— Почему либурнариев никогда не учат на Квинтилисе?

— О чем ты говоришь?

— На Октуберане? Юниусе? Почему абордажную пехоту не учат на родине?

— Где?

— На родине! В созвездии Волчицы!

— Не знаю!

— На коренных планетах Помпилии! Почему?

— Не знаю!

— Почему в глуши? Среди варваров? Среди чужаков?!

— Не знаю…

Воспользовавшись замешательством Марка, обер-декурион Метелла уложила его руку, что называется, на обе лопатки. Отдышавшись, она потянулась и, не встретив сопротивления, застегнула воротник рядового Тумидуса на крючок, как положено по уставу. В ее поступке не было ничего материнского. Так оправляют петлю на шее осужденного.

— Иди за мной, — приказала Ливия. — Тебя ждет обер-манипулярий Назон.

— Рядовой Тумидус по вашему приказанию…

— Вольно, рядовой.

Обер-манипулярий Назон обошел вокруг Марка, словно экспонат в музее разглядывал. Из самого обер-манипулярия экспоната бы не получилось. Не вышел Назон ни ростом, ни статью, ни лицом. Гладкая кожа, белесые бровки. Взгляд цеплялся за эти бровки, а остальное ускользало.

Забыв спросить разрешения, обер-декурион Метелла уселась на стул в углу кабинета. Стул скрипнул. Хозяин кабинета на такую вольность не отреагировал.

— Скажите мне, рядовой…

У Марка екнуло сердце. Он успел отвыкнуть от обращения на «вы». Перемена не сулила ничего хорошего. Впрочем, ничего хорошего он и не ждал.

— Сколько раз вы падали с лестницы за последние два месяца?

Густой, оперный бас — единственное, чем судьба наградила Назона. Когда начальник учебки повышал голос, звук пробирал виноватого до печенок.

— Не могу помнить, господин обер-манипулярий!

— Провалы в памяти, — сочно прогудел Назон, заставив дрожать оконное стекло. — Последствия черепно-мозговых травм. Что ж, я напомню. Шесть раз, рядовой.

— Так точно, господин обер-манипулярий!

— Может быть, — Назон в задумчивости поскреб подбородок, заходя на второй круг, — мне отправить вас на медицинское освидетельствование?

— К строевой службе годен, господин обер-манипулярий!

Марк вытянулся по стойке «смирно».

— Годные со ступенек не падают. Еще и с такими последствиями, как у вас, рядовой. Неужели медкомиссия проглядела у вас врожденное нарушение координации движений?

Инфразвук, подумал Марк. Он сканирует меня инфразвуком. Этот его бас… У меня внутри все вибрирует, а датчик считывает вибрации. Мысль попахивала бредом.

— Никак нет, господин обер-манипулярий!

— Вы же не считаете меня идиотом, рядовой?

— Никак нет…

— Только идиот поверит в ваши сказки! Ваши и ваших сослуживцев. Вот вы в них верите, обер-декурион Метелла?

Начальник учебки обернулся к Ливии, оккупировавшей стул. Встать обер-декурион и не подумала. Пожала плечами, и все.

— У солдат скудная фантазия, — сказала она. — Падение с лестницы — это максимум. Средний уровень — скользкий пол в умывальной и край рукомойника. Девять раз подряд. Впрочем, бывают исключения. В моей учебке парился один талант, так он целый боевик сочинил. Вышел, значит, ночью в сортир по нужде и встретил человека в маске. Вражеского шпиона-диверсанта. И вступил с ним в неравный бой.

— Почему неравный? — заинтересовался Назон. — Ведь они дрались один на один?

— Шпион был лучше подготовлен. Он владел неизвестными солдату приемами рукопашного боя. Несмотря на героические усилия рядового, шпион одолел его и скрылся в неизвестном направлении.

— Это уже настоящее ЧП… — задумчиво резюмировал Назон.

— Рядового пытались вразумить. Придурок стоял на своем и был очень убедителен. Пришлось сообщать по инстанции. Прибыла комиссия из Особого отдела… Когда все вскрылось, четверо загремели в дискогорту: талант и троица деканов, учивших его службе. Начальника учебной части понизили в звании…

— Да уж. — Назон почесал в затылке. — Пожалуй, отсутствие фантазии у солдат — благо для начальства. Только комиссии мне тут не хватало! Рядовой Тумидус, видите ли, объявил войну младшему командному составу! Он ведь у нас без пяти минут центурион! Тянет лямку, считай, четыре года… А тут какие-то салабоны с одним мечом в петлице пытаются его строить неуставными методами. Так мы дождемся падения с лестницы со смертельным исходом. И что прикажете с вами делать, рядовой?