Алекс Флим - Я - лорд звездной империи Страница 6

Увидев вошедших, «Чапаев» слегка склонил голову и со словами: «Прошу вас, милорд!» — отодвинул один из стульев.

— Это Барра, мажордом и управляющий этим поместьем. — Шепот Таэр донесся откуда-то из-за плеча.

— Спасибо, Барра. — Алекс плюхнулся в кресло со всей возможной аристократичностью и осторожно принюхался к тарелке. Пахло вкусно: жареным мясом и еще чем-то незнакомым. Принадлежности вокруг тарелки ужасали своим видом и количеством. Наконец найдя на столе нечто более всего похожее на вилку, он быстро ее сцапал.

— Это вообще что?

— Жареное филе карсарга с гарниром из арнишонов, милорд, — откуда-то из-за спины донесся голос «Чапаева». — Одно из ваших любимых блюд.

— Точно, любимое… — Алекс вонзил «вилку» в аппетитный кусок и потащил его в рот, но тут на его руку легла рука Таэр, на его вопросительный взгляд она с укоризной ответила:

— Вы кое-что забыли, милорд.

— Что, руки мыть заставят?

— Нет, милорд, профессор Айююн просил меня проследить, чтобы вы принимали этот препарат. — Таэр поставила на стол небольшую баночку из прозрачного пластика, наполненную темно-синими капсулами, которые слегка искрились на свету. — Но если вы вдруг захотите приобщиться к достижениям гигиены, то дверь в уборную у вас за спиной.

— Как мило, спасибо за информацию, гвардеец. Ладно, если медицина настаивает… — Алекс, вздохнув, закинул одну капсулу в рот и запил тем, что предупредительный «Чапаев» налил в его бокал.

— Что это было? — скривившись, спросил он, машинально кладя баночку в карман.

— «Фенот», стимулятор памяти и мышления. Вам прописали прием три раза в день, — злорадно добавила Таэр, похоже, она надеялась, что лекарство очень гадкое на вкус.

— Нет, я про то, что было в бокале. Можно что-нибудь безалкогольное? А то не люблю я это дело.

— Это ваше любимое вино, милорд, «Бентарская роса».

«У, кажется, я спалился, вон как смотрят, как будто я у них звезду с неба достать попросил, похоже, лорд Аллесандро с утра пораньше квасить начинал. М-да, каждому перенесенному цирроз в подарок».

— Я сейчас же распоряжусь. — Многолетняя практика не помогла мажордому скрыть удивленные нотки, он отошел к стене и стал надиктовывать распоряжения себе в рукав, должно быть, там был коммуникатор.

Через две минуты, когда Алекс уже смаковал филе карсарга, появился дроид с напитками, что было очень кстати.

— Кстати, ребята, вы так и будете у меня над душой стоять и взглядом буравить? Мне прямо кусок в рот не лезет, сопротивляется, — поинтересовался Алекс, пытаясь поймать вилкой скользкий арнишон.

— Прошу простить, милорд, если вам что-нибудь понадобится, то…

— Стоп! — Алекс прервал «Чапаева» и, указав вилкой на стул, продолжил: — Я всего лишь предлагаю вам позавтракать вместе, присаживайтесь, Барра. И тебя это тоже касается, гвардеец.

— Но эффективное обеспечение вашей безопасности подразумевает возможность свободно перемещаться! — запротестовала Таэр.

— Будешь свободно перемещаться за столом. И потом, с сытым специалистом по безопасности мне спокойнее, а то еще набросишься, покусаешь. В общем, считай это приказом.

В отличие от Таэр, которая подчеркнуто вяло ковырялась в тарелке, мажордом оказался дядькой свойским. Получив приглашение, не стал ломаться, через минуту уже что-то бодро уплетал, благо еды на столе хватило бы на толпу оголодавших студентов, а уж троим тут точно не управиться и до поздней ночи.

Перекус продолжался уже около часа, и я задавался философским вопросом: если сейчас слопать вон ту пампушку, это будет еще голод или уже жадность? Как вдруг лицо Барры стало серьезным и сосредоточенным, правую ладонь он прижал к уху, в котором, как оказалось, был динамик гарнитуры коммуникатора.

— Через сколько она тут будет? — услышав ответ неизвестного собеседника, мой «Чапаев» нахмурился и встал из-за стола:

— Милорд, баронесса Риональ узнала, что вы пришли в себя, и направляется сюда, чтобы проведать вас, слуги не смеют ей более препятствовать, так что она будет тут буквально через полторы минуты. — Барра умудрялся одновременно говорить и командовать дроидами, которые убирали со стола грязную посуду и выставляли новую.

— А кто это?

— Она ваша дальняя родственница.

— И что она тут делает?

— Когда с вами случилось несчастье, почти все ваши родственники прибыли сюда, чтобы поддержать вас.

— И оказаться поближе, если вдруг начнется дележ наследства, — с невинной улыбкой добавила Таэр.

— Час от часу не легче! — Я стащил пампушку, в качестве моральной компенсации за предстоящее общение с родней. Тут дверь открылась, и я чуть не подавился злосчастным кондитерским изделием.

Вошедшая девушка была настолько красива, что от нее веяло какой-то нереальностью.

Свободное длинное платье цвета ночного неба подчеркивало ее рост, а широкий искристый пояс — стройность, в черных волосах, ниспадавших до плеч, сверкали вплетенные драгоценные камни. Идеальная белая кожа, которая, казалось, светится изнутри, контрастировала с почти абсолютно черными глазами. Она прошла вперед и села в заботливо отодвинутое Баррой кресло. Помещение постепенно накрывала волна свежести, запах ее духов напоминал летний сад после грозы.

— Алесси, я так рада, что ты поправился! Представляешь, как я из-за тебя волновалась? Меня два года не было, и не успела я еще прилететь из столицы, а ты уже отравленный лежишь! — Голос у баронессы оказался очень мелодичным с бархатистыми нотками.

— Э… Спасибо за внимание, баронесса, я тоже очень рад, что я поправился. — «Блин, что ты несешь? Успокойся, ты что, красивых девушек не видел?»

— Похоже, меня не обманывали насчет провалов в памяти. Когда это я перестала быть Кэй и стала баронессой? — Красавица выгнула бровь. Жест получился очень красноречивый.

«Ого, похоже, мы были близкие друзья или даже больше, чем друзья. Очень интересная версия!» — приободрился я.

— Да, Кэй, у меня действительно провалы в памяти, ничего не помню, — улыбнувшись, виновато пожал плечами. Баронесса улыбнулась в ответ, эффект был потрясающий.

«Еще пара таких улыбок, и я растаю настолько, что стеку под стол. Ну-ка соберись, может, это подруга голозадого детства и вас связывают нежные и не опошленные братские чувства…»

— Совсем ничего? — игриво подмигнув, поинтересовалась девушка.

— Ну, вас… тебя забыть абсолютно невозможно! — Я попытался собрать в кулак всю свою галантность, пока выходило не очень.

— Еще скажи, что скучал все два года! — рассмеялась она.

— Жутко! Вот прямо сейчас осознал, как я страдал все это время, а тебя не было.

— Ну прости, ты же знаешь, меня призывали на онстум два раза подряд, — развела руками баронесса.

— Не знаю, я же все забыл, даже что такое онстум и почему тебя туда вызывали — не знаю.

— Онстум это ежегодный призыв императором самых достойных дворян на службу, они призываются ко двору и служат императору в течение года, — продекламировала Кэй как по учебнику. — Ну служат — это громко сказано, так, какая-нибудь придворная синекура, — подумав, добавила она.

— Получается, последние два года ты провела при дворе императора?

— Да, представляешь, два раза подряд. По идее, оказаться при дворе и получить придворную должность — огромная честь, поэтому, чтобы никого не обидеть, стараются от всех влиятельных семей, каждого дома, брать одинаковое число представителей. И то ли у нас в семье никого больше не нашлось, то ли я так кому-то в имперской канцелярии понравилась, что эту честь мне оказали дважды. И пришлось мне два года маяться от скуки в столице.

— Ну и не поехала бы, если все так плохо.

Услышав это, баронесса Риональ посмотрела на меня как на умалишенного. «Палюсь без передыху». Но потом, похоже, вспомнив, что я действительно умалишенный, ну по крайней мере памятилишенный — смягчилась.

— Алесси, это же онстум, от призыва императора нельзя отказаться.

Потом я вовсю заигрывал с Кэй, она кокетничала в ответ и рассказывала мне придворные сплетни. Барра, который, как оказалось, может становиться абсолютно незаметным, растворяясь в обстановке, следил, чтобы бокалы были всегда полными. Таэр же смотрела на нас такими удивленными глазами, как будто у меня вторая голова выросла. Чуть позже она извинилась и, сославшись на неотложные дела, вышла.

Мы болтали с баронессой уже примерно минут сорок, как вдруг мне резко поплохело. Голова как будто налилась свинцом, стало тяжело думать. Реальность воспринималась как будто сквозь серую пленку. Голос Кэй доносился издалека, она что-то спрашивала, а на меня навалилась такая апатия, что хотелось со всем согласиться, лишь бы отстали. Попытки собраться и вернуться в реальность успеха не возымели, тогда, пробурчав что-то невнятное на тему «прошу меня извинить», отправился в уборную. Спустя три минуты, которые ушли на борьбу с краном, я наконец-то сунул лицо под ледяную воду, помогло, но несильно. «Что-то это на меня непохоже, совсем расклеился, рецидив отравления, что ли?» Водные процедуры ощутимого облегчения не принесли, однако подстегнули мозги достаточно, чтобы вспомнить, что у меня в кармане лежит специально прописанная химия, которая вроде как должна помочь. Нащупав баночку, я высыпал капсулы на ладонь. Маленькие синие сферы искрились на мокрой ладони, как стеклянные. Вздохнув, я закинул первую в рот, особого эффекта она не дала. После третьей мысли забегали шустрее и серая пелена спала. После еще двух капсул, которые были зажеваны на всякий случай, мысли приобрели неестественную четкость и чистоту, а память обострилась настолько, что, казалось, я могу вспомнить, что происходило в любую секунду. Ощущения были довольно необычные, мир казался ярче и четче, будто перешел на широкоформатный экран с высоким разрешением. Чувствуя, что вновь готов к общению, я нашел зеркало и стал приводить себя в порядок. В зеркало на меня смотрела моя мокрая, но довольная и слегка раскрасневшаяся физиономия. «Да, вещь все-таки, и где был этот профессор Айююн со своей химией, когда я матанализ зубрил?» Приводя себя в порядок, я думал о том, что могло привести к такому приступу, параллельно прокручивая в голове разговор с Кэй. И что-то в нем было не так, что-то знакомое в нем было, чего не должно было быть, как мотив старой песни, который слышится в новой. Я вспомнил еще раз все, что говорила мне баронесса и как она это говорила, благо теперь это не представляло проблемы, и так и замер у зеркала с раскрытым от удивления ртом.