Фредерик Пол - Анналы Хичи Страница 6

По поводу этой второй проблемы никто не мог предложить ничего иного.

А по поводу первой – если уже несколько миллионов лет вокруг кугельблитца ничего не происходило, имеют ли значение три четверти часа в ту или другую сторону?

На следующее утро Снизи разбудил голос домашней машины из стены. Она говорила:

– День учения, Стернутейтор. День учения. Проснись. Пора на День учения!

Она продолжала повторять это, пока Снизи не выбрался из мягкого и теплого объятия своего гамака-кокона, и только тогда машина смягчилась:

– День учения, Стернутейтор, но Учение только второго класса. Уроков не будет.

Так дурная новость для Снизи обернулась хорошей! Он подвесил свою капсулу между тощими бедрами, оделся и связался с Гарольдом – они на самом деле не всегда дрались, – смазывая маслом зубы.

– Посмотрим, как садится корабль? – предложил Снизи, и Гарольд, растирая глаза и зевая, ответил:

– Клянусь твоим тощим задом, Допи, конечно. Встретимся через десять минут на углу у школы.

Так как сегодня День учения, пусть даже второго класса, родители Снизи уже находились на своих постах, но их обоих заменила домашняя машина. Она умоляла Снизи позавтракать (не в такое утро! но ему пришлось разрешить ей сделать для него сэндвич), уговаривала принять воздушную ванну (но он уже принимал ее накануне вечером, а даже его отец не так строг насчет гигиены). Снизи захлопнул дверь квартиры под уговоры домашней машины и побежал по опустевшим по случаю Дня учения коридорам Колеса к школьному залу.

Когда Гарольд не давил на него, а Снизи не возмущался, они становились друзьями.

Но сейчас этого не произошло. Гарольд был почти первым человеком, увиденным Снизи, а сам Снизи – несомненно первый хичи, встреченный Гарольдом. И внешний вид обоих приводил их в ужас. Для Снизи Гарольд выглядел толстым, раздутым, распухшим – как труп, пролежавший неделю в воде. А Снизи для Гарольда выглядел еще хуже.

Хичи выглядит как человек, который умер в пустыне, превратившись в обтянутую кожей веревку. У Снизи есть руки и ноги, но нет никакой плоти, о которой можно было бы говорить. И, конечно, у него эта забавная капсула. Не говоря о слабом запахе аммиака, который все время сопровождает любого хичи.

Так что дружба их не была инстинктивной сначала. С другой стороны, у них не было особого выбора. На Колесе всего около пятидесяти детей, и две трети их учатся в других школах, размещенных по окружности обода. Так что выбор сверстников ограничен. Дети – шести лет и меньше, – конечно, не в счет. Подростки, разумеется, совсем другое дело: и Снизи, и Гарольд с восторгом дружили бы с ними, но те, конечно, тоже не хотели возиться с малышами.

Можно было отправиться в другой сектор. Даже восьмилетний Снизи делал это много раз, один и с одноклассниками. Но в других секторах не было ничего такого, чего не было бы и у них, а дети там незнакомые.

Вообще не существовало правила, запрещающего Снизи идти куда угодно – одному или с товарищами. Если не считать запретных помещений на внешнем периметре, где постоянно дежурят наблюдатели на кушетках для снов. Снизи не запрещалось играть в опасных районах. Никаких опасных районов не было. В огромном Сторожевом Колесе, конечно, были места, где без предупреждения высвобождались огромные количества энергии – для сигнальных вспышек, для регулировки вращения, для перемещения массы, но всегда за этим с неослабным вниманием наблюдал безошибочный машинный разум, а часто и записанные разумы мертвых людей и хичи. И, конечно, никакой опасности от разумных (людей и хичи) на Колесе не было. Здесь не было похитителей или насильников. Не было незакрытых колодцев в лесу, куда можно было бы упасть. Конечно, местами растут рощицы, но даже восьмилетний ребенок не может в них заблудиться и не найти дорогу из самой их середины. Если ребенок заблудится все же, хоть на минуту, ему достаточно обратиться к любой ближайшей машине, и та покажет ему направление. Конечно, речь идет о человеческом ребенке. Ребенку хичи не нужно даже искать машину; ему достаточно обратиться к Древним Предкам в своей капсуле.

Сторожевое Колесо настолько безопасно, что дети и даже многие, взрослые забывали о той страшной опасности, за которой оно должно наблюдать.

И поэтому им приходилось о ней напоминать. Даже для детей проводились постоянные Учения – особенно для детей, потому что в тот день, когда (и если) наблюдатели Сторожевого Колеса найдут то, что ищут (а такой день обязательно наступит), детям придется самим заботиться о себе. Никто из взрослых не сможет ими заниматься. Даже машины будут заняты, их программы немедленно переключатся на анализ, коммуникацию и запись данных. Детям придется самостоятельно отыскивать подходящее убежище – на самом деле не путаться под ногами и оставаться там, пока им не разрешат выйти.

Прецеденты подобного рода были. В середине двадцатого столетия дети в Америке и Советском Союзе учились заползать под парты, лежать неподвижно, зажав руками шею, и потеть от страха – если они не научатся это делать, говорили им учителя, ядерная бомба поджарит их. Для детей со Сторожевого Колеса ставки были гораздо выше. Утрачена будет не только их собственная жизнь. Если они будут мешать, может быть утрачено вообще все.

Так что когда начинались Учения, дети потели от страха.

Обычно. Но иногда случались Учения второго класса.

«Второй класс» означает, что принимаются обычные предосторожности в связи с приходом корабля. Учения второго класса совсем не страшные – особенно если не задумываться. (А если задумаешься, то все равно становится страшно: Сторожевое Колесо прекращает всякую обычную деятельность, все наблюдатели, даже свободные от дежурств, занимают дополнительные кушетки для снов и проверяют, чтобы никто нежелательный не прокрался под обличьем самого желанного на Колесе – доставочного корабля).

Когда приходит доставочный корабль, уроков не бывает. На Колесе никто не работает (за обязательным исключением кушеток), потому что все слишком заняты в посадочных доках. Семьи, отслужившие свою смену и готовые к замене, упаковываются и собираются в доке, чтобы пораньше увидеть корабль, который перенесет их к уютным теплым звездам Галактики. А остальные готовятся принять грузы и новый персонал.

К тому времени как Снизи добрался до угла школьного коридора, он уже съел свой сэндвич и Гарольд ждал его.

– Ты опоздал, Допи! – выпалил мальчик.

– Сигнал о том, что корабль увидели, еще не давали, – ответил Снизи, – так что еще не поздно.

– Не спорь! Это детское поведение. Пошли.

Гарольд пошел впереди. Он считал это своим правом. Он не только старше Снизи (по личному времени, потому что по времени больших непрерывно расширяющихся часов Вселенной Снизи родился на несколько недель раньше прапрапрадеда Гарольда), но и был массивнее Снизи втрое – сорок килограммов Гарольда и пятнадцать тощего обтянутого кожей мальчишки хичи. Гарольд Врочек – высокий мальчик со светлыми волосами и глазами цвета черники. Но он не намного выше Снизи: хичи по человеческим стандартам высоки и худы.

К раздражению Гарольда, он и не сильнее Снизи. Под сухой тонкой кожей хичи скрываются мощные мышцы и сухожилия. Хотя Гарольд пытался подняться по скобам на уровень доков быстрее Снизи, тот легко держался с ним наравне. И оказался на верху лестницы раньше, так что Гарольд, отдуваясь, крикнул ему:

– Осторожней, Допи! Не попадайся рабочим машинам!

Снизи не побеспокоился ответить. Даже двухлетний ребенок на Колесе не станет этого делать. Корабли приходят всего четыре-пять раз в стандартном году. Они не задерживаются. Не смеют, и никто не смеет им мешать.

Оказавшись в огромном веретенообразном помещении второго причала, мальчики постарались прижаться к стене, чтобы быть подальше от машин-грузчиков и взрослых, пришедших посмотреть на прибытие корабля.

Все причалы, включая и второй, расположены внутри Колеса. Внешняя оболочка в этом месте прозрачна, но сквозь нее ничего не видно, кроме кривизны самого Колеса и еще двух посадочных доков, точно таких же, как второй, но пустых.

– Я не вижу корабль, – пожаловался Гарольд.

Снизи не ответил. Можно было ответить только, что Гарольд и не может его увидеть, потому что корабль по-прежнему приближается со скоростью быстрее света, но Гарольд слишком часто сообщал Снизи, что не любит тупой привычки хичи буквально отвечать на любой вопрос, на который никто и не ждет ответа.

Движение к Колесу почти одностороннее, если не считать персонал. Люди и хичи улетали, когда заканчивался срок их службы; обычно этот срок составлял примерно три стандартных земных гола. Они возвращались в Галактику, в свои дома, где бы эти дома ни находились. Большинство возвращалось на Землю, немногие на планету Пегги, остальные в другие поселения. (Даже хичи обычно отправлялись на человеческую планету, а не в свои истинные дома в центре – из-за растяжения времени и потому, что хичи нужны были и снаружи). А припасы никогда не возвращались. Механизмы, инструменты, запчасти, приспособления для отдыха и развлечений, медицинское оборудование, пища – все это оставалось. Когда эти предметы тратились, портились или выходили из употребления (или когда продукты проходили через тела обитателей Колеса и превращались в экскременты), они рециклировались или просто добавляли массу к общей массе Колеса. Дополнительная масса – это очень хорошо. Чем больше масса Колеса, тем меньше на него воздействует перемещение внутри и тем меньше энергии нужно, чтобы Колесо вращалось устойчиво и правильно.