Джек Вэнс - Синий Мир Страница 6

Воцарилась тишина.

– Ты что, всерьез думаешь победить меня? – поразился его несостоявшийся тесть.

– В любое время дня и ночи.

Это была формула поединка. Что означало, что ученик чувствует себя готовым отстаивать свое право в какое угодно время суток, ощущая себя полноценным профессионалом-сигнальщиком.

– Что-то прежде ты не хвастал своими знаниями.

– Не хотел тебя позорить.

Зандер Рохан ударил кулаком по столу.

– Мы еще посмотрим, кто из нас будет опозорен. Пошли на маяк!

Склар Хаст удивленно поднял брови:

– Спешишь?

– Ты же сам сказал: «в любое время дня и ночи».

– Как пожелаешь. Кто будет судить?

– Арбитр Мирекс, само собой. Кто же еще?

– Арбитр Мирекс – справедливый выбор, но нужны и другие люди, чтобы засекать время и учитывать ошибки.

– В таком случае, предлагаю Семма Войдервега: он превосходно читает сигналы и прекрасно в них разбирается.

Склар Хаст заметил, как Семм Войдервег благодарно посмотрел на своего будущего родственника.

– Я со своей стороны предлагаю секундантов: Рубала Галлахера, Фрихарта Ноэ и Херлингера Шоуволтера.

Зандер Рохан не возражал. Все поднялись с мест и устремились к выходу. Площадка перед башней была огорожена плетнем, покрытым рыбьей кожей. На первом этаже башни располагались механизмы, на которых ученики отрабатывали сигналы, на втором – склад с запасными колпаками для фонарей, маслом для для ламп, бечевой и справочниками-алфавитами, в которых можно было при необходимости разыскать любое редкое слово и соответствующую ему последовательность сигналов. На третьем четвертом этажах проживали ученики, отдыхали помощники смотрителя, находившиеся на дежурстве, и обслуга башни из Лепил.

Помещение на первом этаже было достаточно просторным, чтобы вместить поединщиков и еще с десяток судей и зрителей.

Светильники были зажжены, скамейки сдвинуты, а окна распахнуты, чтобы обеспечить приток свежего воздуха.

Зандер Рохан приблизился к первой из двух тренировочных машин, пробежал пальцами по рычагам, проверяя исправность механизма. Насупившись, он прикусил губу, затем подошел к старой машине – здесь рычаги были лучше разработаны, но и отдача была значительно сильнее. Первая машина требовала большей силы удара, зато позволяла развить большую скорость. Он махнул рукой ученикам, которые со второго этажа наблюдали за происходящим.

– Масла сюда. Смазать узлы. В каком состоянии у вас механизмы?!

Ученики поторопились исполнить приказ.

Склар Хаст пробежал пальцами по рычагам обеих машин и решил выбрать ту, что поновее, если, конечно, выбор будет предоставлен ему. Зандер Рохан прошел в дальний конец помещения, где вполголоса посовещался с Иксоном Мирексом и Семмом Войдервегом. Все трое посмотрели на Склара Хаста, стоявшего в бесстрастном ожидании, изображая равнодушие. В комнате повисла атмосфера противостояния. Напряжение почувствовали все.

Иксон Мирекс и Семм Войдервег направились к Склару Хасту.

– Ты согласен с условиями поединка, или есть какие-то возражения?

– Сначала скажите ваши условия, – ответил Склар Хаст. – Тогда я смогу сказать, есть ли у меня возражения.

– Все как обычно – экзаменационное испытание, по традиции турнира Омержа в год прибытия Вольдемара.

«И здесь они не могут обойтись без своей замшелой истории», – подумал ученик сигнальщика.

Склар Хаст коротко кивнул, выражая согласие:

– Четыре отрывка из Аналектов?

– Совершенно верно.

– Какие же именно?

– Те, что набирают ученики. Мастер Рохан (было подчеркнуто слово «Мастер») не возражает.

– Я тоже. Экзаменационные тексты будут в самый раз.

– Система зачета оценок следующая: лучшая оценка умножается на пятьдесят, следующая на тридцать, следующая на двадцать, и худшая – на десять. В таком случае, лучшее выступление набирает решающий балл.

Подобная система давала шанс при сильном волнении испытуемого. В то же время она лишала этого шанса обстоятельного, но медлительного наборщика. И все же сейчас для Склара Хаста это не имело особого значения:

– Согласен. Как насчет ошибок?

– Каждая ошибка прибавляет три секунды.

Были выработаны и другие условия поединка, выбраны тексты за номерами 61, 62, 63 и 64 – выдержки из Аналектов, почерпнутые из шестидесяти одного тома воспоминаний предков.

Прежде чем разложить тексты в надлежащей очередности, Зандер Рохан надел очки с линзами, вываренными из рыбьего клея, в плетеной тростниковой оправе. Склар Хаст последовал его примеру, также просмотрев тексты перед началом поединка.

Выбор обоих поединщиков пал на новую машину. Решено было набирать поочередно, и Зандер Рохан уступил первую очередь ученику.

Склар Хаст подошел к машине, поставил перед собой текст под номером 61, размял пальцы и еще раз попробовал рычаги.

Расселись судьи, Арбитр Мирекс засек время. И в этот самый момент распахнулась дверь и на пороге возникла Мэрил Рохан.

Зандер Рохан повелительно махнул ей рукой, но она проигнорировала его жест. Сводник Войдервег нахмурился и предостерегающе поднял палец, на что она обратила еще меньше внимания. Склар Хаст бросил взгляд в ее сторону, на миг встретившись с ней взором, и не смог определить, что было в ее глазах: жалость, злорадство или смущение. Впрочем, теперь это не представляло особой разницы. На старт! – объявил Иксон Мирекс.

Склар Хаст чуть подался вперед, нависая над рычагами и ощущая стопой педаль.

– Внимание! Марш!

Руки Склара Хаста сжали рычаги, нога нажала на педаль. Одна комбинация, другая, третья… Он работал свободно, постепенно расслабляясь и позволяя своей мускулатуре естественным путем наращивать скорость.

«Даже если бы мы имели возможность связаться с Отчими Мирами, сомневаюсь, чтобы мы теперь стали делать это. Не говоря уже о неизбежном наказании, грозящем нам, принимая во внимание наше специфическое прошлое, – даже не принимая во внимание это, говорю я, – мы нашли здесь то, о чем никто из нас прежде даже не подозревал: чувство удовлетворения, завершенности – на совершенно ином уровне, нежели тот, который достигался нашими «социальными манипуляциями». Мы, в целом, довольны своей жизнью на плотах. Разумеется, нам не удается обойтись без тоски по родине, грусти, тщетных сожалений – как можно избежать их? Возможно, на Новой Оссинии эти чувства были бы не так резки. Мы часто обсуждали этот вопрос, но не пришли к какому-либо выводу. Но как бы то ни было, мы, по-видимому, смогли встретить реалии своей новой жизни с присутствием духа и хладнокровием, каких сами в себе не подозревали».

– Готово! – объявил Склар Хаст. Иксон Мирекс остановил часы.

– Сто сорок шесть секунд.

Склар Хаст отошел от машины. Неплохой результат, хотя и не сногсшибательный. И уж точно – для него это не рекорд.

– Ошибки? – спросил он.

– Ошибок нет, – ответил Рубал Галлахер.

Нормой по этому тексту считалось сто пятьдесят две секунды. Стало быть, он получал оценку 6/162, или минус 3,95.

Зандер Рохан уселся за рычаги и, дождавшись сигнала, стал набирать в своим обычном отрывистом стиле профессионала.

Склар Хаст наблюдал за ним; ему показалось, что все-таки торопливость в движениях Мастера заметна.

Время Зандера Рохана было сто сорок пять секунд. При этом он не допустил ни одной ошибки, и его оценка составила минус 4,21. Он отошел от станка, с трудом скрывая снисходительную усмешку. Склар Хаст искоса посмотрел на Мэрил Рохан – без всякого значения, просто из чистого любопытства, как пытался убедить себя сам. На ее лице не отражалось ничего. Ни интереса к происходящему, ни каких-либо других эмоций.

Он поставил перед собой текст под номером 62. Иксон Мирекс дал сигнал к началу, и руки забегали по рычагам уже с привычной скоростью. Первое упражнение было просто разминкой.

62-я текст был извлечением из Мемориума Элеанор Морз:

«Сотни раз мы обсуждали то, что, на мой взгляд, наиболее удивительно в нашем новом сообществе на плотах: это чувство доверия, общности и ответственности друг за друга. Кто мог ожидать, что люди с таким разным прошлым, с такими задатками, как у нас (врожденными или приобретенными – не берусь судить), смогут образовать столь мирное, столь организованное и столь радостное сообщество. Избранный нами лидер, как и я, Казнокрад. Некоторые из наших самых самоотверженных, самых неутомимых тружеников некогда были расхитителями, пакостниками, хулиганами, головорезами.

Никогда нельзя судить о человеке по его прошлому. Разумеется, не все здесь единодушны, но в целом можно только удивляться, насколько старые привычки и прежний образ жизни отошли, уступив место новому чувству – чувству причастности к жизни, основанной на чем-то большем, нежели простой эгоизм. Для большинства из нас это выглядит так, словно мы снова вернули себе потерянную когда-то юность – а точнее, юность, которой у нас никогда не было».