Отис Клайн - Чужие грехи Страница 6

Мой пилот наклонился вперед и посмотрел на небольшой прибор, подвешенный спереди на проволоке.

– Боюсь, мы заблудились, ваше высочество, – озабоченно сказал он. – Должно быть, один из снарядов вывел наш компас из строя. Магнит сшибло.

Быстрый осмотр подтвердил его догадку. Магнит, крепящийся на задней палубе каждого олбанийского судна для противодействия сильному магнитному полю движущегося механизма, оказался сорванным одним из выстрелов матторка. И теперь стрелка компаса равнодушно показывала вперед, куда бы мы ни поворачивали.

Внезапный блеск луча прожектора, а затем и удар снаряда матторка предупредили, что враг нас увидел. Мы нырнули в нижнюю плотную облачность, а затем угловым движением рванулись вперед, да так быстро, что у меня дыхание перехватило.

– С какой скоростью мы летим, Работ? – спросил я, пытаясь как-то примирить мои ощущения с той калейдоскопической быстротой, с которой проносились за окнами нашей кабины облака, искрящиеся в свете прожекторов.

– Это судно рассчитано на передвижение в три четверти от ротации, – ответил он. – И мы движемся на самой большой скорости.

– Что ты имеешь в виду, говоря о трех четвертях ротации?

Вопрос мой изумил его.

– Как что? Ротация – это скорость, с которой Заровия вращается вокруг своей оси. А мы движемся со скоростью, меньшей на четверть.

Я произвел быстрый подсчет. Поскольку окружность Венеры чуть меньше земной и день ее равен двадцати трем часам и двадцати одной минуте, она вращается вокруг оси со скоростью более тысячи миль в час. А мы, по грубым прикидкам, летим со скоростью семьсот пятьдесят миль в час.

Мой пилот довольно долго держал судно в тучах, затем нырком отправил аппарат вниз. Этот маневр оказался почти равнозначен гибели: второй вражеский аппарат, очевидно летевший все это время снизу, открыл огонь. Я стал отвечать огнем из кормового матторка, уж не знаю, результативно ли, а Работ вновь начал уводить наше судно в облака. И вскоре мы снова пулей устремились вперед.

– Наши преследователи настойчивы, – небрежно заметил я своему спутнику.

– Так и дальше будет. Ведь впервые их главаря узнали. Несомненно, мы лишь вдвоем остались в живых после битвы в башне, а следовательно, только мы двое можем обвинить Талибоца.

– Кто это такой – Талибоц? – задумчиво спросил я.

– Неужели ваше высочество не помнит Талибоца? Самый могущественный дворянин Олбы. Уже давно ходят слухи, что он организовал заговор, но прямых доказательств не было. Теперь он должен нас убить, преследуя две цели: лишить престол наследника и заставить замолчать свидетелей его вероломства.

Какое-то время мы летели молча. Я подсчитал, что если мы все это время летели по прямой, то должны находиться в тысяче миль от точки старта. Наконец, почувствовав, что мы, наверное, оторвались от преследователей, Работ вновь спустился ниже облачности, на этот раз выключив все огни в целях предосторожности.

Он внимательно огляделся и включил огни, совершив тем самым роковую ошибку. Тут же загремели выстрелы, и один из снарядов, угодив в кабину сзади, взорвался с оглушительным звуком. Работ погиб мгновенно, тело разлетелось в клочья.

Прожектора наши отключились под воздействием взрыва, но мощный луч света продолжал цепко держать наш корабль сзади, а следующий снаряд снес нашу корму. И корабль, отчаянно дернувшись, начал падать, безостановочно кувыркаясь. Я изо всех сил цеплялся за сиденье.

Глава 3

Обломки летели вниз, с каждой секундой набирая ускорение, и мне оставалось лишь ждать страшного удара о землю. Однако, к моему удивлению, корабль врезался в воду и быстро стал тонуть. Кабина мгновенно наполнилась водой через дыру в куполе, пробитую снарядом матторка. Но эта же дыра стала и путем к моему спасению. Придя в себя от потрясения, я протиснулся наружу.

Несколько секунд я продолжал погружаться, несмотря на яростное барахтанье, увлеченный инерцией корабля, который я только что покинул. Затем я остановился и постепенно начал подниматься. Легкие от недостатка кислорода уже готовы были взорваться.

После этой растянувшейся на века пытки я вынырнул на поверхность и поплыл, вдыхая влажный соленый воздух.

Во тьме заровианской ночи, когда сквозь редкие прогалины в облаках едва успевают моргнуть одна-две звездочки, невозможно определить направление движения. Но далеко справа мне слышался знакомый шум – прибой у берега. На этот-то звук я и плыл не торопясь.

По мере продвижения звук становился все громче, и вскоре я опустил ногу в попытке нащупать дно. Не дотронувшись, я поплыл дальше. Вторая попытка оказалась успешнее, и я встал, но тут же был сбит с ног огромной волной. Я с трудом поднялся и, полуплывя, полупродвигаясь по дну, потащил свое измученное тело вперед, пока не выбрался на песчаный берег, подальше от прибоя.

После короткого отдыха я вновь встал и двинулся дальше в глубь суши, где вскоре наткнулся на густой папоротниковый кустарник. Землю под изогнутыми ветвями покрывал мох вытянулся на нем, благодаря небо за столь мягкое ложе, и вскоре заснул.

Меня разбудили голоса, раздававшиеся совсем рядом со мной. Уже вовсю светило солнце, обещая прекрасный день. Мои шелковые розовые одеяния давно высохли, как и ремни, ставшие заскорузлыми от воды.

Судя по звукам, разговаривали двое – мужчина и девушка. Поначалу я не мог разобрать, о чем идет речь, поскольку, лежа в полусонном состоянии на мху, вглядывался в окружающее сквозь шелестящие под ветром листья папоротника. И: тут мужчина повысил голос.

– Ты же прекрасно знаешь, кузина Лорали, что и твои родители, и я желали бы этого брака, – сказал он на патоа. – Разве этого недостаточно? Неужели же ты настолько не уважаешь волю отца и матери, что воспротивишься им ради какого-то каприза?

– Вовсе не из-за каприза, кузен Гадримель, – ответила девушка ясным, мелодичным голосом. – Просто я не люблю тебя. О чем же тут говорить?

– Да откуда ты можешь знать? – возмутился он. – Ведь мы только вчера впервые увидели друг друга. И всего лишь несколько минут побыли наедине. Я даже пальцем тебя не коснулся. Я мог бы заставить тебя полюбить меня, как и…

– Как и бесчисленное множество других. Но пойми меня, раз и навсегда. Ни один мужчина не заставит меня полюбить его, как и я сама не смогу себя заставить полюбить кого-то, даже в силу дочернего долга.

Не желая выступать в роли подслушивающего, я встал, собираясь принести извинения и удалиться. Но тут я услыхал негромкое:

– Посмотрим.

Послышались звуки борьбы и вскрик от страха.

Прорвавшись сквозь кустарник, я выскочил на покрытый мхом газон, посреди которого журчал фонтан. За фонтаном я рассмотрел девушку, отбивающуюся от объятий высокого юного блондина с едва пробивающейся соломенной бородой. Оба были облачены в розовое королевское: платье.

– Отпусти меня, животное!

Большие карие глаза девушки сверкали словно молнии, а густые каштановые локоны разметались над головой. Даже злости своей она оставалась прекрасной – более прекрасной, чем любая из всех женщин, которые встречались мне на всех трех планетах.

Я прыгнул вперед, схватил юношу за воротник и дернул назад, говоря:

– Если уж у вас есть желание этим утром побороться, то позвольте предложить вам более серьезного противника, принц Гадримель.

Он отпустил девушку и попытался повернуться, я же стал закручивать воротник вокруг его шеи. Он потянулся к торку, но я схватил его за запястье и заломил ему руку за спину. Он стал вопить, призывая охрану, и тогда я толкнул его, отчего он полетел головой вперед в заросли папоротниковых.

Я повернулся и поклонился девушке, раскрасневшейся и тяжело дышащей после борьбы.

– Извините, ваше высочество, если помешал. Но мне показалось, что вы выражали свое неудовольствие происходящим.

– Вы правы, и я в долгу у вас, принц?..

– Принц Зинло из Олбы, – подсказал я. – К вашим услугам.

– А я – принцесса Лорали из Торгана, – сказала она с улыбкой, от которой на щеках появились две восхитительные ямочки. – Прошу вас, скажите мне…

Наш диалог был прерван появлением юноши, который, выбравшись из кустарника, врезался между нами со скарбо наголо.

– Мощи Торта, – рявкнул он. – Ты подписал себе смертный приговор, принц Зинло.

И тут же он нанес удар скарбо, от которого я лишился бы головы, если бы не отпрыгнул назад. Тут же я вытащил мое оружие и принял бой. Мгновенно определив, что противник не является мастером фехтования, я разоружил его и поднял его оружие, пока он приходил в себя от изумления.

– Вы уронили скарбо, – сказал я. – Позвольте мне. – И я протянул ему оружие эфесом вперед.

Он вновь сделал выпад, и вновь я обезоружил его с той же легкостью, что и предыдущий раз, тут же подскочил и поднял его оружие.

– Я думаю, мне стоит оставить этот скарбо у себя, – сказал я. – Похоже, вы не знаете, как с ним обращаться, и можете пораниться.