Александр Тарасов - Черное пламя Страница 6

Сразу проведя серию отсекающих встречных импульсов, я одновременно сменил вектора движения машины, уходя от ответных ударов. Мне противостоял очень опытный пилот на более скоростной машине, тоже обладавший феноменальной интуицией и умевший предсказывать атаки загодя, но моя система боевых приёмов как раз и была направлена на таких мастеров.

Вот первая серия «шва» прочертила поверхность защитного экрана противника кривой радужных сполохов. Я отстреливаю по курсу цели «гром», корабль уходит вправо, ещё три импульса в разные точки поля, пусть думает, что я не могу нащупать уязвимость и бью наобум. Удары попадают в рассчитанные места, вызывая едва ощутимый мимолётный резонанс полевой структуры, попался! Частота защиты хаотически меняется, не давая разрушить себя, но это неважно. Не имеют значения и ответные импульсы, вспыхнувшие на поверхности моих полей.

Максимальный темп. Снимаю режим ограничения с энергововодов и даю тремя боковыми индукторами импульс в двести процентов мощности в одну точку на стыке защитных экранов «валькирии», как раз в центр отмеченного выстрелами треугольника, где поле на миг дестабилизировалось. Звучит сигнал тревоги, один индуктор вышел из строя, энерговод повреждён, даже мощность силовых полей упала. Зато результат просто отличный – экран противника пробит, и совместный импульс индукторов насквозь прошил броневое покрытие «вальки». На панели возникает оценка степени урона: разгерметизация силового отсека, частичное разрушение скелетного корпуса, уничтожен основной энергомодуль, тяжёлые внутренние повреждения. Вот теперь пусть маневрирует, когда у него остаются только накопители. Мне и нужно, что продержаться несколько минут, пока не иссякнет ресурс, а на вспомогательном питании много не навоюешь.

Рано радуюсь, ответный удар впивается уже в мой корабль, пробив ослабленный щит и кромсая броню. Противник как будто получил второе дыхание. Он не стал дожидаться истощения энергопитания и нанёс полноценный залп носовым орудием. Это вообще каким образом, у него же нет энергии! Ладно, позже разберёмся.

Стреляю в ответ, промах. Новый заход, ещё один. Две короткие полоски света кружатся в хаосе камней, ежесекундно рискуя разбиться об обломки. Я полностью отключился от реальности и уже не совсем понимал, что нахожусь на борту крейсера, а не в реальном бою. Мой корабль сильнее, но за штурвалом противостоящей «валькирии» сидит не иначе как лучший пилот корабля, не уступающий мне ни резервом, ни скоростью, зато значительно превосходящий опытом и глубиной видения поля боя.

В итоге он меня уделал-таки, на последних каплях энергии, выжатых из истребителя не иначе как силой мысли и святыми молитвами. Можно было выиграть хитростью, скрывшись за пеленой астероидов, но я не стал портить такую схватку, положился на интуицию пилота, чётко определившую степень повреждения противостоящей мне машины. И проиграл. Впрочем, мне тоже удалось приложить его неплохо, оставив процентов сорок общего состояния, прострелив двигательную систему и уничтожив систему накопителей, полностью лишив «валькирию» энергии. Будь дело в реальности, пилот без всякого сомнения погиб бы в течение часа, исчерпав резерв системы жизнеобеспечения. У него даже на стазис не осталось запаса.

И всё же будем честными – разделали нас под орех, поскольку Мишка так и не смог справиться со своей машиной, доползти и добить противника в оговоренные сроки. Ну что же, приобретённый опыт того стоил, поскольку установил верхнюю планку искусства пилотирования для нас, стажёров. Кстати, демонстрировал нам высший пилотаж сам командир авиагруппы, Лев Петрович Давыдов, но мы об этом узнали уже после того, как мокрые и уставшие выползли из вирта.

– Неплохо, – высокий мужчина аристократической внешности одним слитным движением поднялся на ноги из своего кресла, – вам стоит больше уделять внимания тактическим симуляциям, поскольку шанс на идеальные дуэльные схватки представляется не часто. На сегодня вы все свободны, отдыхайте, знакомьтесь с кораблём. Старт завтра в семь утра, а потом мы с вами будем работать.

Крейсер дальнего поиска «Ломоносов».

Каюта капитана

– Стареешь, Лев.

– Да будет вам, Сергей Всеволодович, кто же мог знать, кого они нам пришлют на сей раз.

– А ты мне не выкай, дорогой, иль позабыл? Сколько там лет прошло, двадцать с лишком, поди? Помнится, под Дальнополем некий наглый лейтенант чуть было штурмом не взял штабную палатку.

Командир лётной группы посмурнел лицом. Видать, давние воспоминания не остыли спустя годы, лишь потеряли блеск.

– Давно было. Брось, Серёжа, я уже не раз извинялся. Сам бы не думая так же поступил, а то и лично полез.

– Во! Потому что глупый был и молодой. И как я погляжу, четверть века не особо пошли тебе на пользу. Вот скажи, как ты мог не просмотреть личные дела стажёров? Там же ясно написано, категория три нуля у всех троих, лучшие кадеты Звёздной. Этот, который с Сангории, вообще уникум – оператор высшего ранга ещё до окончания обучения. И притом все они Пилоты! С большой буквы. А ты с голой, прости, жопой на ежа попёр.

– А ничего так всё кончилось, – неуверенно произнёс главный пилот крейсера.

– Да неужто? – ехидно бросил капитан «Ломоносова». – Умник, ты это слышал? Комментарии будут? А ты не отворачивайся, кошачий, ты слушай и запоминай.

– Первый раз «валькирия» полковника Давыдова была уничтожена слитным ударом носовых орудий преследователей на шестой минуте выполнения задания. В соответствии с протоколом обучения, опасность ликвидирована подстановкой синтезированных препятствий.

– Ага, парой астероидов, – ухмыльнулся капитан и, подмигнув собеседнику, скомандовал: – Продолжай.

– В дальнейшем плотность огня преследователей повысилась, отчего устранять угрозу уничтожения «валькирии» пришлось ещё трижды. На редкость меткие ребятишки, позвольте заметить. Проработка дуэли между Ежовым и полковником Давыдовым демонстрирует высокую эффективность боевой системы стажёра в ближнем бою. Согласно моему прогнозу, в случае активного противостояния внутри двенадцатикилометровой сферы, Ежов выйдет победителем как минимум из сорока процентов первых схваток с членами лётной группы. Вас, полковник, он побил.

– Нет, правда, а давай этих малышей дадим в напарники твоим орлам, может, научат чему-нибудь.

– Прекрати ёрничать. Да, проиграл, признаю. Просчитался. Вернусь – засажу всю эскадрилью, начиная с себя, за усиленную проработку ближнего боя. Такого больше не повторится, слово даю.

– Ладно, проехали.

Капитан корабля налил кофе из фарфорового кофейника, бухнул три ложки сахара, на что его собеседник усмехнулся.

– Как ты это пьёшь, там даже запаха не остаётся.

– А мне нравится, – невозмутимо произнёс мужчина и помешал серебряной ложечкой в мелодично звякнувшей чашке, затем отставил прибор в сторону.

– А ты заметил, как он бился до конца с тобой?

– Глупо, я бы ушёл за препятствия и добил ракетами сразу после уничтожения источника.

– А лет тридцать назад?

В каюте разлилось тягостное молчание. Видать, в жизни боевых офицеров что-то такое произошло. И вряд ли этот случай был из разряда приятных.

– Ведь мы оба знаем, что выходит из таких вот честных и принципиальных, если с ходу пыл не остудить. Ладно, Лев, слушай приказ. Подготовь из этой троицы пилотов под стать своим бойцам. Сроку тебе до конца миссии. Чувствую я что-то эдакое. Пригодятся нам ребята, ох как пригодятся.

Глава 2

Первая межзвёздная экспедиция стартовала с орбитальной верфи «Лунная гавань» в семь часов утра по общеземному времени. Первопроходцев ждали шесть бесконечных лет полёта к Альфе Центавра. Полёта без стазиса, без развлечений, без отдыха. Затем последовал короткий год, наполненный смыслом – исследования, наблюдения, вылазки, сбор образцов. В погоне за знаниями разведчики дважды переносили срок отлёта обратно, проведя в ближайшей к Земле планетарной системе не двенадцать, а двадцать месяцев. Благо имелась оранжерея, которую засеяли тестовыми образцами сельскохозяйственных культур. А затем последовали ещё шесть лет. Домой.

Из двадцати двух учёных и космонавтов назад вернулись восемнадцать. Четверо отдали самое дорогое, что у них было, за нас с вами, за будущее, навсегда обретя покой в бесконечной пустоте.

Запуск «Циолковского» стал вершиной технологического развития человечества той далёкой эпохи, плодом давно лелеемого желания в очередной раз преодолеть границы жизненного пространства и доказать самим себе, что мы – можем.

Какие границы, позвольте, ведь Марс заселён невесть сколько десятков лет. А вот это уже совершенно неважно. Человек всегда стремился расширить мир, даже понимая, что новые территории не пригодятся не только поколению, открывшему их, но и многим последующим. Но кого это останавливало? Колумба, Гагарина, Армстронга, Верде, или того же Алекса Нормана, командира первого звездолёта? Вот бы они посмеялись над подобными измышлениями.