Джек Макдевит - Эхо Страница 61

Висенда, которая была с нами, вежливо улыбнулась.

– Я слышала эту историю, – сказала она. – Похоже, она есть в любой мифологии. Люди, летающие на крылатых конях. Согласитесь, в это нелегко поверить.

Заговорил Сестор, рослый мужчина с седой бородой и блестящей лысиной, – во время разговора он насмешливо ухмылялся, будто считал все сказанное нами полной чушью:

– Даже будь у нас для этого средства, какой смысл куда-то летать? Мы единственные в своем роде. Во Вселенной никого больше нет.

– А как насчет наших гостей? – спросил сидевший рядом с ним древний старик.

– Послушайте, – терпеливо проговорил Сестор, – никого не хочу обидеть, но вы сами видите: они такие же, как мы. Они здешние. Не понимаю, как они летали в этой своей штуковине, но они ничем не отличаются от нас. Во имя всего святого, неужели вы не видите?

– Согласна, – невозмутимо кивнула одна из женщин. – В космосе никого больше не существует. – Словно извиняясь, она посмотрела на нас с Алексом. – Прошу прощения, но ваши заявления просто бессмысленны. Они противоречат всему, что нам известно. Но даже если в ваших словах и есть доля правды, предлагаю оставить эту тему. Наша задача – восстановить ущерб здесь, в меру наших сил и возможностей. Только это имеет для нас значение.

Подал голос Кайла, член местного совета.

– Мы отвергли дар Всемогущего, – сказал он. – Я никогда не утверждал, что Господь презрел нас, но можно не сомневаться: нас подвергают испытанию.

– Никакого бога нет, – сказал юноша с горящим взором. – Если он есть, то где он был, когда мы в нем нуждались?

– Это Хаким, – прошептал Турам, сидевший рядом со мной. – Он атеист.

– Священен только разум, – сказал Хаким.

– Ладно. – Алекс потянулся к костылям. – Пора прогуляться до салат-бара.

– Пожалуй, глупо отрицать сказанное Алексом, – заметил Турам. – Зачем ему лгать? Подумайте сами: мог ли кто-нибудь на этой планете изобрести летающую машину? – Он посмотрел на остальных, словно бросая вызов желающим возразить, а затем повернулся к нам. – Мы, по крайней мере многие из нас, всегда считали, что мы одни во Вселенной. Но теперь появились вы – на вид такие же, как мы, но иные.

– Не думаю, что я похожа на инопланетянку, – ответила я. Белль вышла из зоны связи, но теперь это почти не имело значения. – Да, мы не знаем всей правды, но я нисколько не сомневаюсь, что все мы принадлежим к одному роду.

Я не знала, как на их языке будет «биологический вид», но решила, что «род» вполне подойдет. Присутствующие обменялись остротами. Юноша лет девятнадцати, зашедший послушать, широко улыбнулся мне и сказал:

– Хотелось бы надеяться.

Затем Турам задал неожиданный вопрос:

– Есть ли цель у Вселенной?

– Полагаю, это выходит за пределы наших познаний, – сказал Алекс.

Несколько человек закатили глаза.

– Весьма краткий ответ, – заметил Хаким. – Но представители развитой культуры наверняка должны были размышлять на эту тему, Чейз. – Все они говорили что-то вроде «Чииз». – Ведь должен быть какой-то смысл в том, что мы живем на этом свете?

– Конечно.

– Но какова цель для большинства живых существ? В чем смысл жизни дерева? Или амебы?

Я переадресовала вопрос Алексу.

– Хаким, – сказал он, – у нас попросту нет ответов на подобные вопросы. А что бы ты сам предпочел – жизнь или смерть?

– Честно говоря, не знаю, – ответил Хаким.

Наконец нас спросили, почему мы прилетели именно сюда.

– Во Вселенной множество звезд, – сказал Сестор. – Если вы говорите правду, что привело вас к нам?

– Мы пытаемся найти хоть кого-нибудь уже десять тысяч лет, – ответил Алекс. – Рано или поздно мы все равно наткнулись бы на вас.

Все заулыбались.

– И слава богу, – прошептал Сипа. Голос его дрогнул.

Когда заиграл оркестр, юноша – его звали Барнас – пригласил меня на танец и сказал, что я самая красивая женщина из всех, кого он встречал. Спросив, что я делаю завтра вечером, он предложил прогуляться по берегу реки или прокатиться на каноэ в лунном свете. Он добавил, что не знает точно, будет ли видна в это время луна, но постарается сделать все возможное.

– Знаешь, Барнас, – сказала я ему, – когда-нибудь ты станешь заядлым сердцеедом.

К сожалению, я не знала, как будет «сердцеед», и сказала эти слова на стандартном, но он прекрасно меня понял.

– Значит, да? – с надеждой улыбнулся он.

Алекс спросил Висенду, можно ли поговорить с ней наедине. Кивнув, она повела нас в небольшую комнатку напротив библиотеки.

– Мне хотелось посидеть вместе с вами, – сказала она. – Чем еще мы можем вам помочь?

– Спасибо, Висенда, – ответил Алекс. – Вы и так сделали для нас все, о чем мы могли бы попросить.

В небольшом очаге мирно горел огонь.

– Рада слышать.

– У вашего народа долгая история. Что вы думаете о своем будущем?

– Вы наверняка заметили, что мы оказались не в лучшем положении.

– Я заметил, что детей слишком мало и что у вас есть пустые комнаты.

Висенда закрыла глаза. Я подозревала, что в молодости она была красива. Почему-то она не казалась мне старой: побитой жизнью – да, пожалуй, но не старой.

– У нас всего около тридцати детей в возрасте до двенадцати лет. Этого явно недостаточно. Жизнь здесь тяжела, приходится много трудиться. Погода постоянно меняется, немало людей болеет. Не всегда удается собрать урожай, и каждый год умирает все больше народу. Мы пытаемся запасать еду на черный день, но… – Она бросила долгий взгляд на огонь. – Многие сдались. Люди не хотят, чтобы в этом мире рождались дети, – для них это слишком больно. Мы помним, сколько нас было менее двух поколений назад, а теперь, оглядываясь, видим, сколько осталось. Многие из пожилых жалеют, что не погибли в Темные времена, говоря, что умершим тогда повезло. Такие разговоры слышны постоянно. – Висенда взглянула на стены, выкрашенные в темный цвет. На одной из них висели четыре или пять рисунков, вероятно сделанных в лучшие времена, – какой-то мужчина, животные, воздушные змеи, лодки. – Похоже, – грустно улыбнулась она, – Господь решил с нами покончить. Но конец оказался не совсем таким, как мы ожидали, – не быстрым и не безболезненным. Выжили единицы – неизвестно, с какой целью. Возможно, для того, чтобы задуматься о случившемся и спросить себя: почему все так вышло?

Алекс пристально посмотрел на нее:

– Висенда, мы могли бы вам помочь.

Она безнадежно покачала головой:

– Я молилась о том, чтобы вы смогли. И захотели. Но как?..

– Созовите общее собрание и позвольте мне выступить перед вашим народом.

Собрание назначили на следующий вечер, а пока что мы сидели вместе с Висендой, Сипой и другими представителями общины, пытаясь собрать как можно больше информации. Алекс спросил, каково было население планеты до наступления Темных времен – похоже, так называли и саму катастрофу, и ее последствия.

– Предположительно, около миллиарда, – ответила Висенда. – Может, и меньше. Вряд ли кто-то считал.

Существовали ли на планете национальные государства?

Нет, это понятие было им незнакомо. Большинство людей жили в округах с центрами в городах.

Случались ли войны?

– Иногда случались, до наступления тьмы, – ответил мужчина по имени Арго. – Но нечасто: обычно убийства повергали людей в ужас, и войны быстро заканчивались.

Кто-то спросил про Конфедерацию. Сколько в ней планет? Есть ли там другие разумные существа? Им трудно было поверить, что «немые» способны читать мысли.

– Как такое бывает? – спросила Висенда. – Каким образом мысли передаются от одного разума к другому?

Ответа мы, как обычно, не знали.

– Не обижайтесь, но вы с Алексом крайне нелюбопытны для представителей развитой расы, – сказала она.

Я не знала, как объяснить, что в нашем мире полно чудес, которые мы принимаем как данность, не очень интересуясь механикой дела.

Годы до наступления Темных времен считались золотым веком.

– Это правда, – сказал Сипа. – Жизнь была прекрасна. Но мы не ценили ее, пока она не закончилась.

На следующее утро, зайдя в столовую, я обнаружила там плачущую женщину. Она услышала, что Алекс собирается выступить, и решила, что речь пойдет об их будущем. С ней были еще три или четыре женщины. Увидев меня, она встала.

– Для нас нет будущего, – дрожащим голосом проговорила она. – Скажи об этом Алексу, если он еще не понял. – Одна из подруг попыталась снова усадить ее, но женщина продолжила: – Знаешь, что я думаю, Чейз? Я считаю безнравственным заводить детей в мире, где царят холод и смерть.

Подруга обняла ее. Наступила тишина. Улыбнувшись, я пообещала передать ее слова Алексу. Когда я выходила, запищал коммуникатор.

– Чейз, – послышался голос Белль, – у тебя есть минута?

– Конечно. Что случилось?

– «Звездный корпус» уже здесь.

– Что? Уже? Не может быть. – До намеченного времени прилета оставалось еще почти два дня.