Сергей Лукьяненко - Звёздная Тень Страница 7

Дед молчал.

— Карел, — негромко спросил я, — ответь мне на один вопрос. Почему мы с Геометрами так похожи? Даже не внешнее сходство, а единый генетический код. Это ведь не может быть случайным!

— Не может, — неохотно согласился счетчик.

— Тогда в чем дело?

Мне казалось, что если он объяснит, то я сразу найду ответ. Какой-то странный, универсальный ответ на все загадки и проблемы. Почему Сильные — сильны, почему Слабые — слабы, что такое Тень и как заставить Геометров не лезть ко всем со своей Дружбой…

— Я не знаю точного ответа.

— Карел, точных ответов не существует вообще, — ласково сказал я. — Но всегда есть догадки и предположения. Ты ведь не удивлялся тому, что мы с Геометрами похожи. Значит, имеешь гипотезу на этот счет?

— Только гипотезу. И не хочу ее сообщать.

— Почему?

— Вы ее примете — и перестанете искать ответ сами. Лучше, чтобы вы искали ответ самостоятельно, независимо.

Я поразмыслил секунду.

— Карел, если ты считаешь… думаешь, что мы примем твою гипотезу, значит, она льстит людям?

— В какой-то мере… — неохотно откликнулся рептилоид.

— Например, что и мы, и Геометры — потомки древней могучей сверхцивилизации, некогда заселявшей всю Галактику… — начал я.

Рептилоид зашелся тонким смехом:

— Петр, подобные мечты свойственны юным, незрелым расам. Я раньше не относил людей к их числу.

— Тогда, возможно…

Заговорил дед:

— Петя, я бы мог выложить тебе десять гипотез. Что Геометры — плод нашего материализовавшегося воображения, что мы — последствия их неудачного эксперимента, или потомки заблудившейся экспедиции…

— Плод воображения? А почему бы и нет? Дед, ты же сам говорил, что их общество похоже на земные утопии! Даже я помню, мне где-то встречались регрессоры… или прогрессоры, Мировой Совет…

— Это ничего не значит, Петр. Это лишь вопрос перевода и восприятия. Когда счетчик влил в тебя язык Геометров, ты поневоле подобрал адекватные замены их терминам. Отовсюду, из научных журналов, из прочитанных в детстве книг, из бульварных газет. Будь ты французским астронавтом Пьером или американцем Питером, планета Геометров стала бы для тебя другой. Совсем другой. Мы смотрим на мир сквозь очки с толстыми кривыми стеклами, которые нам одели в детстве. Эти очки — воспитание, культура, менталитет. От них не избавиться никогда. Я не мог вырастить тебя под черным колпаком, Петя, тогда ты вообще не научился бы видеть.

— Слушай деда, он умный, — сказал Карел.

Я смотрел на ухмыляющегося рептилоида. Потом спросил:

— Сговорились? Двое на одного?

— Думаешь, я не прав? — поинтересовался дед.

— Прав, наверное, — неохотно признал я. — Ты умнее, дед. Гордись.

— Ничего, Петя, я ведь и постарше тебя буду.

Дед тоненько хихикнул, как всегда, если шутка была понятна лишь ему.

— Тогда скажи, что мы будем делать? Поддерживать Геометров? Сражаться за Конклав? А?

— Как ты представляешь себе поиск Тени? — спросил дед, помолчав.

— В корабле Геометров есть какие-то маршрутные карты. Ведь он шел из Ядра Галактики самостоятельно. Я просто сяду в корабль и…

— Мы сядем в корабль. Все вместе. Ты, я… мы с Карелом. Данилов, Маша…

— Не выйдет, — с удовольствием сказал я. — Эти кораблики рассчитаны на одного. Максимум — на двоих, но это уже для коротких полетов.

— Ты помнишь, при каких обстоятельствах алари захватили разведчика Геометров?

— Что?

— Он пытался взять на абордаж истребитель алари. Пристыковаться и утащить с собой. Видимо, операция достаточно отработана. Мы можем соединить корабль Геометров с нашим «Волхвом»…

Я засмеялся.

— Дед, ты серьезно? К Ядру Галактики — в челноке с жидкостным ракетным двигателем?

— Почему бы и нет?

А собственно говоря, почему? Я замолчал. Старый шаттл будет служить просто дополнительной кабиной. Вполне возможно, что мощности разведчика хватит и для полета вместе с челноком.

— Кстати, там уже не жидкостные двигатели, — добавил дед. — Алари сменили их на свои плазменные.

— Вот так просто взяли — и сменили?

— Да.

Я хотел было высказаться о центровке, аэродинамике, термоизоляции, системах управления — которые никак, ну никак не рассчитаны на чужую технологию! Потом посмотрел на ухмыляющуюся морду рептилоида и промолчал.

Дикарь, которому заменили на луке привычную тетиву из вымоченных кишок на синтетическую нить, может усомниться: будет ли теперь лук стрелять? Но мне, наверное, не стоит ему уподобляться.

— Алари не боятся? Это ведь нарушение законов…

— Снявши голову… — обронил дед. — Ну, Петя? Я готов согласиться с тобой. Употребить то малое время, что нам отпущено, не на бюрократическое безумие, не на споры с идиотами из правительств, а на полет к Ядру. Быть может, нам и улыбнется удача. Мы встретим Тень… высоких, белокурых, благообразных гуманоидов, которые научат нас добру и пониманию. И Геометры станут терпимее, а Сильные устыдятся и попросятся в Слабые, Земля превратится в цветущий сад… Ну? Отправимся за чудом, Петя. Но — вместе.

— Ты веришь в успех? — спросил я.

Рептилоид покачал головой.

— Тогда почему соглашаешься? Мы ведь можем совместить оба предложения. Я полечу к Ядру, а вы с Даниловым и Машей вернетесь на Землю.

Дед молчал. И счетчик не вмешивался.

— Ты… ты всего лишь хочешь попасть туда? — прозревая, спросил я. — Дед! Ты хочешь увидеть чужой мир?

— Да!

Насколько речевой аппарат рептилоида мог передать гнев, настолько дед этим воспользовался.

— Неужели ты не понимаешь? — рявкнул он. — Пускай я всегда был дураком и фанатиком, но честным дураком и романтичным фанатиком! Я всех космонавтов до начала эпохи джампа знаю по именам! Я ревел, когда наш марсианский зонд рухнул в океан… а тебе и название его ничего не скажет. Когда американский лунный поселок выгорел дотла, я первый раз в жизни напился с горя! Я хотел для человечества звездного будущего. Оно наступило — но не такое, как думалось. Но если рушится большая мечта — всегда остается место маленькой. Личной! Может быть, лишь через такие маленькие мечты и возможно свершить что-то большое, а? Да, я хочу увидеть небо, пылающее от звезд! Попасть в центр Галактики! Ступить на планету, где людей никогда не было и не должно было оказаться в ближайшее тысячелетие! И может быть — сделать что-то для человечества. Если это вообще возможно…

Он замолчал, не переводя дыхание — тело рептилоида в этом, похоже, не нуждалось, а собираясь с мыслями.

— Я понимал, что могу сдохнуть еще при старте с Земли, — тихо сказал он. — Ну и что? Хоть тушкой, хоть чучелом, только в небо…

— Деда…

— Скажи, что я не прав, — произнес дед. — Знаешь, я соглашусь. В конце концов, ты лучше, чем я. Таким уж воспитан.

— Ты прав.

Рептилоид посмотрел на меня бледно-голубыми глазами.

— Знаешь, дед, вот Геометры, — продолжал я, — они не умеют хотеть чего-то себе лично. Почти не умеют. Может быть, это и есть главный недостаток, когда забываешь о себе?

— Эгоизм как залог процветания цивилизации? — дед на мое одобрение не отреагировал. — Нет, Петр, не надо подводить идейный базис под мое желание отправиться с тобой. Невозможно сейчас решить, что правильнее. Но побывать в Ядре — слишком большое искушение.

Не знаю, может, дед и был прав, что оборвал мои философствования. Только я действительно сомневаюсь в нормальности людей, которые ничего не хотят для себя лично. Ничего — ни власти, ни денег, ни бунгало на Мальдивских островах, ни неба, в котором миллион звезд, ни сладкой дрожи, которой пронзает тело джамп.

Если человеку нечего терять, он никогда не поймет другого. На этом уже многие попадались — от земных политиков до Наставников Геометров. И мир, в котором все заботятся лишь о других, был бы большой муравьиной кучей. Впрочем, это уже не ко мне, это, скорее, ко Льву Толстому с его нравоучительными писаниями. Или, лучше, к Софье Андреевне с ее воспоминаниями о великом муже и его поведении в быту.

— Хорошо, дед, — сказал я. — Давай поддадимся искушению.

— Только надо будет спросить, что об этом думает командующий Алари. У его авантюризма тоже есть свои пределы.

Умеет дед остужать энтузиазм.

Глава 3

Данилова я нашел в одном из ангаров флагмана. Точнее, не сам нашел, меня отвел туда вызвавшийся помочь алари.

Теперь, вспоминая свой побег, я понимал, что весь он, от начала до конца, был подстроен. Никогда бы мне не пройти этими перепутанными, полутемными, лишенными всякой привычной логики, коридорами. Надо быть крысой или хотя бы иметь их в предках, как Алари, чтобы ориентироваться тут.

А меня просто вели, оставляя один-единственный путь и создавая иллюзию свободы. Какая странная вещь — эта иллюзия была куда более правдоподобна и симпатична, чем настоящая, лишь чуть-чуть искаженная свобода в мире Геометров…