Андрей Ливадный - Мишень [авторский сборник] Страница 7

Возвышающийся на покатом холме уродливый с точки зрения архитектуры, чересчур вычурный рыцарский замок подвергался осадам и штурмам чуть ли не постоянно. В этой реальности вечно что-то грохотало, свистели стрелы, звенели мечи, со стен падали отбитые назад штурмовые лестницы, вниз лилась кипящая смола под дикий, восторженный гогот защитников…

Внутри замка, во множестве комнат, Хигс обнаружил достаточно примитивный набор наслаждений.

Вдоволь натешившись на стенах многострадальной уродливой крепости, ее создатель и хозяин, очевидно, оставлял оборону идти своим чередом, а сам удалялся в вереницу залов и покоев, где его ожидали разнообразные развлечения, от томящихся под шелковыми простынями обнаженных женщин до нескольких изможденных узников, которые ожидали очередную порцию бессмысленных истязаний в подвалах крепости.

Хигс не знал, что за урод является создателем данного фантомного мира, но сильно подозревал, что в жизни этот индивид был каким-нибудь тихим, добропорядочным служащим.

Впрочем, Хигс приходил сюда не затем чтобы кого-то судить.

В подвале замка томился узник. Виртуальная личность, уже достаточно сформировавшаяся в результате долгого и томительного заключения.

Элиот наловчился приходить к несчастному в промежутках между пытками. Он беседовал с ним, снабжал его знаниями и понемногу воспитывал, открывал глаза на мир. Хигсу казалось, что он поступает правильно. Вырвав в конце концов узника из его страшной тюрьмы, дав ему свободу и тело, он пожнет заслуженную благодарность со стороны несчастного, который уже был осведомлен о том, что он призрак и существует в выдуманной вселенной.

Иногда Элиоту приходилось отвечать на неудобные, даже вызывающие вопросы узника, но он торопился и потому не обращал на них должного внимания. Шляясь по чужим мирам, он наделал столько дыр, оставил столько следов, что теперь отчаянно боялся быть схваченным за руку службами внутренней безопасности «Вегаса».

«Сейчас или никогда… — думал он, в очередной раз приближаясь к тайному ходу в замок, под сухой, трескучий аккомпанемент разрядившихся из-за стены требучетов[3]. — Сегодня я дам ему тело, выведу отсюда, а завтра обо мне узнает весь мир…»

После того памятного случая он не переставал думать о ней.

Конечно, лейтенант Грин была не единственным инструктором на виртуальном пространстве полигона, но он ждал именно ее.

Зачем?

Ответа на данный вопрос у него не было. Просто ему было приятно слышать ее голос, иногда он мог мельком разглядеть черты ее лица за выпуклым забралом гермошлема, но что ему удавалось чаще и легче всего — это очередной раз погибнуть от твердой, не знающей промаха руки лейтенанта Шейлы Грин…

… В тот день для него тоже ничто не предвещало беды.

Обычные занятия на полигоне. Он стоял за обломком бетонной стены и слушал, как Шейла спокойно разъясняет очередной группе кадетов принцип действия и устройство импульсной винтовки «ИМ-12».

На соседнем рубеже занималась еще одна группа курсантов, и голос инструктора, долетавший оттуда, неприятно диссонировал со спокойными, обстоятельными пояснениями Шейлы. Инструктор с соседнего рубежа, по мнению мишени, был груб. Вот так. Не больше, но и не меньше…

— … Недоноскам, которые не в состоянии усвоить такую малость, как работа собственного оружия, гарантирована верная смерть в первом же бою! орал он. — Вы пришли в космическую пехоту, а не в детский сад, мать вашу! Смотрите, мамочкины отродья, как это делается!… - Инструктор на соседнем рубеже привстал, чтобы поразить мишень, но случилось нечто неадекватное, заставившее его разразиться новым потоком брани: среди руин многоэтажки попросту не оказалось привычной, покорной цели.

— Чтоб у этих программистов все повылазило! — Он задрал голову в шлеме к темнеющим небесам полигона и раздраженно проорал, обращаясь к кому-то невидимому: — Мишень на третий рубеж, уснули там, что ли?

Он зря орал.

Мишень на третьем рубеже была, просто она не стояла на месте. Гибкий силуэт в изодранной и местами опаленной экипировке (как и положено деморализованному солдату разгромленного орбитальной бомбардировкой противника) полз между обломками бетонных стен, по широкой дуге обходя орущего инструктора.

Это был еще один момент истины. Подопечный Шейлы внезапно понял, что не только он один начал каким-то образом воспринимать факт собственного существования. Просто ему никогда не приходила в голову мысль о том, что можно уйти со своего рубежа и каким-то образом воздействовать на реальность, что-то изменить в существующем порядке вещей.

Но обитателю третьего рубежа так не казалось.

Очевидно, под воздействием хамской методики обучения, культивировавшейся данным инструктором, который неизменно занимался со своими кадетами на третьем рубеже полигона, у мишени номер три сформировался свой взгляд на определенный порядок вещей.

Второй, затаившись за обломком стены, ясно видел и понимал это.

Проскользнув между двух, сложившихся домиком бетонных плит перекрытия, третий оказался в двух шагах от раздраженно орущего инструктора, прямо за его спиной.

В неверном, фантомном свете полигона серебристой рыбкой сверкнула сталь десантного ножа, когда тот взвился по короткой дуге и сверху вниз, с хрустом вошел в шейные кольца бронескафандра, раздвинув пластины брони в единственном, уязвимом для холодного оружия месте…

В точности так, как, захлебываясь матюгами, учил сам капитан Дагер на одном из прошлых занятий…

Ноги инструктора подкосились, под гермошлемом что-то забулькало, и его силуэт вдруг начал таять, уходя, ускользая из виртуальной реальности полигона, но, прежде чем это случилось, третий спокойно выломал его пальцы, вырвав из них импульсную винтовку.

Ошарашенные, парализованные таким оборотом событий кадеты не успели, да и не решились ничего предпринять — откуда они знали, быть может, все случившееся на их глазах какая-то хитрая, заранее запланированная демонстрация…

… Шейла вздрогнула и отвлеклась от объяснений, когда на соседнем рубеже вдруг трескуче взметнулся шквальный огонь, в звуке которого ее опытный слух мгновенно уловил нотки беспорядочной перестрелки.

Своего соседа по рубежу, капитана Дагера, она не то чтобы не любила, Шейла старалась просто игнорировать этого кровожадного ублюдка. Ей вообще было удивительно, какими извивами штабной политики тот попал в инструктора. По ее мнению, доверять подобным личностям воспитание будущих «гарантов безопасности», как гордо именовались в официальных сообщениях интернациональные отряды космической пехоты, было чистейшей воды безумием. Но, к сожалению, вопросы кадровой политики штаба группировки лежали вне ее компетенции. Как говорится, «бодливой корове бог рог не дает».

Привстав из-за укрытия, она посмотрела на соседний рубеж.

Как раз в этот момент очередного кадета швырнуло на стену и размазало по ней произведенным почти в упор выстрелом из подствольника…

— Черт… — Шейла была вне себя от изумления.

— Всем оставаться на местах! — резко приказала она своим курсантам. Носа не поднимать из укрытий!

… Второй видел, как лейтенант рванулась к соседнему рубежу, и понял, что сейчас произойдет, ибо третий уже расправился с кадетами и искал для себя новую цель.

Ей нужно было помочь.

Он слишком хорошо понимал, что Шейла, хоть и являлась инструктором, но даже она не могла противостоять фантому, который год за годом терпеливо усваивал все, что преподавалось на пространстве виртуального полигона, — он ничего не забывал и по определению не мог ошибиться.

… Лейтенант Грин не думала ни о чем подобном. Поначалу она даже не нервничала, только злилась. По ее мнению, капитан Дагер попросту сдвинулся, раз начал палить по своим ученикам из импульсной винтовки, даже в том случае, если его «недоноски» сто раз заслужили подобное наказание.

— Эй, Джон, ну-ка прекрати маяться дурью! — с недобрыми нотками в голосе выкрикнула Шейла, вскарабкавшись на отвалы изувеченного бетона, отделявшие друг от друга рубежи обучения. — Вылезай по-хорошему, ты и так достаточно набедокурил!

Ответом ей послужила звонкая тишина, внезапно воцарившаяся над виртуальными руинами, лишь где-то у нее под ногами стонал раненый кадет.

«Ну, хорошо, капитан… — зло подумала Шейла, сбежав вниз с бетонной насыпи. — Сам напросился, теперь не обижайся…»

Увидев курсанта, который, оставляя за собой кровавый след, умудрился заползти под нависающую над развалинами полуподвала бетонную плиту, она присела рядом.

— Кадет, ты меня слышишь? — тихо спросила она, одной рукой нашарив замок на стыке шейных колец его гермошлема, а другой удерживая в готовности свою импульсную винтовку. Стрелять, если что, она могла и с одной руки, а таких отморозков, как Джон Дагер, у которых вдруг начинала «ехать крыша» на настоящей войне, она сама, не задумываясь ни секунды, быстро разоружала и просто привязывала к ближайшему дереву, в безопасном месте, отдохнуть и подумать, пока не подъедет вызванное по рации начальство…