Андрей Ливадный - Багровые небеса Страница 7

Да, не уютно… Впрочем, чего ожидать от этой рухляди? Комфорт на борту полуавтоматических рудодобывающих станций не планировался изначально, а для радикального переоборудования нужны такие средства, что гораздо проще купить на них новый корабль…

Зря трачу время . - Подумалось Ригану.

Еще одно касание сенсора и Эйджела внезапно бросило в жар. Какое там самообладание… Передающая камера, установленная в парковочном доке «Спейсстоуна», показывала фрагмент звездной бездны, на фоне которой застыл пришвартованный к станции фрегат…

Дьяволы Элио… Неужели «Игла»?!..

Точно. Риган не верил в совпадения. Значит, Вадим Рощин действительно тот самый неуловимый капитан, что доставил столько хлопот корпорациям Окраины?

Теперь он, наконец, понял, почему за голову Рощина обещана столь щедрая награда.

Пока он смотрел на укрупненный фрагмент «Иглы», где, присмотревшись, можно было различить полуистершуюся, блеклую надпись на выщербленных бронеплитах, в открытом ангаре (задняя стена вакуум-дока была специально демонтирована, чтобы семисотметровый корабль мог войти в зону действия магнитов удержания) появился уже знакомый Ригану андроид.

Интересно.

Почему дройд не остался следить за мной?

Пока он наблюдал, одновременно размышляя над поведением Рощина, человекоподобный сервомеханизм подошел к шлюзу «Иглы».

Собирается внутрь.

Риган понятия не имел, зачем андроид проследовал на борт фрегата, но ничего хорошего на ум не шло.

Угораздило же меня всплыть именно в этой системе… Хотя все может быть к лучшему. Только действовать нужно решительно и немедленно. Рощин сейчас на борту «Тайфуна», коридоры станции пустуют, есть конечно риск, что система визуального контроля имеет тревожные датчики, но кто не рискует…

Риган более не желал задерживаться тут. Пусть Вадим думает, что я отрубился после дозы его зелья, которое только пахнет Диахром. Пока он не вернулся нужно пробраться в ангар. Это единственный способ избежать «промывания мозгов» и убраться отсюда невредимым, благо «Тайфун» причалил к открытому вакуум-доку.

Он меня не остановит. Не успеет. Если действовать быстро - все получиться.

Эйджел не ошибся, Вадим действительно находился на борту «Тайфуна», но занимался отнюдь не программированием блока гипердрайва.

Бледный, как сама смерть, он стоял в медицинском модуле разведывательного корабля подле сложного комплекса систем жизнеобеспечения и не отрываясь смотрел на осунувшиеся черты молодой женщины, находившейся в бессознательном состоянии.

Эллен… Это была она.

Вадим чувствовал - еще немного и он потеряет контроль над своими поступками.

Разум подсказывал: таких совпадений не бывает, не настолько тесна Обитаемая Галактика, чтобы в третий раз случайно пересеклись их жизненные пути.

В первый момент он растерялся, а притаившиеся на донышке души воспоминания как будто ждали этого, готовясь вырваться на свободу.

Как он мог не узнать ее? Сомнения если и возникли, то на долю секунды не более.

Эллен….

Я ведь искал тебя после Фрисайда…

Он стоял, окаменев, не зная, что думать и делать. Это была минутная слабость, но что значит шестьдесят секунд для разума мнемоника?

Вечность… субъективная вечность, полная рвущихся воспоминаний.

Корпоративная Окраина. Система Аллора. Прошлое… 

Газопылевая туманность являлась не единственным местом, где Вадим Рощин видел клубящиеся облака, налитые цветом дурной крови.

Существовало во Вселенной еще два места, где он видел багровые небеса над головой и, словно спутник злого рока, они неизбежно ассоциировались в памяти с событиями, запредельно жестокими, такими о которых страшно не то, что бы вспоминать, - их невыносимо помнить…

Но память беспощадна. Особенно остра она у мнемоника.

Багровые небеса…

Впервые он увидел их в возрасте десяти лет, уже после операций по имплантации внутренних чипов.

…Закрытая спецшкола, функционирующая под вывеской учебного заведения колониальной администрации Аллора, имела небольшой внутренний двор, окруженный высоченным стеклобетонным забором, поверх которого была натянута незримая сеть энергетической защиты.

Попасть сюда снаружи, не имея специального пропуска, попросту невозможно, как, впрочем, и бежать.

Вадим одновременно любил и ненавидел этот похожий на колодец двор, освещенный красновато-рыжими лучами неистовой Горгоны - светила системы Аллора.

Любил потому что в краткие часы разрешенных прогулок он оставался тут один, не ведая, что это лишь часть эксперимента, очередная веха его мнемонического обучения. Ему казалось, что он свободен, - мальчика не смущали сотни микроскопических камер, соединенных в виртуальную сеть наблюдения, не тревожили чуткие микрофоны, улавливающие ритм его дыхания, совершенно не волновали датчики различных спектров, следящие за работой имплантов. Он смотрел в тусклые багровые небеса и мечтал. Тени от высоких стен удлинялись, ползли по стеклобетонному покрытию внутреннего дворика, а он, находясь в центре сложней кибернетической сети, опутавшей его рассудок виртуальными тенетами, мечтал о том дне, когда повзрослеет настолько, чтобы вырваться отсюда.

Он знал - из него готовятмнемоника, а значит, день, когда потенциальные возможности Вадима превысят порог защищенности кибернетического периметра непременно наступит, с такой же неизбежностью, как на смену жаркому дню приходит прохладная ночь, - уже тогда он понимал это со всей очевидностью, не смотря на возраст. Отличие Вадима от других воспитанников школы заключалось в том, что он умел прятать некоторые из своих мыслей. Мальчик понимал, его не станут хвалить за них.

Что-то надломилось в сознании еще пять лет назад, на жаркой, пыльной планете Ганио. Жуткие воспоминания о рынке рабов, откуда его вызволил хорошо одетый, улыбчивый мужчина, сделали Вадима замкнутым, он послушно исполнял все, что ему велели, но редко задавал вопросы и не охотно отвечал на них.

Наверное, подсознательно он понял - единственное чего не могут у него отнять, - это мысли. Но тут под надзором строгих учителей приходилось прятать даже их.

…После жестокой дневной муштры, изнурительных заданий, окриков преподавателей, вечерние часы спокойствия и одиночества казались ему настоящим счастьем.

Обычно Вадим садился в углу двора там, где густо росли незнакомые ему кусты с колючими ветвями, мелкими листиками и мечтал, вдыхая пряный аромат растений.

Его мысли действительны были недоступны следящим системам. Со стороны казалось, что мальчик застыл в полнейшем оцепенении, - на его лице жили только глаза, - взгляд Вадима то скользил по кибернетическим узелкам охранного периметра, которые явственно воспринимал его рассудок, то устремлялся к закатным небесам…

…Тот вечер он проводил, как обычно. Вадим не ведал, что за толстыми стеклобетонными стенами располагаются еще десятки точно таких же, похожих на каменные колодцы двориков, где в мнимом одиночестве находились сейчас другие воспитанники школы. Он не знал и о том, что для преподавателей и нейрохирургов часы вечернего «одиночества» воспитанников являлись наиболее напряженными - персонал занимал места перед информационными системами, наблюдая за показаниями сотен приборов.

Сидя на скамейке под кустом генетически измененной жимолости Вадим не мог слышать слов своего наставника:

– Похоже Рощин безнадежен. Нам придется его отчислить.

Нейрохирург (он же специалист по имплантируемым кибернетическим системам) лишь покачал головой в ответ.

– Торопишься. Все показания имплантов в норме. Программы работают, как положено. Он видит все датчики периметра.

– Да, но мы не видим их его глазами! Где данные со зрительного нерва? - Мнемоник взглядом указал на пустую виртуальную сферу стек-голографа[13]. - Если я не могу воспринимать его мысли, значит, не могу и контролировать, ни его поведения, ни правильности исполнения приказов. Такой работы от нас попросту не примут.

– Я постараюсь разобраться. Думаю это обыкновенный сбой в трансляции данных. Нет причин для скоропалительных выводов…

Багровые небеса постепенно темнели; в расположенном неподалеку мегаполисе уже давно зажглись вечерние огни, - со стороны казалось, что часть городской иллюминации течет, словно река, сбегающая по циклопическим уступам рукотворной глыбы исполинского города, и жидкими, текучими огнями стремящаяся в сторону предместий, где как раз располагалась закрытая спецшкола.

Река огней при ближайшем рассмотрении оказалась ни чем иным, как сотнями движущихся в сторону от города флайкаров.