Виктор Тарнавский - Один миг жизни Страница 7

Заместитель командующего по технике задерживался, и молодой пришелец с унтер-офицерскими шнурами предложил Гредеру Арнингу немного подождать. Арнинг присел на жесткий стул, машинально перелистывая глянцевый журнал на чужом языке с большим количеством всевозможных картинок, но его мысли вдруг приняли неожиданный оборот.

В последние дни он вежливо и учтиво общается с пришельцами, которых с большим удовольствием хотел бы видеть в прорезь прицела. Заниматься коммерцией... Нет, не этого ожидал он, когда становился сотрудником Межкома.

Гредер Арнинг знал, что сейчас на планете нет никого из тех, кто мог бы управлять "Молниями", бомбившими Галану. Уж тех-то мерзавцев он бы с удовольствием повесил бы на первом же суку или разорвал бы в клочья голыми руками. Но разве это что-то меняет?

Неожиданно он вспомнил рассказы матери, которая в детстве пережила баргандскую оккупацию Фраувенга во время гражданской войны. Как говорила мать, в их доме жил "хороший" баргандец: он не обижал их, делился с хозяевами своим пайком и с удовольствием общался с детьми на ломаном чинетском. Однако перед тем, как вынужденно уйти из Фраувенга, баргандцы - тот самый "хороший" и остальные - расстреляли всех заложников и всех заключенных тюрем - больше семи с половиной тысяч человек, взорвали портовые сооружения и, если бы не помешали подпольщики, подняли бы на воздух и склады с боеприпасами, разрушив полгорода...

Во время следующей войны баргандцы бомбили и обстреливали Фраувенг, одно время город находился в кольце, когда мармонтанская армия, усиленная отборными баргандскими дивизиями, прорвала оборону чинетов по реке Вегер. Тогда на фронте баргандцев в плен брать не любили, а маленькому Гредеру навсегда врезалась в память расправа толпы над баргандским летчиком, выбросившимся с парашютом из подбитого бомбардировщика...

Но уже после войны он, ничего не боясь, разговаривал с пленными баргандцами, строившими дома взамен разрушенных бомбежками и обстрелами, и даже менял у них хлеб на вырезанных из дерева солдатиков и смешные игрушки из палочек и лоскутков. И так делал не только он, но и другие мальчишки на его улице. Чинерта победила, и никто больше не хотел мстить бывшим вражеским солдатам, даже если у него были к ним не погашенные счеты.

"И нам нужно осознание победы над пришельцами, чтобы примириться с ними, - подумал он. - Только на что должна быть похожа эта победа? Что для этого надо сделать - изгнать их с Филлины, стереть с лица земли все их базы или просто заставить их отказаться от их завоевательных и человеконенавистнических планов?...".

- Прошу прощения, я немного опоздал, - появившийся Реэрн прервал размышления Гредера Арнинга. - Заходите.

Разговор не клеился. Гредер Арнинг по-прежнему был поглощен собственными мыслями, и слова Реэрна, да еще и пропущенные через переводчик с его убаюкивающе ровной интонацией, доходили до него с трудом. Арнинг был настолько невнимательным, что даже не заметил того, что его собеседник испытывает схожие проблемы.

Первым все же не выдержал Реэрн.

- Прошу прощения, - откликнулся он на очередную просьбу Арнинга повторить сказанное. - Мне кажется, у вас какие-то проблемы. Что-то случилось?

- Да, с облегчением кивнул Арнинг. - Сегодня утром внезапно умер мой начальник, Дан Венеско. И я теперь должен принимать все его дела...

- Сочувствую, - кивнул Реэрн. - Я не был близко знаком с господином Венеско, но я разделяю вашу скорбь. Это всегда трагично, когда неожиданно уходит еще не старый и полный сил человек.

- Любая смерть всегда трагична, - вырвалось у Арнинга. - И возраст тут не причем.

- Да, вы совершенно правы, - печально согласился Реэрн.

Переводчик не передавал интонации, но в лице кээн что-то мелькнуло, и Арнинг подумал, что Реэрну тоже, очевидно, недавно пришлось перенести смерть кого-то из родных. Арнинг даже почувствовал к нему что-то похожее на близость.

- Поэтому давайте перенесем наш разговор на завтра, - предложил Реэрн.

- Да, конечно, - с облегчением откликнулся Гредер Арнинг. - И обещаю, что завтра я буду лучше к нему готов.

- Хорошо, кивнул Реэрн. - Времени мало, но оно у нас пока еще есть, и один день подождать можно... Вы после меня еще с кем-то здесь встречаетесь?

- Да. Я сейчас буду навещать Дэсса Ургана, из пленных.

- Хорошо, - Реэрн проставил в пропуске Арнинга промежуточную отметку. - С ним все в порядке?

- С Урганом? - Гредер Арнинг слегка заколебался, но поверять свои сомнения пришельцу было бы слишком рискованно. - Более не менее, насколько это возможно в его положении.

- Но если заметите что-нибудь неладное, сообщите мне. Хорошо? - Реэрн на прощание улыбнулся Арнингу открытой, чуть печальной улыбкой.

- Обязательно.

Улыбнувшись в ответ, Гредер Арнинг закрыл за собой дверь. Реэрн был ему симпатичен, но симпатия - это еще не доверие. Пришельцы бывают разными, и Гредер Арнинг знал это как никто другой. Но этот пришелец пока не показал, что существенно отличается в лучшую сторону от остальных.

Дэсс Урган был напряжен как сжатая пружина, и Гредер Арнинг не собирался долго испытывать его терпение. Обменявшись с ним несколькими дежурными фразами, он предложил немного посидеть на свежем воздухе. Выйдя, Арнинг на всякий случай направился к другой стене, не той, перед которой они разговаривали в прошлый раз. Здесь была та же земля, покрытая редкой травой, и узкая дорожка из бетонных плит.

Присев рядом с Урганом прямо на землю, Арнинг, воровато оглянувшись по сторонам, вытащил из кармана и протянул Ургану листок плотной желтоватой бумаги и огрызок карандаша. Они оба серьезно рисковали. Пришельцы, в общем, не слишком интересовались жизнью пленных, но всегда очень тщательно следили за тем, чтобы у них не было не писчей бумаги, ни принадлежностей для письма. Арнинг хорошо помнил, как загремел в Отдел специальных исследований венсенец по имени Шакти Даговин, у которого при плановом обыске нашли дорогую авторучку в эксклюзивном исполнении. При этом, наказан он был не за то, что утаил от пришельцев какую-то ценность - вещи у филитов отбирали только отдельные любители сувениров, а за то, что это была именно ручка, хоть она и не писала.

Да и он сам не от хорошей жизни исколол себе все пальцы, когда писал свою записку для Рико - кровавыми кляксами на туалетной бумаге. И здесь перед тем как получить пропуск на базу он давал подписку, что не будет передавать пленным ничего пишущего и ничего бумажного и даже личные письма станет забирать обратно после прочтения.

Пока Урган, пристроив листок бумаги прямо на бетонной плите, что-то торопливо писал, Арнинг, стараясь прикрывать его своим телом от чужих взглядов, громко и немного путано жаловался на жизнь. Он рассказывал о скоропостижной смерти Дана Венеско, сетовал, что теперь его без всякой подготовки бросают на ответственную работу, жалел об уходе Дары Венеско, потому что он сам никого не знает в этом городе и чувствует себя теперь неуверенно...

- Да, без хорошей секретарши тяжело, - согласился Урган. - Хотя я полагаю, что госпоже Венеско очень быстро найдут замену. Уж что-что, а это точно не проблема...

Говоря, Урган быстро прикопал карандашик прямо под стеной домика, в приметном месте, где наружу выходил тонкий провод в черной резиновой изоляции, тянувшийся куда-то вверх, под крышу. Следующим движением он протянул листок Гредеру Арнингу.

"Пришельцы засунули мне в голову капсулу с микрофоном и зарядом взрывчатки", - разобрал Гредер Арнинг первую фразу, написанную по-гранидски быстрым неровным почерком. Но читать записку прямо здесь было слишком опасно, и он, сложив листок в несколько раз, быстро сунул его в карман. Теперь оставалось только получить отметку на пропуске у старшего-один Лмеалса, руководителя научной группы, в ведении которой находились пленные, и как можно скорее убираться отсюда!

Кабинет старшего-один Лмеалса больше, чем все ранее виденное Гредером Арнингом у пришельцев, походил на декорацию к фантастическому фильму. Вдоль всей длинной стены стоял стол с расставленными на нем разнообразными приборами. Некоторые из них работали, перемигиваясь огоньками, а на одном из них курсор медленно прорисовывал по круглому экранчику насыщенного темно-зеленого цвета неровную кривую, напоминающую колебания на осциллографе. Над приборами на стене висели три больших плоских экрана с матовой поверхностью.

Противоположная стена представляла собой панель темного стекла, в которой Гредер Арнинг мог видеть свое отражение. Стеклянная поверхность была слегка шероховатой и была словно собрана из тысяч мельчайших кристаллов. Они немного отражали свет, а вся стена слегка мерцала, будто внутри нее находилось множество крошечных звездочек.

По центру кабинета, ближе к задней стене, где между высокими шкафами находилась дверь, стояло прикрепленное к полу массивное кресло с очень низкой спинкой и широкими подлокотниками, внутри которых тоже были какие-то приборы. С потолка прямо над креслом свешивался некий непонятный агрегат, ассоциировавшийся почему-то с чем-то медицинским.