Рэндалл Биллс - Основатели кланов I: Исход Страница 7

Она встала, не проронив больше ни слова, взяла свой поднос и направилась к трюмам. Андрей отпихнул свою коробку от себя с таким звуком, словно бы кто-то провел ногтем по металлической пластине, и сложил руки перед собой, после чего опустил на них голову. Стану ли я когда-нибудь чем-то ещё, кроме Керенского?

Он знал, что его отец и Николай рассердятся, если он отправится на эту встречу. Он ведь и в третью смену-то перешел добровольно, чтобы избежать подобных ситуаций. А теперь эта тень появилась снова, чтобы достать и поглотить его. Он опять почувствовал интенсивность их эмоций.

Десять дней?

Может, он и в самом деле придёт.

2

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода

Глубокая Периферия

23 июня 2785 года

Бег в самом деле успокаивал. В вопросах тренировки Андрей не обладал дисциплинированностью своего брата, однако он, тем не менее, всегда получал удовольствие от усталости, поднимающейся в теле до тех пор, пока не заболят мускулы. Он чувствовал, как его руки ходят по бокам туда-сюда, в такт стаккато, которое выбивали его шаги на почти пустом гравидеке. Пот, пропитавший его светлые локоны так, что те прилипли ко лбу, ощущался, как что-то свежее и чистое. Иногда он чувствовал лёгкое жжение, когда одна из солёных капель попадала в уголки глаз. Его тело всё ещё предпринимало попытки привыкнуть к почти неизменному состоянию невесомости. Наверное, именно поэтому даже давление гравитации ощущалось приятно, даже если оно приносило дополнительную нагрузку.

Андрей полагал, что тренинг и секс имеют нечто общее – хотя его последний сексуальный опыт состоялся почти год назад. Может быть, Николай именно поэтому столько тренируется?

Андрей немного засмущался, но не удержался от смеха – если уж над кем-то потешаешься, делай это в его присутствии, несмотря на возможные последствия. Его смех отразился множеством голосов на семидесятипятиметровом, постоянно вращающемся колесе гравидека, словно кто-то засмеялся вместе с ним.

– И что же именно послужило причиной такого веселья, братишка?

Андрей споткнулся и едва не полетел на пол, когда вдруг в самом деле получил ответ. Его испугал не столько глубокий тембр голоса Николая, сколько командные нотки его отца, которые все чаще звучали в разговоре его брата.

Ещё одна черта, которую мы с ним никогда не разделим.

Андрей ухитрился удержаться и вновь войти в ритм только с помощью почти акробатического прыжка, сев в воздухе на шпагат. Он бросил взгляд назад и увидел своего худощавого, мускулистого брата, который быстро его нагонял.

– Я просто наслаждаюсь тренировкой. – Он попытался заставить свой голос звучать подчеркнуто ровно, однако попытка провалилась.

– Надеюсь, я не помешал.

Конечно, ты помешал. Обычно ты тренируешься во время второй смены – именно поэтому я хотел быть приписанным к третьей.

– Ни в коем случае. Я просто не ожидал кого-то встретить, тем более – кого-то из знакомых.

– На этот раз Андрею удалось взять голос под контроль.

– Я не мог уснуть.

– В самом деле? Тебя выбил из колеи переход в другую смену? – Андрей был рад поменять тему разговора.

Николай догнал его и братья побежали рядом. Примерно одинаковый рост и похожее телосложение заставляли их неосознанно подбирать единый ритм.

– Нет. Я перешел уже давно, около месяца назад.

Андрей знал, что причины ночных кошмаров Николая лежат в прошлом, на годы назад, во временах оккупации Терры и происходивших тогда страшных событиях. Эта тема до сих пор была табу и никто не смел напоминать Николаю об этом. Если уж он сам об этом теперь заговорил…

– Ты был у врача?

Николай засмеялся – тяжело, горько.

– Когда это врачи помогали?

На это Андрей ответа не знал. У него было слишком много собственных тяжёлых воспоминаний о том времени.

Спокойное, тренированное дыхание сопровождало размеренные звуки бегущих ног. Минута за минутой пролетали над постоянно вертящимся кругом гравидека. Молчание затягивалось, а Андрей всё ещё не представлял, что же ему сказать. То, что Николай внезапно почувствовал потребность довериться брату, вселяло неуверенность. Прошли уже годы с тех пор, как они могли говорить друг с другом вот так. Андрей глубоко вдохнул носом, вбирая в себя побольше кислорода, и, наконец, ответил – он должен был это сделать. В конце концов, Николай пришел именно к нему.

– Как ты думаешь, в чем причина? – Андрей не стал задавать первый же вопрос, пришедший ему на ум. Что мне сделать, чтобы помочь тебе? Их последняя крупная ссора началась именно из-за этой простой фразы. Готовность помочь. Николай не нуждался ни в чьей помощи – по крайней мере, сам он так полагал. И меньше всего – в помощи младшего брата.

– Я сам не уверен. Это место… Исход… Нарастающее напряжение на некоторых кораблях – как среди офицеров, так и среди гражданских… Черт возьми, да кто ж знает!

Сердце Андрея немедленно подпрыгнуло до самого горла так, что на какой-то момент он остановился. Выброс адреналина, вызванный словами Николая, заставил пульсировать жилку на левом виске.

– Я знаю, что ты только что перешел во вторую смену, но как насчет третьей? – Андрей ненавидел сам себя за это предложение. Опасение, что Николай его примет, пугало его. Но в данный момент куда лучше было говорить о чем угодно, только не о «волнениях». Самое главное – уйти от этого разговора. Тем не менее, росток страха был посеян и принялся быстро расти. Вместе со страхом взошло ещё одно подленькое семечко – недоверие. Зачем Николай вообще тут?

– Я не уверен, братишка. Может быть, мне стоило бы попробовать.

Невзирая на то, что Андрей знал, какая дикая буря должна была бушевать за этими холодными голубыми глазами, движения Николая по-прежнему выглядели совершенно размеренно. Как у машины. Точнейшая одинаковость плавных жестов была почти невыносимой – казалось, разум и речь были оторваны от тела. Очень запутывает.

– Ну, а ты чем занимался в последнее время? – спросил Николай.

Цветок недоверия взметнулся рывком на несколько сантиметров, при этом на нём образовалась куча новых бутонов. Краем глаза Андрей засек, что Николай всё так же, как и до сих пор, передвигается все тем же размеренным, машиноподобным шагом, словно в трансе. Глаза его остро поблескивали, а голос брата звучал так, словно исходил от сидящего в засаде со взведенным ружьем охотника. Андрей подобрался:

– Выживанием. Я прохожу кадетское обучение и одновременно пытаюсь стать техником.

– Одна из неплохих идей отца. Попытка дать дело всем. На тот случай, если мы найдем себе место.

– Утвердительно. – В конце концов, Андрею удалось проникнуть за фасад невозмутимости Николая. Воспоминания о прошлом.

– Я слышал, ты делаешь успехи, – продолжил Николай. – Очень, очень хорошо.

– Отец научил нас всегда учиться. Его первый урок. – Ты не упомянул кадетское образование ни единым словом. Тебя так разочаровали мои воинские таланты?

В отличие от Николая, Андрей ощущал первые признаки истощения. Его уколы заставляли его лицо кривиться каждые несколько шагов, а по всему телу медленно разливалась усталость.

– Конечно. Но ты был избран ведущими техниками, чтобы принять участие в обучении вместе с другими товарищами по путешествию. Я горжусь тобой.

Андрей чуть не споткнулся снова – так непривычно звучали слова Николая.

– Это выставляет нас в выгодном свете.

Он делит с одними то, что забирает у других. Лёгкие Андрея сжались и он резко остановился. Никогда от него простого доброго слова не услышишь. Никогда Андрей, всегда – Андрей Керенский. «Это выставляет нас в выгодном свете. Отца. Меня…». Он, кряхтя, согнулся, и пот на его лице помог скрыть горечь, которая странным образом делала его чужим самому себе.

Андрей провел рукой по лбу, одновременно стирая пот и горечь, и снова принял нейтральное выражение лица, которое в течении долгих лет оттренировал до совершенства. Единственная защита от безразличия отца и морозного холода моего брата.

Николай медленно вернулся назад. Он остановился, лишь немного посапывая. Андрей попытался уговорить себя, что он, в конце концов, тренировался почти на полчаса дольше, но это не слишком улучшило его настроение.

– То, что мы делаем, возвращается к нам. К отцу. – Глубина глаз Николая, казалось, пыталась поглотить Андрея, он чувствовал себя прозрачным и неспособным на связные мысли.

– Ты явился сюда в такое время, чтобы сообщить мне об этом? Я отлично знаю, что за моими действиями наблюдают. Ты сам это знаешь лучше других.