Путь в стаю (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич Страница 7

Бело-серебристый коридор сменился платформой гравитационного лифта. Мгновение, и мы уже выходим в холл здания Представительства, а сквозь прозрачные стены нам подмигивает белёсое горячее солнышко. На душе неожиданно становится тепло и спокойно — наверное впервые со времени исчезновения Валери. Неужели всё так просто, и мне просто нужен рядом кто-то, напоминающий мою валькирию? Такой же огненный и пламенеющий? Чтобы отогреть ледяную пустоту внутри…

В голову лезли всякие мысли. Положение местного светила намекало, что сейчас на планете вовсю расцветает весна. До того, как оказался в освоенном человеком дальнем космосе, я даже не задумывался, как много значит солнечный свет для людей. Уже на крейсере Валери как-то объяснила, насколько я был слеп. Солнечная активность воздействует на атмосферу, на магнитное поле заселённой человеком планеты, дотягиваясь в конечном счёте до каждого её обитателя, и эти всплески порождают такие же всплески человеческих эмоций. От циклов солнечной активности зависят планетарные конфликты, войны, политические потрясения. У людей банально рвёт крышу от удара солнечной радиации. Человечество постоянно живёт внутри эдакой ядерной бомбы, где время от времени начинается сумасшедшая реакция, грозящая взрывом.

С выходом человека в космос, он наконец смог вырваться из плена этого гигантского природного реактора. Человек стал спокойней, перестал зависеть от природных циклов. Отчасти поэтому в космических путешествиях было значительно меньше конфликтов, чем на поверхности планет. Но они были, и психические срывы случались — всё же человеку сложно жить в чужеродных ему условиях замкнутой консервной банки, медленно дрейфующей в бескрайнем космическом пространстве. Были придуманы всевозможные способы психологической релаксации, которые компенсировали людям замкнутость корабельного пространства. И особенно актуальными все эти средства становились не в межсистемных перелётах, а когда корабль уже оказывался внутри звёздной системы. Человек опять подвергался воздействию солнечной радиации, и пусть у корабля не было собственного магнитного поля, воздействие это, тем не менее, явственно проступало в статистике психических срывов и преступности в космосе.

А потом человек вновь оказывался на планете, и далеко не всегда на той же самой. Он мог вылететь зимой, а прилететь в лето. Или в весну. Или в осень. По-разному могло быть. И тут-то солнце на нём отыгрывалось с лихвой! Словно пыталось наверстать упущенное его собратом-солнцем из прошлой системы.

Спрашивается, почему так накрыло эту кошку драную, Литу? Не потому ли, что из дальнего космоса она влетела аккурат в планетарную весну? Девочка и без светила над головой была вся на нервах, а тут солнце, тепло, весна… Потекла кошка. Весну почуяла. Все её республиканские инстинкты обострились в разы. Да и снежки мои — вон как глазками зыркают! От них так и веет сексуальностью.

Надо будет потом расспросить Ведьму про этот эффект. Она, конечно, дама занятая, но никогда не поверю, что не уделит мне несколько минут личного времени. Наверняка и в гости пригласит… Похоже, на меня местная весна тоже действовала самым что ни на есть определённым образом. Даже тоска по возлюбленной не была преградой солнечной радиации и вывертам магнитного поля планеты.

Кошки, между тем, довольно бесцеремонно затолкали меня в ожидающий нас катер. Затолкали — и сразу, не дожидаясь старта юркой машинки, Вита уселась сверху, а её пальчики принялись деловито расстёгивать магнитные застёжки формы.

— Вот скажи, кошка: зачем вообще было меня одевать?..

Девочки вокруг зафыркали, но как-то очень уж нервно. Они хотели. И больше ограничивать себя не собирались.

— Признаю, моя ошибка, — серьёзно глядя мне в глаза, заметила медновласка. — И я намерена её исправить. Раздену. Покрою поцелуями каждую мышцу. Тебя устроят такие мои извинения? Или… Ты хочешь сначала Мису?..

В голосе девочки проскользнули провокационные нотки, но я не поддался.

— Решайте сами, между собой: не хочу нарушать монолит вашего дружного коллектива.

Девочки обменялись многозначительными взглядами. Сначала утвердительно кивнула Миса, потом Алис. Закончив эту странную игру в гляделки, Вита вернулась к прерванному занятию моего разоблачения. Как раз сейчас она завершила с застёжками и сильным рывком стянула с меня всю верхнюю часть комбинезона, намертво заблокировав рукавами руки. На мгновение замешкалась, словно прикидывая, оставить беспомощным или освободить. Здравый смысл в мечнице возобладал, и она продолжила меня разоблачать.

— Ты очень мудрый мальчик. Вдвойне странно, что схлестнулся с этой течной сукой… Надеюсь, во мне ты не разочаруешься.

С этими словами снежка сжала рукой мою топорщащуюся плоть и одним движением бёдер глубоко вонзила её в себя. Наш стон слился в один долгий вздох.

— Похоже… в тебе… не разочаруюсь… раз уже так… хорошо… в тебе, — простонал сквозь накатившую волну удовольствия.

Орденки вокруг зафыркали, показывая, что шутку оценили.

— Какой у тебя длинный язык! — промурчала на ушко Алис. — И я определённо знаю, какое применение будет ему в самый раз!

Так что с одной Витой я был недолго, к ней споро присоединилась и эта, дюже умная, снежка. Дальше меня пользовали уже без скидок на обстоятельства, но мне было уже всё равно. Я буквально тонул в море рыжих волос, среди которых лавовыми потоками всплывали медные прядки Виты. Если такой должна быть релаксация после психического срыва, кто-то ответит за её несвоевременное проведение… Придётся ей долго отрабатывать, и не факт, что удастся выдать хотя бы нечто, подобное релаксации в исполнении трёх бесстыдно рыжих снежек.

Три часа. Ха! До космодрома мы добрались минут за десять, но… всё равно опоздали. Потому что эти бестии настолько увлеклись, что вообще забыли о времени! О мне и говорить нечего, всё же девочки в Республике контролируют процесс, и если даже у них крышу сносит, то… Но Вита не растерялась. В ней всё же сработал некий ограничитель, и Старшая очухалась почти вовремя. Почти, потому что времени на прохождение всех положенных формальностей просто не оставалось. Девочка тут же заполошно принялась кому-то звонить по инту (1), а потом сама села за управление нашего аппарата. К тому времени и до остальных дошло, что они рискуют провалить возложенную на них миссию, а посему мечницы прониклись важностью момента и поспешили взять себя в руки. Они даже от меня отлипли, что казалось вообще немыслимым! Правда, то и дело косились, явно не прочь продолжить игру, но держались.

Чтобы не искушать судьбу, снежки перебрались на диванчик, напротив меня. Ну а севшую за «руль» Виту от остальных теперь отделяла символическая перегородка, разделяющая водительскую и пассажирскую зоны. Из расположенных там кресел одно оставалось свободным. Подмигнув девчонкам, я уселся рядом с медноволосой. Вгляделся в наплывающее проекционное изображение забортного пейзажа.

Мы на всех парах неслись через взлётное поле планетарного космопорта. Приборная панель то и дело взрывалась заполошными сигналами об опасности. Облучение, искажение гравитации, дикие скачки энергий — вот далеко не полный список сюрпризов, ожидающих наш маленький несерьёзный аппаратик в этом царстве высоких энергий. Простым смертным дорога сюда без чётко очерченного безопасного коридора заказана. Но девочки не были простыми смертными, они были мечницами. То есть существами, способными выживать и в куда более негостеприимной среде. Поля Виты надёжно отсекали катер от любых внешних опасностей. При кажущейся хрупкости, кораблик был приспособлен к работе с мечницами, и позволял им интегрировать личные защитные поля в энергетическую картину аппарата, что сразу превращало его в серьёзную боевую единицу. Со стороны подобное единство человека и механизма напоминало симбиоз, в котором не машина дополняла человека, а человек — машину. Смотрелось это дико и непривычно, диссонировало с самим базовым принципом развития техники, как эдакого придатка человека, призванного заменить недостающие ему орудия и органы чувств.