Маргарет Уэйс - Галактический враг Страница 76

– Я думал, что дал исчерпывающее объяснение, баронесса, – сказал Дайен, стараясь контролировать себя. – Над нашей галактикой нависла весьма реальная угроза. Вы знаете, какой властью обладали в прошлом члены Ордена Черной Молнии. Только особы Королевской крови оказывали им сопротивление, но династия свергнута. Неужели, прочитав мое донесение, вы сомневаетесь в том, что не кто иной, как Абдиэль правит нашей галактикой? Питер Роубс – марионетка в руках ловца душ, он танцует под его дудку. Абдиэлю нужна бомба, чтобы подчинить себе непокоренные планеты. И если мы не остановим его, он завладеет ею. Или же, что более вероятно, коразианцы получат шанс расстроить этот план!

Дайен сжал руку в кулак.

– У нас есть шанс доказать, что Питер Роубс – пешка в руках ловца душ. Да, в случае успеха корона будет моей, баронесса, но и вы получите все, что хотите, причем мирным путем, не ввергая народ галактики в кровавую, жестокую гражданскую войну.

Ди-Луна хладнокровно и задумчиво смотрела на него, потом вдруг улыбнулась.

Дайену не понравилась эта коварная улыбка, он насторожился.

– Лорд Саган отлично вас натаскал, Ваше величество, – признала Ди-Луна. – Я под большим впечатлением. У вас прекрасный план. У меня нет никаких возражений против того, что нам надо вступить в поединок с коразианцами, после нашей победы мой народ осыплет меня почестями и привилегиями, которые в противном случае мне пришлось бы вырывать силой. И против того, чтобы к вам перешла корона, я не возражаю. У вас задатки сильного короля. Но, согласитесь, ваши требования намного превышают мои обещания. Я в состоянии выиграть войну, сражаясь со слабой республиканской армией. Но я не уверена, что смогу победить коразианцев на их территории. Битва, в которой вы уговариваете меня принять участие, потребует гораздо больше денег и солдат.

Баронесса подняла руку, не дав Дайену перебить ее.

– Я не сказала, что не готова к таким тратам. Но вы просите у меня больше, чем я вам обещала. И я хочу от вас дополнительного взноса.

– Какого, баронесса? – спросил Дайен.

– Прежде всего я хочу, чтобы в галактике снова все начали поклоняться Богине-матери.

Дайен пренебрежительно махнул рукой.

– Когда я стану королем, каждый будет волен выбирать, кому ему поклоняться. Орден Адаманта, запрещенный нынешним правительством, будет восстановлен в своих правах, как и...

– Вы не поняли меня, Ваше величество, – перебила его Ди-Луна. – Я хочу, чтобы культ поклонения Богине-матери стал официальной религией в галактике, и его приравняли к религии Ордена Адаманта; ранее особы Королевской крови на это никогда не соглашались, – добавила она с усмешкой.

– Хорошо, баронесса, – великодушно согласился Дайен, подумав, что подобный уговор не причинит ему особого вреда. Он легко отделался. – Реставрация этой древней религии станет одним из первых декретов.

– Благодарю Вас, Ваше величество, значит, наши молитвы будут услышаны, но, боюсь, это еще не все. Народ галактики должен убедиться, что лично вы серьезно и искренне относитесь к культу Богини-матери, что вы почитаете ее и поклоняетесь ей. Тогда они сами обратятся в нашу веру.

– Заверяю вас, баронесса, – сказал Дайен, – что я смогу убедить всех, что...

– Конечно, Ваше величество. Ваша жена, Ваша королева будет Верховной жрицей.

Дайен смутился, не мог какое-то время даже говорить, не понимая, о ком идет речь. Он представил Камилу, стоящую перед алтарем, совершающую священные обряды, и чуть было не рассмеялся вслух.

– Вы же знаете, баронесса, королевы у меня, к сожалению, нет...

– Она будет, Ваше величество. Вы дадите согласие жениться на одной из моих дочерей.

«Умри сейчас!» – прошелестел ветер, но то было печальное эхо навсегда утраченного мгновения.

– Я должен это обдумать, – сказал Дайен. Он стиснул зубы, чтобы унять адскую боль, пронзившую сердце.

Таск, стоявший позади, напомнил ему:

– Малыш! Леди Мейгри ждет. У тебя осталось мало времени.

«Не могу сказать, чего потребуют от вас ваши союзники, – сказала однажды Мейгри. – Но будьте уверены, цена их верности – очень высокая. Может оказаться выше, чем вы можете заплатить. Выше, чем стоит платить».

– Час, баронесса, – сказал Дайен. – Мне нужен час, чтобы обдумать ваше предложение.

– Значит, поговорим через час, – сказала Ди-Луна, торжествующе улыбаясь, потому что знала, победа на ее стороне.

Изображение на экране погасло.

В комнате воцарилось молчание. Казалось, даже слабое тиканье и постукивание аппаратуры прекратилось. Дайен продолжал смотреть на экран, будто он все еще видел изображение женщины, запечатленное на нем так же, как в его воображении. Он почти не замечал Таска, который хотел ему что-то сказать, Нолы, положившей ему руку на плечо в знак утешения, Олефского, мрачна смотревшего на него. Дайен понял в это мгновение, что Олефский знает, чует любящим сердцем отца все, что произошло между его дочерью и ним.

– Клянусь своими потрохами, эта женщина ухватила вас за самое больное место, – сказал Медведь, шумно вздыхая. – Она нам чертовски нужна. И она это знает.

– Наши силы и силы Рикилта... – начал Дайен, стараясь перевести дыхание, потому что стал задыхаться.

– Этого недостаточно, парень, – сказал Медведь. – Сдается мне, что Рикилт с ней снюхался. Даю бороду на отсечение, что он не станет посылать свои корабли, если Ди-Луна не пошлет свои.

«Я могу от всего отказаться, – сказал себе Дайен. – И жить как простой смертный. Остаться здесь, в этом замке, с ней. Пусть вся галактика летит к чертовой матери. Разве они думают обо мне? Нет. Они спрятались за моей спиной, толкают меня вперед, чтобы я сражался за них, защищал их, отдал за них свою жизнь, свое счастье. А в ответ они будут поносить меня, издеваться надо мной, плести против меня заговоры.

Здесь я буду счастлив, стану отцом семейства, у меня будут детишки, состарюсь, мирно умру во сне. Еще столько воды утечет, прежде чем коразианцы построят бомбу! Пусть следующее поколение и думает об этом. Другой король...»

Ладонь правой руки стала ныть, жечь. Он медленно разжал пальцы, посмотрел на кожу, на линию судьбы, на пять шрамов, на которые он добровольно согласился. Он вспомнил обряд инициации, или перехода в другую жизнь, или что там это было. Он вспомнил иглы серебряного шара, врезавшегося ему в плоть, он снова испытывал чудовищную, смертельную боль, снова видел, как из ран струится кровь...

Это было реальностью. Не иллюзией. Он знал это, потому что сейчас он испытывал ту же самую боль.

Он мог от всего отказаться. Выбор был за ним.

Но мог ли он? Он представил Мейгри на борту «Феникса», от нее исходило бледное, холодное, как от луны, мерцание.

«Слишком поздно, Дайен. Не корите себя. Думаю, было слишком поздно даже в ту минуту, когда вы появились на свет».

– Малыш, – сказал Таск, кладя в бесчувственную, онемевшую руку Дайена какие-то бумажки, – донесения, малыш. Одно от Рикилта. Медведь был прав. Пародышащий взял сторону Ди-Луны. Он не полетит, пока она не полетит. А другое донесение от леди Мейгри. Оно срочное, малыш. Ей нужно знать, какие у тебя планы... Послушай, Дайен. – Таск наклонился, обнял друга за плечи. – Надо смириться. Соглашайся на эту женитьбу. Что тут такого? Да и мало ли что случается. Мы воспользуемся твоим согласием, потом придумаем, как дать задний ход. Давай держать язык за зубами. Никто, кроме нас, ничего не узнает. Не говори ничего Камиле.

«Вот я и начал скрывать от Камилы, держать от нее секреты. Вот уже и началось...»

Умри сейчас...

Слишком поздно.

Глава семнадцатая

И если вы будете долго заглядывать в пропасть, пропасть начнет заглядывать в вас.

– Мне жаль, Дайен, – сказала Мейгри. – Очень жаль.

– Миледи? – Агис посмотрел на нее. – Вы что-то сказали?

Она была далеко отсюда, взор устремлен на дальнюю планету, к замку, к комнате в башне. Голос Агиса вернул ее. Она вздохнула, разжала руку, лежавшую на рукоятке меча.

– Вы были с Его величеством? – продолжал допытываться Агис.

– Да. У этой системы связи есть недостаток, Агис. – Мейгри печально взглянула на пять алых шрамов на ее руке. – В отличие от обычной, она передает боль другого.

– У него что-то стряслось?

– Мы скоро узнаем об этом. Он знает, что ему предстоит совершить, что написано ему на роду. Он может сделать вид, что он... простой смертный.

Агис выслушал ее молча, задумался над тем, что они станут делать, если Дайен откажется помочь им. Мейгри хотелось быть такой же уверенной в Дайене, какой она пыталась казаться. Ему всего восемнадцать лет. Ноша короля оказалась для него слишком тяжелой. Но он был достаточно взрослым и мудрым, чтобы ясно видеть свое будущее и, подобно Атланту, понимать, что он обречен нести эту ношу всю жизнь. Но могла ли она винить его в том, что он решит отказаться от тяжелой короны и устремится навстречу счастливой неизвестности?!