Иэн Бэнкс - Выбор оружия Страница 8

— Для тебя — смертью через три удара сердца, если ты не закроешь ставни, — Закалве пошевелил кочергой поленья в камине.

— Пожалуй, ты прав, — Кивер, пригнувшись, отскочил от окна, быстро потянул за рычаг, закрывая ставни, потом задёрнул шторы и снова уселся на фарфоровый трон.

Чёрт побери, — подумал он, — военный министр должен хотя бы делать вид, что держит ситуацию под контролем. А Закалве? Рассуждает о балансе сил, неравномерном развитии технологий, намекает на конфликты, лежащие за пределами современности… Опасается установления какого-то инопланетного господства, — смешно даже повторить! Как будто эти речи делают его больше чем обыкновенным солдатом удачи, наёмником, пусть и самым лучшим, которому случайно удалось привлечь внимание Священных Наследников благодаря ряду рискованных поступков и предложенному им перечню дурацких планов. В то время как он, Астил Тремерс Кивер Восьмой, помимо того, что занимает должность заместителя придворного регента, является представителем древнейшего рода и уже хотя бы поэтому превосходит военного министра по всем статьям. Да и что это за министр, который сам ожидает какого-то нападения (которое вряд ли произойдёт) и не может перепоручить это кому-нибудь из подчинённых!

Кивер бросил взгляд в сторону сидевшего у камина мужчины. Тот сосредоточенно смотрел на языки пламени, плясавшие в камине.

«Во всём виновата Сма — втравила меня в это дерьмо. — Закалве окинул взглядом захламлённую комнату. — Какое отношение имею я к идиотам вроде Кивера, ко всей этой исторической рухляди!?» При всём желании он не мог бы отождествить себя с теми, кто его окружал, и поэтому не винил их за то, что они не прислушиваются к его словам. Чувство удовлетворения — знал, предупреждал дураков, что получится именно так! — мало согревало его в эту холодную ночь.

Он сражался, рисковал жизнью, несколько раз победил в отчаянных арьергардных боях. Он многократно пытался объяснить, какие действия следует предпринять, чтобы положение улучшилось. Его не слушали, его просто не понимали — настолько были убеждены в собственной непогрешимости! Основной жизненный принцип этих людей состоял в убеждении, что именно они знают, как правильно проводить военные операции, и что любые их действия правильны и не подлежат обсуждению. А если в результате предпринятых тактических ходов им суждено погибнуть — значит, так тому и быть.

И вот теперь он обладает какой-то, пусть и ограниченной, властью… но, судя по всему, эта дурацкая война проиграна…

Хорошо хоть, что здесь тепло, припасов хватало, в перспективе никаких дальних переходов по заснеженной равнине, палаточных лагерей, утопающих в жидкой грязи…

Возможно, вскоре у него зачешутся руки по настоящему делу — а пока есть возможность унять чесотку в другом месте с помощью знатных дам, тоже оказавшихся пленницами этого замка. Ему давно уже было известно, что иногда (точнее — как правило) испытываешь облегчение, когда не слушают твоих советов. Власть предполагает ответственность. Какой бы приказ ты не отдал, в результате всегда льётся кровь, так пусть она будет на совести кого-нибудь другого. «Хороший солдат, — любил он повторять, — если у него есть хоть капля здравого смысла, никуда добровольно не пойдёт, особенно на повышение».

— Да, сегодня мы нашли ещё немного семян травы, — сообщил, раскачиваясь на фарфоровом троне, Кивер.

— Отлично.

— Разумеется.

В парках и внутренних дворах пасся скот, в некоторых залах выращивали овощи. Если их не взорвут, можно неопределённо долго кормить четверть гарнизона замка.

— Холодновато, Закалве, среди этих древних стен, не правда ли? — Кивер поёжился и закутал плащом ноги.

В противоположном конце зала кто-то приоткрыл дверь, и Закалве, не ответив, схватился за плазмопистолет.

— Все… всё в порядке? — поинтересовался тихий женский голос.

Наёмник опустил оружие и улыбнулся черноволосой красавице с бледным измученным личиком.

— А, Нинта, — он встал, чтобы поклониться вошедшей принцессе. — Добро пожаловать.

Девушка осторожно вошла, приподняв юбку.

— Мне кажется, я слышала выстрел.

— Тебе показалось, — засмеялся он и проводил принцессу к очагу.

Нинта повела плечами и опустилась на устилавший каменный пол ковёр с затейливым рисунком.

«Вот чёрт, всегда он перехватывает инициативу!» — Кивер нахмурился, а вслух произнёс:

— Сударыня, надеюсь, мы не потревожили ваш девичий сон? — заместитель вице-регента запоздало поднялся и отвесил неуклюжий поклон.

Принцесса Нинта хихикнула, затем подтянула колени к груди и уставилась на огонь. В её тёмных глазах заплясали золотистые искорки.

«Интересно, спросил себя Закалве, невольно залюбовавшись изысканной, хрупкой красотой девушки, на чьей я всё-таки стороне — там грубая сила, сплошные когти и зубы, здесь глупые стратеги. Я сижу в старой крепости, битком набитой сокровищами и всевозможной знатью, не понимая, чего хочу и правильно ли поступаю с тактической или стратегической точек зрения. Для моих хозяев нет существенной разницы между тактикой и стратегией, и все из-за скользящей шкалы их диалектической нравственной алгебры: тактики объединялись в стратегию, стратегия распадалась на тактики…»

Сма когда-то сказала ему, что в их работе правила сочиняются на ходу и никогда не повторяют друг друга. Нестандартные, непредсказуемые ситуации требуют таких же решений, это и придаёт смысл работе. Но в конечном счёте всё сводилось к конкретным людям. Здесь он появился только ради принцессы. Оказавшаяся вместе с остальными аристократами в западне, Нинта теперь полностью зависела от его решений и способности этих шутов чётко выполнять отданные им распоряжения.

Глядя на её лицо, он ощущал не только смутное желание (Нинта была очень хороша собой) но и отеческую озабоченность (совсем ещё молоденькая девушка, почти ребёнок, а он, несмотря на свою внешность, был очень стар). Её положение… — он задумался, подбирая слова — трагично: это конец привычного образа жизни, крах могущества, привилегий, разрушение всей сложной системы, олицетворением которой она, принцесса, является.

Блохастый король. За кражу — отсечение руки, за инакомыслие — смерть. Астрономический уровень детской смертности, как если бы средняя продолжительность жизни равнялась минуте. Ужасная система, в которой сплелись в один клубок привилегия и богатство…

Что ждёт принцессу? Ситуация складываеся явно не в её пользу. Судьба, которая сулила ей власть и почести, (при условии благоприятного развития событий), равнодушно погубит едва начавшуюся жизнь, когда удача от неё отвернётся.

В неверном свете камина он вдруг увидел её старой, запертой в какой-то сырой темнице. Или вот ещё картина: завшивевшая, в лохмотьях, с обритой головой и запавшими глазами, она идёт в сиянии зимнего дня навстречу своей смерти: быть пригвождённой к стене стрелами или пулями или склониться перед лезвием топора.

Но… возможно, побег удастся (как романтично, чёрт возьми!), тогда впереди горький хлеб изгнания, затем — неизбежный старческий маразм, воспоминания о прекрасных, но давно прошедших временах, сочинение петиций в надежде на возвращение. Бессмысленное существование в праздности, к которой её готовили, но без всяких компенсаций, соответствующих её положению.

Эта девушка — всего лишь часть чужой истории, не имеющая к нему никакого отношения. История движется с помощью (или без таковой) его хозяев — деятелей Культуры, по пути прогресса и создания лучших условий жизни для большинства населения. Но, как он подозревал, не для этой девочки. Родись принцесса лет на двадцать пораньше, её бы ждал выгодный брак, крепкие сыновья и талантливые дочери, а помедли она с рождением на те же двадцать лет — меркантильный муж или самостоятельная жизнь, занятия наукой, бизнесом, благотворительностью. В настоящем же у неё впереди только смерть. Подумать только, в башне старинного замка, осаждённого врагами, сидит рядом с ним у камина прекрасная принцесса… Когда-то в мечтах я видел нечто подобное, мечтал, тосковал о таком, это казалось смыслом жизни. И почему же теперь всё имеет вкус пепла?

Мне следовало остаться на том пляже, где чистый и ясный горизонт; ветер тихо поёт в дюнах, в холодной вышине неба кружат морские птицы и крики их звучат успокаивающе-беспорядочно и сварливо. Я неудержимо старею.

— … помочь перетащить кучку аристократов в следующее тысячелетие.

— Зачем?

— Это важно.

Он с трудом отвёл взгляд от девушки. Сма не раз говорила, что ему свойственна излишняя сентиментальность, он легко втягивается в чужую жизнь. До некоторой степени Дизиэт была права. Он выполнял задания, ему хорошо платили, но движущим мотивом всех его действий была попытка заслужить прощение…

Ливуэта, скажи, что ты прощаешь меня!

— Ой! — Принцесса Нинта только сейчас заметила обломки резного стула.