Вячеслав Шалыгин - Инстинкт гнева Страница 8

— У Джонатана было свое задание. Он готовится действовать по особой программе.

— Неужели? — Мастер подался вперед. — А почему я о ней ничего не знаю?

— Это еще на уровне подготовки. — Островский всем своим видом постарался показать, что перспективы у затеи имеются, но пока докладывать практически нечего. Даже не стоит и начинать.

— Ну-ну. — Чесноков открыл резную шкатулку и вынул из нее новую трубку. — Перейдете на уровень выше, не забудьте предоставить отчет. Продолжайте.

— Обязательно предоставлю. Дальше было не лучше. Василий получил ножом в горло. Именно так: не по горлу, а в горло, колющий удар справа, нож пробил обе сонные артерии.

— Точное движение, мастерское.

— Артура Хамелеон убил ударом в сердце, тоже очень точным.

— И тогда вы решили бежать?

— Я оставался один на один с невидимкой, — Островский нахмурился. — Причем «слепым» в данной ситуации был только я. Хамелеон меня отлично видел. Что мне оставалось?

— Я вас не виню, — мастер снисходительно кивнул и принялся раскуривать трубку. — И что же случилось дальше?

— Я бежал со всех ног, почти выбрался на шоссе, но Хамелеон каким-то непостижимым образом успел совершить обходный маневр и выскочил мне навстречу. Я почти схватил его за горло, но не рассчитал и промахнулся. Честно говоря, во время первой стычки мне показалось, что он выше ростом. Я потерял равновесие, и враг успел ударить. Я выхватил пистолет и начал стрелять, но Хамелеон исчез. Я пополз к дороге… а дальше… дальше я плохо помню. Если бы не случайный помощник из местных и вовремя подоспевший Джонатан, сидевший в фургоне, для меня все могло закончиться так же плачевно, как и для остальных.

— Хамелеона так и не рассмотрели?

— Нет, на то он и Хамелеон, — Островский огорченно вздохнул и уставился на столешницу. — Но поиск хотя бы принес первые плоды.

— Слишком велика цена, — жестко парировал мастер. — Есть идеи?

— Мы знаем, где Хамелеон бывает и, возможно, оборудовал логово. От этого можно оттолкнуться. Надо искать…

— В лесопарке полно укромных местечек, — небрежно перебил Островского мастер. — Уверен, что часть из них занята бродягами. Вы собираетесь искать всех, кто мог находиться в том квадрате леса около полуночи?

— Это выполнимо, — уверенно ответил Островский. — Надо только провести плотные розыскные мероприятия. Собрать побольше сил и нормально вооружить.

— Розыскные мероприятия? И кто же их проведет, вы и Джонатан?

— Мы будем стараться. — Бригадир не понял, к чему клонит Чесноков.

— А опыт и навыки? — Мастер выпустил кольцо сизого дыма. В кабинете запахло вишней. — Старания тут будет мало, Всеволод Семенович. За пять месяцев с момента нового пришествия Хамелеона мы потеряли четверых профессиональных сыщиков. Реальных ищеек у нас просто не осталось, только любители, владеющие предметом на уровне хобби, или сыщики поневоле вроде Джонатана и вас. Даже если мы бросим на поиски Хамелеона все силы, нам не хватит оперативного опыта.

Чесноков взял паузу, наблюдая за причудливой игрой дымных облачков под потолком. Бригадир тоже поднял взгляд. «Кавендиш» танцевал хаотичный вальс с «Вирджинией». А может быть, кавалером выступал «Перик», в сортах трубочных табаков Островский не особенно разбирался; он не курил даже в те времена, когда дымили все, начиная с грудных младенцев.

— И что же нам делать? — оторвав взгляд от гипнотического танца дымных колец, спросил бригадир.

— Пока вы ехали, я переговорил со Смотрителем. — Чесноков признался в этом нехотя, как в дурном поступке, хотя на самом деле консультация у Смотрителя была в порядке вещей и ничуть не умаляла мудрости мастера. — Он предлагает использовать чужаков. Пусть они не смогут в полной мере заменить таких профессионалов сыска, как покойные Мирович, Престон или мастер Шуйский, но, во-первых, на них у Хамелеона нет инстинктивного чутья, а во-вторых, даже если они погибнут, мы ничего не потеряем.

— Это чревато раскрытием тайны существования Цеха, мастер. Господин Смотритель, возможно, этого не опасается, ведь он стоит особняком, чужакам его не вычислить при любом повороте дел, но что касается всех остальных… нас с вами в том числе… Я ведь докладывал — Контора давно проявляет повышенный интерес к нескольким нашим предприятиям. Привлечение к делу чужаков повысит риск вдвое, а то и втрое. Нам не помогут никакие связи и агентурная подстраховка.

— Чрезмерное любопытство ФСБ — это не ваша забота, Всеволод Семенович. С этой службой мы договоримся. К тому же у нас нет выбора, бригадир, — Чесноков сменил тональность, как бы подытоживая беседу. — Или мы меняем правила игры, или смиренно ждем, когда Хамелеон уничтожит нас всех. Так что, по сути, мы ничем не рискуем. Надо пробовать все варианты. В конце концов, если что-то пойдет не так, несложно пустить всех чужаков в расход до того, как эти ребята засветят Цех перед широкой общественностью.

— Довольно жесткий план, — Островский неодобрительно качнул головой.

— Вопрос выживания, — Чесноков даже не повел бровью. — Война — не Олимпийские игры, на ней хороши любые средства и методы.

— Согласен, но давайте ограничимся одним пробным шаром, — сказал бригадир и, будто бы желая упредить реплику мастера, торопливо добавил: — Не из гуманных соображений, просто за одним легче уследить.

— Согласен, — после короткого раздумья сказал Чесноков. — Смотритель рекомендовал взять в дело профессионального сыщика, хорошо знакомого с местностью и аборигенами. По картотеке проходят три кандидата, но наиболее доступен вот этот. Взгляните, что скажете?

Мастер положил перед Островским листок с фото и краткой справкой из Цехового архива — конторы до ужаса серьезной и до занудства точной. Справке на таком бланке можно было верить, как богу. А еще… если уж мастер запросил данные в архиве, что скажет бригадир Островский, не имело значения. Вопрос Чеснокова был вежливой формальностью, не более того.

— Туманов Виктор Алексеевич, — бригадир в сомнении поджал губы. — Послужной список небогатый.

— На вольных хлебах — да, но имеется опыт следственной работы в прокуратуре.

— Сыск и следствие — не одно и то же, но если вы рекомендуете именно его…

— Смотритель тоже. Бросьте этого Туманова для начала на какое-нибудь вспомогательное направление. Если не будет толку в течение недели, спишете его, наймете другого, по своему усмотрению. Возможно, не одного, а двоих или целое бюро; там будет видно.

— Хорошо. — Островский сложил листок и сунул в карман. — Но кроме чужака мне нужны и нормальные помощники взамен погибших. Джонатан работает по особой программе. У меня остался только Мартов.

— Я предвидел вашу просьбу. Даю две оперативные пятерки: по одной вам и адвокату, — мастер подвинул по столу папку с личными карточками бойцов. — Больше дать не могу, поиски Хамелеона идут сразу по нескольким вероятным направлениям, все люди, вплоть до членов Цехового Совета и даже Смотрителя, в деле.

— Вот как? — Островский усмехнулся. — Интересно было бы узнать, на каком из фронтов воюют гранды вроде мастера Орлова или нашего таинственного оракула.

— Classified.

Мастер встал и, снисходительно улыбнувшись, протянул руку. Островский тоже поднялся. Аудиенция закончилась, едва начавшись. В общем-то, так было даже лучше. Полеты разобрали, планы набросали, часы сверили, теперь лечиться, отдыхать и снова в бой. А что не попили чайку и не поговорили о жизни, как бывало с мастером Шуйским, так и не до того сейчас, и не больно хотелось.

— Понимаю, — пожимая руку мастеру, сказал Островский. — Хотя и не все. Например, почему никто, кроме мастеров, не должен знать имени Смотрителя? Откуда такое недоверие к остальным членам Цеха?

Чесноков взял раненого товарища под локоток и проводил до дверей. Эталон вежливости, а не начальник. Жаль, формальной вежливости, протокольной. Нет, все-таки по Шуйскому еще долго будут скучать все, кто с ним работал. Особенно сравнивая его методы и стиль общения с подходами нового начальства. Куда там этому Чеснокову! Юрий Михайлович был душа-человек, а этот… равнодушный службист, да и только. Проклятый Хамелеон, какого человека загубил!

— Простая предосторожность, Всеволод Семенович, — уже у самых дверей ответил мастер. — Ведь если имя Смотрителя узнает Хамелеон, он непременно схватит провидца и заставит работать на себя. И тогда мы обречены; враг будет знать о каждом нашем шаге за полгода до того, как мы его совершим.

— А если Смотритель откажется помогать врагу?

— Тогда он умрет. По-настоящему, навсегда. Вряд ли ему этого захочется.

После недели обложных дождей солнечное утро казалось чудом. Дожди основательно выстудили землю, но летнее солнце клятвенно обещало больше не прятаться за тучи и вскоре вернуть земле тепло, поэтому утренняя прохлада воспринималась как временное неудобство и не мешала наслаждаться жизнью. Той самой, что еще вчера казалась скучной и серой. Сегодня же солнце грело, ветерок освежал, деревья приветливо кивали, а цветы на пыльных клумбах благоухали неземными ароматами. Нирвана, да и только. А все потому, что появилась работа, первейшее лекарство от депрессии и лени: по мнению Виктора — родных сестер.