Йэнна Кристиана - Дороги. Часть первая. Страница 8

Свекровь за стеной рассказывала в тысячу пятисотый раз, как она в молодости училась в университете и работала на стройке, и при этом растила ребенка – героическая женщина.

Ильгет посмотрела на изображение ландера – «Мирла», чуть горбатого, с острым носом. Погладила его пальцами. Интересно, какой у Арниса был ландер... надо будет спросить.

Звонок в дверь... странно, кто это может прийти. У нас ведь никогда не бывает гостей. Практически никогда. У нас и друзей нет. Тоже странно – раньше, до замужества у меня были очень хорошие подруги. А сейчас... Только с Нелой иногда еще перезваниваемся. Нела живет на севере, в Томе, журналисткой работает, у нее двое детей. А про остальных я даже и не знаю ничего. Почему так получилось?

А у Питы и вовсе никогда друзей не было. Были приятели, которым что-то от него нужно... и сейчас такие есть. Но они просто так прийти не могут. Они заранее позвонят, назначат время. Какие-то голоса в коридоре.

– Ильге-ет!

Очень странное выражение на лице свекрови. Ильгет вышла в коридор. Застыла.

Первое, что бросилось в глаза – яркое, белое и голубое, даже как будто глянцевое. Как леденец. Это же бикры... такие же, как у Арниса был, только другого цвета. Потом Ильгет увидела собаку – пуделя, похожего на Норку, только белоснежного и, пожалуй, более крепкой конституции, коротко стриженного и одетого в сложную шлейку. Пудель настороженно обнюхивался с подскочившей Норкой.

Только после этого Ильгет разглядела самих спасателей – это, безусловно, были спасатели с Квирина. Женщины. Одна на вид помоложе Ильгет, совсем девчонка, другая, напротив, в возрасте. Обе очень красивые, темноволосые. С плеча старшей свисал прибор, похожий на металлический колокольчик с проводом, и когда женщина заговорила, голос – ее же низкий грудной голос – одновременно раздался из колокольчика-динамика... (транслятор, поняла Ильгет – та штука, которая все мое образование все равно сделала бы бесполезным. Правда, на Ярне пока нет трансляторов... или очень мало).

– Мы ищем человека с Квирина по имени Арнис Кейнс, – сказала женщина. Ильгет торопливо кивнула.

– Я знаю... он в больнице.

Она уже накидывала куртку.

– Идемте, я вас провожу.

Вместе со спасательницами Ильгет спустилась во двор. Там стояли скарты – плоские летательные машины на гравиподошве, больше всего такая машина напоминала летающее помело, только с удобным седлом и утолщением под ним. Собака запрыгнула в корзину за седлом одной из спасательниц. Ильгет села за молоденькой, держась за нее руками. Машины чуть приподнялись над землей и рванули вперед.

Ильгет едва успевала давать указания насчет дороги. Минут через десять спасатели оставили свои скарты в больничном дворе и вместе с Ильгет стали подниматься по лестнице.

– Я поговорю с персоналом, – сказала старшая, – а вы идите в палату.

Молоденькая спасательница улыбнулась Ильгет, и они направились к палате Арниса. Коридор уже был тускло освещен вечерними лампами. На улице стремительно темнело.

Ильгет толкнула дверь. В палате изменилось кое-что – старика куда-то увезли. Теперь между койками Арниса и Антолика зияло пустое пространство.

Серые глаза Арниса словно заискрились, он улыбнулся, увидев Ильгет. Потом только за ее спиной разглядел спасательницу. Та подошла к кровати ближе и сказала.

– Айре, – и после этого заговорила совершенно непонятно для Ильгет, на мелодичном, красивом линкосе. Арнис что-то отвечал ей. Ильгет пристально смотрела на его лицо, почерневшее, бледное, со страшно ввалившимися глазами.

Стремительно она присела рядом с ним. Арнис повернул к ней лицо. Ильгет опустила глаза.

– А где старик? – она неловко кивнула в сторону, – умер?

– Нет, – почему-то радостно ответил Арнис, – перевели в другую палату. Вроде в себя пришел.

Ильгет кивнула. Как-то очень быстро приходило понимание – Арниса она больше не увидит.

Скорее всего – никогда.

Арнис вдруг выпростал руку из-под одеяла, нашел ладонь Ильгет и сжал ее.

– Я тебя найду, – сказал он вдруг, – обязательно, ты слышишь? Мы увидимся.

Ильгет подняла ресницы, в глазах ее заплясали золотистые искры.

– Помолись за меня, – добавил Арнис.

– И ты за меня... тоже, – тихо сказала Ильгет.

Спасательницы неслышно подошли к Арнису. О чем-то разговаривая между собой, непонятно для Ильгет, погрузили раненого на гравитационные мягкие носилки. Завернули сверху странной толстой материей. Надели на руку мягкое прозрачное кольцо с какой-то жидкостью – инъекционное приспособление (зена-тор, вспомнила Ильгет).

– Все, – сказал Арнис, жадно глядя Ильгет в лицо. Она коснулась его руки.

– Ильке, я... мы увидимся, – повторил он. Она кивнула. Почему-то в это верилось. Исчезла душевная боль. Все будет хорошо, подумала Ильке. Все обязательно будет хорошо. Старшая спасательница коснулась ее плеча.

– Большое вам спасибо. Вы очень помогли нам. И ему тоже.

Ильгет смутилась, не зная, что ответить. Спасатели двинулись к двери, слегка подталкивая самоходные носилки.

Голова Арниса со светлыми спутанными волосами, прижатая к плоскоя подушке, уплыла за дверь, прочь по коридору, на Квирин, в невообразимую даль. Ильгет посмотрела вслед спасателям и пошла домой.

Глава 2. Большие перемены.

Что-то дикое, безумное творится вокруг. Я не могу это сформулировать, объяснить, но... ощущение, словно душная коричневая мгла опустилась на Лонгин, и давит, и давит, и медленно убивает и травит нас всех.

Не спрашивайте – почему, как... Я просто это ощущаю. Я не могу объяснить, в чем дело. Люди вокруг полны энтузиазма, и вроде бы, даже счастливы. Экономика на подъеме. Такого не было с самого начала Реформ. Биотехнология развивается огромными скачками – судя по новостям, в жизни-то мы никаких ее плодов не видим. Но обещают вскорости что-то невероятное. И все зарабатывают деньги. Как безумные! Трое приятелей Питы открыли свои фирмы. Многие, как Пита, с головой ушли в работу... и главное – у всех все получается!

За одним, кажется, исключением – меня самой. У меня дела идут все хуже и хуже... Все просто рушится вокруг. Но даже это сейчас меня мало волнует, потому что я всей кожей ощущаю вот эту давящую коричневую мглу.

В чем она? В бравых призывах к войне? В том, что за прошедший год Лонгин успешно завоевал три маленьких государства, превратив их своей авиацией и космолетами почти в руины? В том, что похоже, скоро Лонгин захватит весь мир? И даже двинется дальше, как нам обещают самые смелые патриоты... В этом бравурном патриотизме, захватившем даже самых спокойных и здравомыслящих людей?

Или в этой золотой лихорадке – работать, зарабатывать, тратить, листать каталоги и суперкаталоги, выписывать, приобретать, торговать, покупать – которой подвержена, похоже, вся страна?

Такое ощущение, что все вокруг постепенно сходят с ума. А может, они все нормальные, и это я не в порядке?

Тоже не исключено.

С начала Реформ таких перемен в Лонгине еще не было.

Красились и заменялись на улицах рекламные плакаты. Они обновлялись еженедельно и призывали покупать то зубную пасту «Ойли», то автомобили «Астар», а то – записываться в добровольцы в Народную Систему. Эта новая военизированная организация, как рекламировалось, уверенно поведет страну к решающей победе. Победа обещала быть скорой и бескровной, Лонгин стал мощной сверхдержавой, с которой ни одно из государств Ярны соперничать не могло, и по-видимому, вскоре ему будет принадлежать весь мир.

Замелькали по телевидению какие-то новые лица... Члены правительства исчезали куда-то, назначались другие, потом исчезали и они. Что происходило во власти – не понимал никто, да и не пытался понять. Не до того было...

Как-то сразу всем стало ясно, что надо срочно обустраивать свою жизнь. Покупать, продавать, зарабатывать... Кто-то с головой ушел в работу. Открылись десятки тысяч мелких и крупных фирм. При этом рождаемость в стране резко упала – людям стало просто не до того.

Прошла зима – долгая и снежная, и вместе с первыми зелеными листочками на улицу высыпали торговцы. Торговали с лотков – всем на свете, от одежды и бижутерии до горячих пирожков, от мороженого до радиодеталей. Старухи выползали из замшелых квартир и раскладывали на столиках свои ветхие ценности – потрепанные томики эпохи Первопроходцев, разрозненный хрусталь, старые тряпки. Маленькие девочки предлагали леденцы – а кое-где и самих себя на продажу.

Муж Ильгет окончательно исчез в своем Центре Биотехнологии. Случалось, что он и ночевать не приходил, правда, Ильгет просила его звонить в таких случаях, и он звонил – задержусь у коллеги... или на работе. Возможно, что на самом деле он задерживался у любовницы, такое и раньше случалось. Ильгет решила смотреть на это сквозь пальцы. Она все более чувствовала себя одинокой и никому не нужной. Пыталась поговорить с Питой, но это ни к чему не привело, он только разозлился.