К. Л. Андерсон - Жестокие ангелы Страница 8

Наконец я увидела сидевшего на скамейке Виджея Кочински.

Он уже снял очки и собирался спрятать их в карман пиджака, когда я пробралась к нему через наполовину заполненную людьми платформу. Я остановилась перед ним как раз в тот момент, когда он встал.

— Привет, Тереза. — Он произнёс это так, будто приветствовал какую-то весьма значительную персону после её долгого отсутствия.

— Здравствуй, Виджей.

В детском возрасте Виджей был оптимизирован ради достижения всех мыслимых высот. Некоторые родители делают для своего ребёнка всё, что в состоянии себе позволить (и кое-что, чего позволить не могут), чтобы наделить его определёнными преимуществами на материальном или генетическом уровне. Давно известно, что люди автоматически более благосклонно относятся к высоким красивым мужчинам с голубыми глазами (чего лично я никогда не понимала, но тем не менее так оно и есть). По этой причине Виджея тщательно обследовали, сделали ему кучу инъекций и как следует поработали над ним, пока он не стал обладателем всех этих качеств, а в придачу и кое-каких других.

Подобно многим оптимизированным детям, Виджей чуть не убил себя наркотиками и всякими опасными штучками, которые обернулись для него приобретёнными физическими недостатками. Годы индивидуально подобранного лечения и занятия в группах поддержки в сочетании с пластической хирургией, разрушившей его сверхкрасоту, привели его в порядок. Но с высоким ростом он расстаться не пожелал. Нравилось смотреть на всё свысока, как говаривал он сам.

— Столько времени, — сказал он наконец.

Он оглядел меня с головы до ног, отмечая, что во мне осталось прежним, а что изменилось. И до какой степени. Годы, конечно, сказались на облике Виджея, но не так заметно, как на моей внешности. Поскольку у меня были дети, я дала себе волю жить в счастье и уюте. И сейчас мои бёдра и талия несколько располнели, как и грудь, а в моих вьющихся чёрных волосах появились седые пряди. Покрой тёплой элегантной куртки зелёного цвета неплохо подчёркивал всё ещё стройную фигуру Виджея. Его волосы, с сильной проседью, были по-прежнему густыми и блестящими. Его лицо, закалённое солнцем и ветром, покрылось морщинками и не выдавало никаких следов косметического ухода.

— Да.

Я засунула руки в карманы пальто. Не в силах удержаться, огляделась. Путешествующие собратья обращали на нас столько же внимания, сколько городские обитатели обычно обращают на беседующих незнакомцев, то есть никакого.

— Видимо, Мисао зол.

Виджей покачал головой. Очень медленно, сморщив губы.

— Ни капельки. Из-за этого и следует беспокоиться.

Это точно. Ещё как. Я отвернулась и прикусила губу.

Поезд был переполнен. Как всегда. Ухватившись за ремешок, я оказалась рядом с Виджеем в пёстром обществе пассажиров, лишённых возможности поспать, полных кипучей энергии студентов колледжа, туристов с горящими глазами и гиперактивных бизнесменов. Но в конце концов меня окутала естественная атмосфера толпы, и, если бы кто-либо пытался сейчас пристать ко мне, ему бы пришлось умерить пыл, иначе благодаря скрытым камерам его можно было с лёгкостью лишить права пользоваться общественным транспортом на целых шесть месяцев.

Я вполне могла позволить себе собственную машину. Не знаю почему, но я сделала свой выбор и решила не покупать её. Возможно, чтобы доказать, что могу справиться с толпой и разными неожиданностями. Было время, когда мне это не удавалось, но всё прошло. Я стала новой, другой. Сама себе хозяйка. Хозяйка своей собственной судьбы. Я пережила и преодолела то, чего не пришлось перенести другим. Что бы ни происходило, роль играли мои собственные условия.

Поезд надземки, извиваясь как змея, прокладывал свой путь среди сверкающих башен, абсолютно белого света и серо-стального грозового неба. Мимо нас проносились беспилотные самолёты и чайки. Наконец он замедлил ход и остановился. Великолепно поставленный, лишённый всякого акцента и эмоций то ли мужской, то ли женский голос произнёс:

— Дэйли-Тауэр, Номер четыре.

Я замешкалась на несколько секунд, прежде чем заставила себя ступить на платформу. В конце концов на мои нервы успокаивающе подействовал взгляд Виджея, исполненный терпения и благожелательности. Прямо за моей спиной со свистом захлопнулись двери, и поезд бесшумно умчался прочь, подняв лёгкий ветерок, растрепавший кудри на моём затылке.

«Не останавливайся. Не думай об этом. Просто иди». Я проскользнула мимо Виджея и позволила ему идти на шаг позади меня.

Вход в штаб-квартиру Сил особого назначения в Чикаго — пара стеклянных дверей с простыми металлическими ручками, которые считывают отпечаток вашей ладони, когда вы касаетесь их, чтобы войти. Единственная неизменная декорация — надпись чёрными буквами по прозрачной поверхности:

ОБЪЕДИНЁННОЕ МИРОВОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

ДЕПАРТАМЕНТ МИРА И ОБЕСПЕЧЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ ЗЕМЛИ

ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ СИЛ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

ЧИКАГСКИЙ ФИЛИАЛ

Дверная ручка под моей только что идентифицированной ладонью была холодной. Я так давно не появлялась здесь, что на дверном мониторе высветилось небольшое, адресованное мне послание:

«Входя в это помещение, вы лишаетесь права на конфиденциальность и анонимность, гарантированного Уставом ОМП относительно общих вопросов — 21:38:06. Поиск биографических данных и любой касающейся вас информации может быть инициирован в любое время любым сотрудником или официальным лицом, будь то живое существо или робот, состоящим на службе в ОМП — ДМОБ — ПСОН — ЧФ. Любое ваше слово или действие в стенах этого помещения может быть записано, зафиксировано и использовано в любом официальном деле или судебном разбирательстве, возбуждённом вами или против вас».

— У тебя был замечательный день, — пробормотала я, пытаясь справиться с дверью. За моей спиной тихонько посмеивался Виджей.

Не знаю почему, но я удивилась, когда увидела, что они немного изменили обстановку в фойе. Так или иначе, вы думаете, что места, покинутые вами, не меняются, как и ваши воспоминания о них. Из-за излишнего самомнения и эгоизма невозможно в действительности поверить, что жизнь продолжается и без вас.

Стойка администратора была прежней — выгнутый дугой деревянный стол. Поверхность его украшал барельеф — резной силуэт Чикаго на фоне неба. Но вместо казённого и скучного бежевого цвета пол теперь покрывали ковры с древними персидскими орнаментами. К тому же тут и там появились россыпи карликовых апельсиновых деревьев и розовых кустов, освещённые радужными огнями. Вместо сидений из пережированной кожи стулья и диваны снабдили вышитыми подушками, оправленными в деревянные рамы.

Одну из них заняла ещё одна знакомая мне фигура.

— Сири. — От изумления я на мгновение застыла на месте.

— Командир. — Сири Байджэн произнесла это мрачным голосом, сложив руки на груди.

Она похудела с тех пор, как я последний раз видела её. Перекрасила волосы в блестящий медно-красный цвет, но по-прежнему носила прямую короткую стрижку, с какой я её и помнила. Её кожа стала темнее то ли из-за окрашивания, то ли под воздействием солнца — трудно сказать. Когда Сири была не на службе, она предпочитала одежду ярких цветов. Это был её ответ на официальное установление носить форму в полевых условиях. Сегодня на ней был оранжевый с золотыми нитями топ с большим запахом и ниспадающими складками широкими рукавами, ярко-красные слаксы и сапоги точно такие же, как у Джо. Должно быть, последний писк моды.

— Добро пожаловать обратно, — сказала она с нескрываемым раздражением в голосе.

— Я не возвращаюсь, — ответила я ей, ответила им, старалась ответить самой себе. — Я всего лишь собираюсь выслушать то, что скажет Мисао.

Она оглядела меня сверху вниз язвительным взглядом блестящих глаз, как раз соответствующим её тону.

— Тогда зачем ты сюда приехала? Могла бы поговорить по телефону.

— У меня больше нет надлежащего допуска к секретной работе.

То, как она отвернулась и стала ко мне спиной, яснее ясного говорило о том, что именно она думала о таком оправдании. Сири была в ярости, когда я решила уйти в отставку. Даже сознавая всё, что случилось со мной, я имела все основания подозревать, что она до сих пор видела в моём поступке нарушение долга. Двадцать лет, до самого моего ухода, она была протеже Бьянки и усвоила все её уроки относительно службы.

Я подняла глаза на Виджея, надеясь на его помощь, но он не отреагировал. Ему приходилось работать с Сири, рассудила я.

— Так зачем же ты вышла встретить меня? — спросила я Сири. — Виджей мог бы проводить.

Мои слова возымели действие. Она обернулась:

— Потому что это важно. Ты всегда лучше всех вела себя под давлением обстоятельств. — Она сказала это без злобы и без ревности. — Потому что какую-то долю секунды я надеялась увидеть свою подругу, прежде чем она снова превратится в моего экс-командира.