Пол Андерсон - Бич властителей Страница 8

— Понятно, — ухмыльнулся Флэндри. — Это случается с некоторыми выучившимися техниками-учеными, мечтающими о глобальных переустройствах. У вас, как я понимаю, произошло нечто в этом роде. Психотехнократия. Наипопулярнейшая теорийка в прежние дни. И когда люди поймут, что два слова — «научное правление» — понятия несовместимые?.. Люди, будучи несовершенны, оказались не способны вести себя так, как требовала совершеннейшая модель, а значит, Биоконтролю пришлось задержаться, ведь он не вправе был бросить начатое дело по осчастливливанию человечества. Вот и приходилось бороться, бороться, бороться за счастье будущих поколений, а там — глядишь, и выросла олигархия. Такие правительства обожают превращения подобного рода.

— Не вполне так, — сказала Луанг. Флэндри боялся, что девушка не совсем его понимала: уж слишком много он использовал английских слов, понадеявшись на то, что в пулаойском найдутся понятные ей синонимы. Но, твердо глядя на него в упор, Луанг произнесла с почти профессорской назидательностью:

— Биоконтроль всегда был Биоконтролем. Я хочу сказать, они отыскивали способных мальчиков, брали к себе на выучку, чтобы впоследствии те обслуживали цистерны с противоядием. Так было всегда. И, только пройдя все ступени этой службы, можно было надеяться попасть в правительство.

— Вот оно что… Значит, вами до сих пор правят техники! — слазал он. — Как странно: научный менталитет и управление страной вещи настолько разные, а зачастую просто несовместимые. Я-то полагал, что Биоконтроль просто нанимает администраторов, которые, собственно, и вершат судьбы людей.

— То, о чем ты говоришь, было когда-то лет двести назад, сказала Луанг. — Наняли, и дело кончилось скандалом, наемные эксперты стали проводить в жизнь собственные решения, отведя Биоконтролю лишь номинальную роль. Кое-кому это не понравилось. Веда Тавар — это его статуи понаставлены по всей планете — возглавил заговор. Дождавшись своей очереди дежурить и попав на охраняемую территорию с цистернами, он выдвинул свои условия, объявив, что взорвет цистерны, если войска не перейдут к нему в прямое подчинение. Другие заговорщики захватили все космические корабли, ожидая только команды подорвать их. Ты понимаешь, что произошло бы? На Юнан Бизар никого не осталось бы в живых. И наемники-эксперты капитулировали. С тех самых пор Биоконтроль сам правит планетой, И знаешь, какую клятву приносит каждый новичок? Он клянется уничтожить все цистерны, а значит, всех людей в случае непосредственной угрозы власти Биоконтроля.

Вот и объяснение этой всеобщей анархии бесконтрольности, думал Флэндри. Не надо больше никаких институтов, чтобы как-то регулировать преступность или уровень жизни населения. Все, что требуется, — это вовремя готовить кадры для их пивоварни и не допустить посторонних к власти.

— Они и правда решились бы выполнить свою угрозу, случись что? — спросил он.

— Уверена, что многие бы даже не задумались, — ответила она. — Недаром во время обучения их натаскивают как собак. — Она передернула плечами. — Вот так, чужеземец. Поэтому никакого риска.

Встрепенулся Кемул, долгое время сидевший неподвижно.

— Ладно, хватит попусту молоть языками! Мы еще ничего не услышали о тебе и о том, зачем ты тут оказался!

— И почему тебя ищут, — добавила она.

Стало очень тихо. За окном плескалась вода. Где-то далекой джунглях погромыхивал гром. А в таверне, этажом ниже, жизнь не замирала: кто-то выругался, началась потасовка, истошно завопила девка и в довершение всего раздался громкий всплеск — уже в канале. По-видимому, однако, это был всего лишь небольшой инцидент. Так, недоразумение: слышно было, как неудач— ник, отфыркиваясь, бросился вплавь наутек. Снова зазвучала музыка.

— Они ищут меня потому, — сказал Флэндри, — что я могу их уничтожить.

Услышав эти слова, Кемул, до того сохранявший абсолютную невозмутимость и никак не реагировавший на шум под его необъятным завом, вскочил на ноги:

— Не шути так с Кемулом! — выдохнул он и дико вытаращил глаза.

Луанг с расширенными зрачками медленно опустила ноги на иол:

— Как насчет свободы, а, Кемул? — спросил небрежно Флэндри и, повернувшись к Луанг: — К даме вопрос также относится.

— Свободы?.. От чего? — протянул в замешательстве Кемул.

— Ну это же понятно. Так что вы скажете, если я предложу прикрыть эту лавочку — Биоконтроль? Противоядие — бесплатно! Ну, или по сходной цене, доступной для всех. Это реально. Я не шучу. Уверен, вы платите за эту дрянь втридорога, и будете платить еще дороже, перекачивая в их карман нечто вроде налога.

— Да, цены растут, — проговорила Луанг. — Но только Биоконтроль владеет цистернами и знает, как ими пользоваться…

— Да что вы заладили. Биоконтроль, Биоконтроль! Ерунда! — разошелся Флэндри. — Еще когда осваивалась Юнан Бизар, весь ваш район находился в крайне отсталом состоянии. Да, исследователи открыли процесс, дающий противоядие — скорее всего биосинтетический. Но даже по меркам того времени ваше производство было допотопным и отсталым. На Спике-VI, к примеру, можно воспроизвести любую молекулу! Техника для этого гораздо проще и исключает ошибки. А количество — да хоть залейся!

Луанг рот разинула от удивления.

— Уж не хочешь ли ты проникнуть туда?! — прошептала она: — Точно. Во всяком случае, это именно то, чего они так боятся, братцы Банданг и Вароу. А что, неплохая идея! На Спике-VI лаборатория Мицуко заплатит мне… заплатит мне… ну, в общем — неплохие комиссионные только за то, что я нашел им такой рынок! М-да… — Флэндри мечтательно прикрыл глаза.

Кемул долго и отчаянно тряс головой, так, что его длинные волосы окончательно спутались.

— Ну нет! Кемул и так живет не плохо! Не так плохо, чтобы рисковать своей шкурой, помогая тебе! Луанг, надо его немедленно сдать куда следует!

Но Луанг лишь молчала с непроницаемым видом, не спуская с Флэндри глаз.

— Ну и как ты собираешься выбраться отсюда? — спросила она наконец.

— Ерунда. Мелочи. — И Флэндри неопределенно махнул рукой, не желая вдаваться в «мелочи».

— Вот что я думаю. Уж если ты сам не знаешь, как улетишь отсюда, то мы тем более. Стоит ли нам рисковать своей жизнью?

— Э-э-э… — Флэндри замялся, жестом попытавшись рассеять сомнение, застывшее на их лицах. — Предлагаю обсудить эту тему как-нибудь в другой раз, — стараясь выглядеть как можно естественнее, цроизнес он.

— Ты думаешь, у тебя будет «другой раз»?

На лице Флэндри появилась такая сногсшибательная улыбка, от которой все женские сердца от Скоты до Ангар не могли не разбиться вдребезги.

— Если вы мне его подарите, моя госпожа. Она пожала плечами:

— Может быть. Если увижу смысл рисковать. И… вот еще что. Кемул уже завладел всем, что у тебя было. Чем ты собираешься заплатить за следующие тридцать дней?

Вот это был действительно вопрос.

Та часть Болотного города, которая располагалась между Каналом Цветка Лотоса, складом специй «Барати и Сыновья», Каналом Потонувшего Пьяницы и совсем жалкими, ютившимися на плотах хижинами — там, где Компонг Тимур граничил с никем не востребованной водянистой Хлябью, подпадала под протекторат Суму Жирного. Ему платили дань все, кто обладал хоть маломальским доходом: паромщики, священники, колдуны, артисты, проститутки, держатели базаров, фальшивомонетчики — и другая подобная публика. Дань не была непомерной и строго согласовывалась с индивидуальными возможностями, так что поводов для смертельных обид как будто не было. В некоторых случаях Суму даже оказывался полезен: его ребята охраняли район от посягательств других группировок, устраивая иногда показательные расправы над случайными гастролерами. Для тех же, кто воровал товары из других частей города, он был надежным патронок. У него были связи, благодаря которым даже законный торговец мог получить баснословный барыш. Он мог найти покупателя на дочку какого-нибудь вконец обнищавшего папаши, чтобы тот смог достать денег на покупку очередной тридцатидневной дозы. В таких случаях, надо отдать ему справедливость, Суму не брал непомерных комиссионных. По примеру Соломона он также судил своим коротким судом тех, кто дерзал предстать пред его очами. А раз в год, на праздник Фонариков, он лично раздавал леденцы малышне, бродя по своей территории, украшенной, кстати говоря, также за eгo счет.

Вот каков был Суму. И ненавидели его не больше, чем, скажем, какого-нибудь правителя.

Однажды, некто Прадъюнг, человек Суму, совершал ежедневный обход территории в целях сбора дани. Каково же было его изумление, когда он услышал о некоем рассказчике, который в течение двух дней на площади Индранадъю зарабатывал себе на жизнь, не позаботившись заручиться разрешением.

Прадъюнг был зауряден с виду, но ножом владел как фокусник, И вот ясным днем, когда белое солнце в обесцвеченном небе забралось на самый верх, а железные стены, вода канала, даже солома крыш и дерево излучали несусветный жар, в котором все плыло, отбрасывая иссиня-черную тень, Прадъюнг пошел на площадь. Высоко над крышами парила пагода Биоконтроля, казалось, она плавится на солнце, так что у любого смотрящего нанес вызывала головокружение. Гомон толпы, треск моторов, все эти звуки созревали прямо из воздуха; женщины сидели перед дверьми своих домов и кормили детей грудью. Ему было трудно идти мимо нескончаемых ларьков горшечников: сандалии при каждом шаге норовили прилипнуть к пузырящейся смоле досок. Он перешел через подвесной мост на холм, где у центрального фонтана стояли когда-то каменные драконы, которых время и непогода превратили в безобидных мопсов. Фонтан, к слову сказать, тоже давно иссяк — несколько поколений назад был украден водопровод. Тем не менее, как и прежде, на площади Индранадъю собирались продавцы овощей и фруктов с соседних ферм. Их ларьки с соломенными крышами и красными флажками окружали площадь. Здесь было прохладнее, чем где-либо, можно было стянуть незаметно modjo, поэтому народа здесь скапливалось множество, дети и зеваки составляли большую часть. Лучшего места для рассказчика нельзя было и придумать.