Виктор Гламазин - Любимые враги Страница 8

— Сами создали?! Не-е, Сеня. Тут ты… того… перегнул палку…

— В электронных схемах каждого кобонковского вида оружия, каждой киберсистемы управления подразделениями боевых роботов, транспортом, приборами управления огнем, артбатареями, лазерными и реактивными установками, а также в каждом узле стратегической и оперативной связи: везде есть чипы, которые срабатывают на неких сигнал. После его получения вся военная техника кобонков начинает действовать только в одном направлении — против Саркофага. Почему?

Псевдоящер погнался за одним из псевдокрокодилов. И, схватив его зубастыми челюстями обеих голов, погрузился обратно в черную бездну Беломора.

— Гм… — Колобок подошел к берегу и, невзирая на брызги от волн, поднятых псевдоящером, сердито плюнул ему вслед.

— Сам-то Саркофаг ведь совершенно безобиден, — я проследовал за капитаном. — Это просто покрытая прочной оболочкой полость. Без амбразур. Без приборов наблюдения. Без люков для выхода подземных торпед и ракетных запусков.

— Гм.

— Выходит одно: вся военная мощь кобонковской техники была направлена против того, кто находится в той полости.

— Зачем?!

— Кобонки, хоть и были со сдвигом, но инстинкт самосохранения имели. Они не хотели, чтобы от междуусобиц гибла вся их цивилизация. Вот и придумали Шролла — саморазвивающуюся систему уничтожения органики. При открытии Саркофага, все войны между народами прекращались и начиналась общая борьба с Любимым Врагом, которого с крупными потерями и всяческими материальными разрушения силой загоняли обратно в Саркофаг. На шестнадцатый раз Шролл одолел кобонков. И самостоятельно вернулся на консервацию в Саркофаг, поджидая тех дебилов, которые выпустят его на свободу.

— Да за такое время…

— Между пятнадцатым и шестнадцатым выходом Шролла прошло целых 3 000 лет. А он вышел — бодрый и здоровехенький — и перебил в легкую не менее 300 000 000 кобонков, если верить их хроникам. Так что, и через пару сотен лет традиция, уверен, будет соблюдена.

— Идиотская у них традиция.

— Она лишь следствие их происхождения.

— Но ученые его так и не выяснили.

— А я выяснил. Именно потому, что начал исследовать их цивилизацию с изучения самого древнего оружия.

— И что выискал? Какой-нибудь самострел? Бумеранг?

— Я не выискал даже наконечника от копья и вообще ничего из того, что характерно, например, для классических древних культур Междуречья, Египта, Греции или Рима.

— Да ну?!

— Зато нашел, допустим, остатки не разъеденной временем артиллерии. Пушечной. Реактивной. Минометной…

— Не ты нашел, Сеня, а люди, специально обученные все находить. А ты только воспользовался результатами их трудов.

— До истинных результатов еще далеко. Я, товарищ капитан, пересмотрел голограммы разных видов кобонкских гаубиц, мортир, самоходок, реактивных установок и других орудий смерти… И все найденные при раскопках средства обеспечения прицельности стрельбы я тоже по мере сил обнюхал: бинокли, стереотрубы, дальномеры, гироскопические топопривязчики, детали радиолокационных, метеорологических и звукометрических станций, фотограмметрические приборы…

Я словно уснул. Да что там «словно» — раз увидел сон, значит, точно спал.

А увидел я, как всплывающий над горизонтом Кнарр озарил своими красновато-оранжевыми лучами газон с надгробьями. Священное кладбище клана Черный Дым.

Клан пользовался уважением среди кобонков — разумных обитателей Кобо. Ибо все они знали: вожди и старейшины Черного Дыма мудры, хладнокровны и умеют соблюдать договоренности. Даже — с самыми злейшими врагами.

Благодаря такой репутации издревле старейшинам этого клана состоялся именно на территории Священного кладбища клана Черный Дым.

Территории всех мужских кладбищ на Кобо использовались обычно не только для похорон, но и для празднеств, собраний и дипломатических переговоров (считалось самым страшным преступлением солгать на земле, где покоится прах героических предков или совершить на ней иной проступок, указанный в древнем Кодексе воинов).

Естественно, что и гарантии безопасности всем прибывшим предоставило клан Черный Дым. Такие гарантии дорогого стоили, ибо клан располагал лучшими на планете: системой противовоздушной обороны и защитой от автономных групп роботов-диверсантов.

Патрульные самолеты, летающие вокруг места встречи старейшин, оберегали их собрание от ударов с воздуха. От ударов с земли и из-под нее защищали угрюмые танковые колонны и бригады подземной бронетехники.

Усталые офицеры, дежурившие у экранов радарных установок, с напряженным вниманием следили за всем вокруг. За всем, что носилось в небе. За всем, что перемещалось по поверхности земли. За всем, что двигалось в ее глубинах.

Тридцать три старейшины прибыло на Совет. Каждый из них выражал интересы своего многомиллионного клана и был наделен им высшими полномочиями.

А кланов на Кобо до всеобщей войны (вспыхнувшей совсем недавно, но уже успевшей превратить всю планету в поле боя) имелось сорок два.

Шесть кланов подверглись полному уничтожению и прислать никого уже не могли. А два клана решили не посылать своих делегатов на Совет.

Тридцать три старейшины стояли сейчас полукругом перед старейшиной клана Черный Дым Шагуллом, за спиной которого, стараясь быть незаметным, находился молодой писец, ведший протокол Совета.

В целях безопасности кладбище было экранировано от всех каналов связи, поэтому последних сводок с полей сражения старейшины получить не могли. Но, будучи опытными воинам (в старейшины избирали только ушедших по возрасту с военной службы клановных полководцев), они понимали, что чуда быть не может. Мир сам собой не установится. И каждая прошедшая минута обходится разрезанному на части линиями фронтов народу Кобо в тысячи трупов.

Впрочем, ситуация не являлась абсолютно безвыходной. Однако единственный выход из нее вел к тому, что за минуту станут гибнуть уже не тысячи, а десятки тысяч людей.

А еще каждый из старейшин понимал, что заканчивается определенный период его жизни и жизни его клана. И этот Совет — не только примирение враждующих сторон, но и прощание с прежним образом существования…

Кнарр уже полностью поднялся над горизонтом.

До войны безоблачными днями можно было вовсю любоваться солнечным диском, находящимся в зените. Однако в последние месяцы из-за широкого применения химического оружия озоновый слой над планетой истощился. И свет божественного Кнарра, породившего жизнь на планете, стал опасным для глаз кобонков.

Поэтому, когда солнечные лучи заскользили вдоль Аллеи павших героев по обелискам воинов-предков и по красным хламидам старейшин, все они как один надели защитные очки.

Ярко-оранжевый солнечный диск величаво парил над горизонтом. Его лучи, проливаясь на лесок, росший вокруг кладбища, превращали бирюзовые листья деревьев в сверкающее серебристо-зеленоватое поле. Среди всеобщей выжженной и усеянной радиоактивным пеплом пустыни, в которую превратилась поверхность планеты Кобо, здешние джунгли смотрелись чем-то нереальным, чем-то из старого довоенного времени.

Из-за кустов доносились крики диких зверей, а над густыми кронами высоких деревьев беззаботно порхали и парили разного размера пестрые крылатые твари.

Сия идиллическая картина вызвала восхищение даже у суровых старейшин, большинство из которых не выходило из подземных бункеров с начала войны.

Поэтому старейшины не спешили переходить к обсуждению вопроса, ради которого собрались здесь, наслаждаясь последними мгновениями покоя перед принятием решения, которое, возможно, приведет к уничтожению всей цивилизации на Кобо.

Не спешил с выступлением и старейшина клана Черный Дым. Он всегда готов был поддержать многочасовую часовую беседу. И любил выступать на публике. И умел говорить долго и красиво. Но сегодня ему впервые не хотелось раскрывать рта.

Наконец, проследив тоскливым взглядом за полетом патрульного истребителя, старейшина клана Черный Дым резко вздохнул и, преисполнившись решимости, начал свою речь:

— Уважаемые старейшины гордых и сильных кланов нашей Планеты Воинов, всем вам известно, ради чего мы собрались. Мы не слабодушные женщины, чтобы отвращать свой взор от правды, какой бы жестокой и страшной она ни была. Именно поэтому я не стану пытаться убедить или переубедить вас в чем-либо. Уверен, на советах вождей вы уже все обсудили с лидерами своих кланов. Прошу высказываться.

Лаконичность выступления одного из самых лучших ораторов Кобо была оценена по достоинству всеми собравшимися. Праздная риторика в преддверии возможной гибели всего живого на планете были бессмысленны. И никто не собирался сейчас торговаться или вести дипломатические игры.