Стенли Вейнбаум - Черное пламя Страница 8

— Купите для меня пять тысяч «Стоддарта» по двадцать, — произнес Эдмонд.

— Пять тысяч, мистер Холл? Считаете благоразумным играть с таким количеством? Вы же знаете, Стоддарт всего лишь независимый.

— Я не для игры, — ответил Эдмонд.

— Но эта компания ни разу не выплачивала дивиденды.

— Я приобретаю акции для определенных целей. Более не задавая вопросов, клерк оформил поручение, и Эдмонд расписался, точно выводя каждую букву.

— Надеюсь, вы понимаете, что при небиржевой сделке и с таким низким банковским обеспечением мы не сможем выплатить маржу по этим акциям.

— Разумеется, — согласился Эдмонд. — Я приму меры предосторожности. — На том они и расстались.

Глава четвертая

СМУЩЕНИЕ УМОВ

Бох и Хоффман не заставили себя ждать и после письменного уведомления в скором времени объявились в доме Эдмонда. Открыла им Магда и провела прямо в лабораторию — дальнюю комнату на втором этаже. Сам хозяин лениво благодушествовал в кресле, забавляясь с маленькой Homo, раздраженно заворчавшей при виде незнакомцев. Не вставая и сдержанно ответив на приветствия, Эдмонд жестом указал на два деревянных стула подле длинного стола.

Хоффман занял предложенное место и с выражением примерного ученика смотрел на хозяина, в то время как Бох беспокойно озирался. Заметив затемненные окна, он перевел взгляд вверх, чтобы определить источник света, так мощно и ровно освещавшего всю комнату. Под потолком висели две большие люминесцентные лампы, в чьем бело-голубом ровном сиянии лица мужчин за столом приобрели безжизненное, мертвенно-серое выражение. И Бох подумал, какое страшное лицо у хозяина этого дома, и удивился, не понимая, как может казаться страшным лицо с такими правильными чертами. Наверное, природа неприязни, которую с первого взгляда вызывал этот человек, заключалась не в наружности, а в чем-то неуловимом, что, безусловно, заключалось во внутренней сути.

Отбросив неожиданные мысли, Бох украдкой занялся исследованием лабораторного оборудования. В дальнем углу небольших размеров генератор постоянного тока, поодаль трансформатор, рядом с ним поблескивал станиолевыми пластинами конденсатор и еще полая катушка с намотанной на нее проволокой — без сомнения, дроссель высокой частоты. На вращающемся столике рядом с его локтем колба с ртутью. Бох слегка дотронулся до тонкой стеклянной стенки, и металлическая жидкость безмолвно качнулась, расплескалась по стенкам, образовав идеальную вогнутую сферу. Внезапно пришедшее на ум сравнение заставило Боха снова взглянуть на потолок, и он увидел то, что и ожидал увидеть, — засов чердачного люка. Отодвинешь его и увидишь черный прямоугольник ночного неба. И заканчивая осмотр, увидел Бох всякие незначительные мелочи: наполненные жидкостью кувшины, в некоторых плавали морские водоросли, один или Два чахлых растения в горшках на полке у темного окна, в углу клетка с двумя меланхолически пережевывающими траву кроликами. В общем, ничего примечательного.

Тем временем Эдмонд сбросил на пол обезьянку, и она, не спуская ярких смышленых глаз с незнакомцев, пятясь выбралась из комнаты в коридор.

— Вас это не впечатлило, мистер Бох.

— Особенно нечему удивляться, — чувствуя, как снова поднимается раздражение при виде мерзкой усмешки, сопровождавшей слова хозяина дома, ответил инженер.

— Инструменты обладают меньшей значимостью, чем руки, владеющие ими.

— Давайте лучше сразу к делу, — ответил Бох.

— Вот и отлично, — не стал возражать хозяин. — Вас не затруднит поставить на стол вот тот отражатель?

И Эдмонд махнул рукой в сторону нескольких одинаковых деревянных чаш, дюймов восемнадцать в диаметре, чья внутренняя поверхность казалась или обожженной на огне, или смазанной графитом. Бох нагнулся за указанным предметом, который оказался на удивление тяжелым и потребовал усилия обеих его рук.

— Спасибо. Ну а теперь посмотрим, что со всем этим можно сделать…

С этими словами Эдмонд открыл ящик стола и извлек оттуда катушку с проволокой и выкрашенную чем-то белым квадратную картонку.

— Это свинцовая проволока, а на эту картонку нанесен слой фтористого кальция.

Эдмонд протянул предметы Боху, принявшему их с выражением терпеливого скептицизма наблюдающего за детскими фокусами взрослого.

— Я хочу, чтобы вы убедились — проволока не активна. Стоит нам погасить свет, — и только Эдмонд произнес эти слова, как лаборатория погрузилась в загадочную и таинственную темноту, — вы увидите, что картонка не флюоресцирует.

Бох потер проволоку о картонку, но желаемого результата тем не менее не получил. Неожиданно снова вспыхнули лампы, и уже при свете инженерам не оставалось ничего иного, как убедиться: ни проволока, ни картонка, если не считать нескольких глубоких царапин, не изменили своих физических свойств.

— Ваша демонстрация более чем убедительна, — с плохо скрываемой иронией отметил Box. — С чувством глубокого удовлетворения мы отмечаем, что проволока невинна как младенец.

— Передайте ее мне, посмотрим, смогут ли у младенца прорезаться зубки.

Не отламывая от катушки, Эдмонд отмотал и распрямил дюймов шесть проволоки, после чего она стала напоминать уменьшенных размеров палочку уличного регулировщика. Далее натянул закрепленные по краям чаши три толстые нити, сложил их концы и, отметив вершину полученной в пространстве пирамиды зажимом на стоящем рядом с чашей круглом штативе, позволил себе разжать пальцы, сбрасывая нити вниз.

— Простейший способ определения фокальной точки, — объявил он. — Так как черная поверхность моего прибора не отражает свет, приходится находить иные методы. Как вы, надеюсь, уже отметили, фокусное расстояние равно приблизительно двенадцати дюймам. Поверхность отражателя не параболическая, а сферическая. В данном случае не требуется точной фокусировки, ибо я хочу активировать всю поверхность проволоки, а не одну ее точку.

Два визитера, никак не комментируя происходящее, хранили глубокомысленное молчание. А тем временем их радушный хозяин манипулировал с кусочком проволоки, водя ей через помеченную зажимом штатива точку. Проделав сию несложную операцию с дюжину раз, он протянул катушку Боху.

— Держитесь вот здесь, мистер Box. Теперь проволока может укусить.

С легким выражением брезгливости инженер разглядывал совершеннейшим образом не претерпевший никаких видимых изменений кусочек металла.

— Ну и что? — резко спросил он. — Надо посмотреть, как поведет себя наш флюоресцирующий экран. Я удалю свет, — и вместе с этими словами, мигнув, погасли лампы. И стоило в наступившей темноте поднести Боху проволоку к картонному квадратику, как тот в одну секунду озарился бледно-голубым сиянием. Оставленные на его поверхности нетерпеливой рукой Боха царапины пульсировали холодным белым огнем, а сам квадратик походил на маленькое незашторенное окно во мраке беззвездной ночи. Холодный протуберанец огня вспыхнул на ее поверхности, стоило Боху слегка двинуть проволокой.

А в темноте глухо прозвучали слова Эдмонда:

— Попробуйте свой бриллиант, мистер Хоффман.

Хоффман послушно снял с пальца кольцо и поднес его к светящемуся квадрату. И стоило лишь приблизиться, как камень вспыхнул голубым, холодным пламенем — более ярким, чем картонный квадратик. Хоффман отдернул руку, но кольцо продолжало светиться с той же неистовой, неугасающей силой. Вспыхнул свет, застав врасплох двух недоуменно хлопающих глазами инженеров.

— Пройдет некоторое время, прежде чем камень погаснет, — раздался голос Эдмонда. — По крайней мере, вы можете быть спокойны за ваш бриллиант — подделки не реагируют на излучение.

Эдмонд немного помолчал и спросил:

— Какие еще нужны доказательства?

— Это убедительная демонстрация, — коротко ответил Бох. — Теперь бы нам хотелось услышать объяснения вашего метода.

— Частично, лишь частично, господа. — Эдмонд открыл коробку с сигаретами и подвинул ее гостям. Хоффман не отказался, а Бох, отрицательно качнув головой, потянулся за своей трубкой.

— Очевидно, — выпустив густой клубок сигаретного дыма, продолжил Эдмонд, — простейший способ расщепления ядра таится в создании поля резонансной частоты. Принцип скрипки и хрустального бокала.

— Идея старая, — сказал Хоффман, — но не давшая никаких практических результатов.

— Да, и лишь потому, что никто не смог создать вибратор столь высокой частоты. Элементарные частицы большинства веществ имеют период вращения, измеряемый миллионными долями секунды. Но в природе известны лучи, обладающие соизмеримой частотой. Я имею в виду космические лучи.

— Ба! — язвительно воскликнул Бох. — Так, значит, вы изготовили космические лучи!