Андрей Ливадный - Первая Галактическая (сборник) Страница 9

БПМ, выползшая на мягкое от нестерпимого жара покрытие автострады, внезапно повернула башню плазмотрона, и с ее лотка в воздух сорвался ослепительный, пронзительно–голубой шар размером с футбольный мяч. Несколько секунд он неподвижно висел в воздухе, переливаясь режущими глаз сполохами, а потом, получив наводящий импульс ускорения, резко сорвался с места и полетел, стремительным, шипящим росчерком удаляясь в сторону самого высокого здания города, на поврежденной крыше которого виднелось нечто, напоминающее гроздья спутниковых антенн.

Через пять–шесть секунд в той стороне возникла ослепительная вспышка, и верхняя половина двенадцатиэтажного здания вдруг дрогнула, потеряв свой четкий контур.

Грохот обвала прокатился по городским улицам. Вверх взметнулись тучи белесой пыли.

Командир десантного модуля оттолкнулся ногой от края тактического пульта и вместе с креслом отъехал к панели орбитальной связи.

Это уже становилось скучным…

— Докладывает командный–один, — спокойно произнес он. — Мы сели. Сопротивления нет. Людей не вижу. Похоже, что аборигены передохли со страха… — позволил он себе скупую, презрительную шутку. — Все идет по плану. Я разворачиваю цепь для прочесывания кварталов поселения.

— Действуй, — пришел немногословный ответ. Справа и слева от первого челнока садились, вздымая пыль с обочин, второй и третий штурмовые модули.

Усилившийся ветер, казалось, дул сразу со всех сторон. Если бы не закрытые забрала гермошлемов да нервное попискивание датчиков фоновой радиации, вшитых в рукава скафандров, то бойцы десанта вполне бы могли вдохнуть горьковатый воздух обещанной им новой родины. Он резко и неприятно пах озоном от выпущенного минуту назад плазменного шара. Скоро этот характерный запах узнают на многих мирах. Так обычно пахла высокотехнологичная энергетическая смерть.

***

Показательная бомбардировка Дабога будет преследовать две цели. Во–первых, мы покажем остальным колониям, что не собираемся выслушивать их жалкий вой протеста против присоединения к исторической метрополии. Во–вторых, уничтожив большую часть населения, которая обычно сконцентрирована в городах, мы в результате получим уже зачищенный планетный плацдарм, плюс гиперсферную точку

системы, из которой будет развиваться наше наступление дальше, в глубь шарового скопления, по линии Дабог–Элио–Рори–Стеллар. Овладев указанными планетами в кратчайший срок, мы тем самым переломим хребет трем наиболее развитым колониям из числа известных на сегодняшний день.

Нам не нужен Дабог обитаемый. Мы нуждаемся лишь в его подземных промышленных комплексах. На первой стадии вторжения наш флот все еще остается уязвим, и ему требуется мощная база, основанная на колониальной планете.

Будущие поколения поймут, что эту кровь породило лишь упрямство трех ведущих колоний, которые отвергли наши планы тотальной эмиграции с перенаселенной Земли в их благополучные зеленые оазисы. Если мы хотим спасти миллиарды людей, влачащих жалкое существование в мегаполисах Земли, Марса и лун Юпитера, то должны действовать жестко, быстро и решительно. Иначе ситуация в обществе, и так накаленная до предела, взорвется, и сила этого взрыва сметет не только Всемирное правительство, но и саму Землю…

(Джон Уинстон Хаммер, опубликованные дневники)

Бункер Национального музея истории Дабога.

Спустя два часа после катастрофы

— Дядя Игорь, а что вы делаете?

Рокотов вздрогнул от прозвучавшего за спиной детского голоса, едва не уронив тяжелую деталь пятисотмегаваттной лазерной горнопроходной установки.

Его руки ломило от усталости. Пальцы от многочасовой непрерывной работы распухли и покрылись ссадинами. Все же он нашел в себе силы еще немного приподнять тяжелую деталь, пока не услышал щелчка захлопнувшихся фиксаторов крепления.

Ему хотелось просто лечь на холодный бетонный пол бункера, прижаться к нему пылающей щекой, закрыть глаза и не вставать хотя бы минуту…

Вместо этого он обернулся и присел на корточки перед малышом.

Того звали Сашей. Они познакомились несколько часов назад, когда дети гомонящей толпой обступили спустившегося из шахты лифта Рокотова.

— Понимаешь, Саша, наверху случилась авария, — постарался спокойно объяснить Игорь, хотя ему уже с трудом верилось в собственные слова. За два часа им никто не пришел на помощь, не попытался связаться с заваленным, изолированным от внешнего мира бункером, и это уже на казалось странным, это начинало выглядеть зловеще…

Тряхнув головой, чтобы сбить неприятные мысли, Игорь улыбнулся поджившими и уже не кровоточащими губами.

— Не волнуйся, малыш, «Беркут» нас не подведет. Знаешь, какой он сильный?

— Знаю, — серьезно кивнул мальчик. — Я видел. Дядя Игорь, ты только попроси его, пусть он побыстрее нас освобождает… А то темно… и кушать хочется… — признался он.

Игорь почувствовал, как где–то в горле застрял комок.

— Ладно, я поговорю с ним. Все будет в порядке… Ты иди к ребятам, а то мы с «Беркутом» так никогда не закончим, ладно?

Минут через пять к нему подошла Даша.

— Ну что? — спросила она, наблюдая, как Игорь подключает последние жгуты кабелей к двум громоздким агрегатам, которые он умудрился навесить вручную, расположив их в центре загривка робота, как раз между покатых горбов пусковых ракетных установок.

— Я установил лазеры… — устало пояснил Игорь, вытирая руки промасленной тряпкой. — Готовил эти установки к показательному выступлению на четырехсотлетие колонии… — почему–то вспомнил он, исподлобья взглянув на Дашу, лицо которой в тусклом свете работающей от аккумуляторов переносной лампы казалось серым, неживым. — Отведи ребят подальше, в боковой зал. Я сейчас активирую «Беркут». Попробую подняться по аварийному тоннелю убежища и расчистить выход на поверхность. Но вам лучше держаться подальше, мало ли что…

— Хорошо, — без колебаний ответила она. — Только осторожнее… Я боюсь, — внезапно призналась Даша.

Игорю страшно хотелось успокоить ее, ободрить, но для этого почему–то не нашлось подобающих слов…

— Я постараюсь, — ответил он, поставив ногу на ступеньку лестницы. — Забирай ребят и уходи…

…Через минуту огромный робот ожил, взвизгнув сервоприводными моторами. Игорь опустил бронеколпак кабины, выдвинул защитные сегменты лобовой брони и тронул машину с места.

На покатом, приплюснутом торсе «Беркута» ярко вспыхнули, рассеивая пыльный мрак, две ослепительные фары, и робот, чуть покачиваясь при ходьбе, ступил на пологий язык пандуса, оканчивающийся устьем широкого наклонного тоннеля аварийного выхода, которым оборудовалось каждое убежище.

***

Метров через сто наклонный тоннель перегораживала обрушившаяся плита перекрытия.

Игорь остановил «Беркут». Он смотрел на приборные панели машины и не верил тем показаниям, которые они предлагали его взгляду… Вернее, не хотел верить…

Температура на поверхности: пятьдесят три градуса по шкале Цельсия… Световая шкала термического анализатора упрямо толкала дрожащий столбик индикатора все выше и выше… Если верить его показаниям, то почва, накрывавшая бункер, местами просто раскалена…

Однако повышение температуры являлось не самым страшным и впечатляющим показателем на приборной панели, контролирующей состояние окружающей среды. Рядом с термальным датчиком вдруг вспыхнул и уже не гас, несмотря на несколько попыток ручного сброса, яркий индикатор радиоактивного загрязнения! Если говорить честно, то Игорь впервые видел его работающим. На Дабоге имелось очень мало мест, где присутствовала природная радиоактивность, превышающая норму всего на несколько единиц в час, а тут заработавший прибор буквально зашкаливало, и положение усугублялось по мере того, как «Беркут» поднимался к поверхности планеты…

Сейчас, когда робот застыл перед обвалившейся плитой, окруженной оползнями проникшей в тоннель почвы, световой столбик на индикаторе радиоактивного загрязнения дошел до противоположного края шкалы и застыл, словно расписываясь в собственном бессилии передать истинный радиационный фон…

Игорь не мог предположить, что с ним случится нечто подобное. Он жил достаточно замкнуто, в кругу своих интересов, и никогда не готовил себя к какой–то тотальной беде. Он был обычным человеком, заурядным и внешне и внутренне… Избыток адреналина помог ему выбраться из заваленной шахты лифта, но спустя несколько часов, которые он провел в мучительной, непосильной работе, этот природный стимулятор больше не действовал… Сейчас, глядя на чудовищные показания приборов, он уже не дрожал от перевозбуждения.