Фред Саберхаген - Берсеркер Страница 9

– Херрон! – ожил интерком. – Херрон, попытайся... Прошу тебя! Ты знаешь, что делать!

Стук, лязг, проклятия и выстрелы.

Капитан, я должен что-то сделать? Да, конечно. Быстрая смена событий, угроза немедленной смерти – все это возбудило в нем некоторый интерес. Он посмотрел на неподвижного стражника. Металл был покрыт изморозью, влага конденсировалась на его закаленном межзвездным морозом корпусе. Потом отвернулся к мольберту и начал рисовать берсеркера, стараясь передать все, что он сейчас испытывал в себе. Смертоносную непоколебимую бесчувственность объективов, не выпускающих из виду спину Херрона. Ощущение было даже в какой-то степени приятным, вроде холодного весеннего солнца.

– Что есть добро? – спросила машина у Херрона, пока тот пытался утолить голод, которого уже совершенно не испытывал.

Херрон фыркнул:

– Сам расскажи.

Машина поняла его буквально.

– Служить тому, что люди называют "смертью", есть добро. Уничтожать жизнь – добро.

Херрон вставил почти полную тарелку в гнездо мусоропровода.

– Ты почти прав. Жизнь бесполезна, не стоит и гроша. Но если бы ты был прав абсолютно, зачем такой энтузиазм по отношению к смерти.

Теперь его изумляли не только исчезновение аппетита, но и собственные мысли.

– Я абсолютно прав, – сказал берсеркер. Несколько секунд Херрон стоял неподвижно, как будто размышляя, хотя в голове была космическая пустота.

– Нет, – сказал он. И замер, ожидая карающего удара.

– В чем я ошибаюсь?

– Я сейчас покажу.

Он покинул камбуз. Ладони вспотели, а во рту стало сухо, как в сердце пустыни. Почему этот чертов берсеркер не может прикончить его на месте и не валять комедию?

Полотна стояли рядами, стеллаж над стеллажом. На корабле места было мало, поэтому стеллажи имели особую конструкцию. Херрон нашел нужную секцию и выдвинул ящик. Хранившийся внутри портрет развернулся вертикально, зажглась подсветка. Специальная система возрождала все богатство красок, скрытое под прозрачным слоем статпокрытия.

– Вот где ты ошибаешься, – сказал Херрон. Сканер робота изучал портрет секунд пятнадцать.

– Поясни, что ты мне показываешь?

– Склоняю голову! – воскликнул Херрон. – Ты признаешь собственное невежество. И даже задаешь вразумительный вопрос, хотя и несколько широкий. Сначала скажи, что ты видишь.

– Вижу изображение жизнеединицы, третья пространственная компонента незначительная, изображение двумерное. Изображение запечатано между прозрачными защитными покрытиями, прозрачными для электромагнитных волн, видимых глазами человеков. Изображена человеческая жизнеединица, мужского пола, молодая, в хорошем физическом состоянии, судя по внешнему виду. В руке молодой мужчина держит часть своего костюма...

– Это молодой человек с перчаткой, – перебил Херрон, которому надоела мрачная игра. – Картина называется "Юноша с перчаткой". Твое мнение о ней?

Пауза в двадцать секунд.

– Это попытка восславить жизнь, показать, что жизнь есть добро?

Херрон, смотревший на тысячелетний шедевр Тициана, не слушал машину. Он думал о собственных работах с горечью и безнадежностью.

– Теперь ты скажи мне, что это означает, – равнодушно приказала машина.

Ничего не ответив, Херрон отошел, оставив ящик открытым. Робот шагал рядом.

– Ответь на мой вопрос или я накажу тебя.

– Если тебе нужно время, чтобы подумать, мне оно тем более необходимо.

Но при упоминании наказания внутри у Херрона все сжалось. Неужели боль значит больше, чем смерть? Херрон всегда презирал желудок.

Ноги принесли его к мольберту. Глядя на негармоничные, болезненно-рваные линии, которые всего какие-то минуты назад так ему нравились, он почувствовал отвращение ко всему, что создал за последние годы.

– Что здесь изображено? – спросил берсеркер. Херрон раздраженно вытирал забытую кисть.

– Я пытался проникнуть в твою сущность, передать ее с помощью полотна и красок, как на изображении, которое ты только что видел. – Он показал в сторону хранилища. – Мои попытки провалились. Так бывает у большинства художников.

Еще одна пауза. Херрон затаил дыхание.

– Ты пытался восславить меня?

Херрон сломал испорченную кисть и швырнул на пол.

– Называй это, как тебе нравится.

На этот раз пауза была короткой. Потом робот развернулся и затопал к шлюзу. К нему присоединилось несколько металлических собратьев. Донесся шум, кажется, работал тяжелый молот. Допрос на время был отложен.

Херрону не хотелось думать ни о своей картине, ни о своей судьбе, поэтому он стал думать о шлюпке капитана Гануса. "Только нажми кнопку", так, кажется, сказал капитан.

Херрон улыбнулся: если берсеркер в самом деле такой рассеянный, побег может получиться.

Но куда бежать? Писать картины он уже не сможет, и вообще, едва ли у него есть талант. Все, что было для него ценно, сейчас хранилось здесь и на других кораблях, покидающих Землю.

Вернувшись в хранилище, он выкатил раму с "Юношей с перчаткой" и покатил на корму, как тележку.

Возможно, пока жив, он еще сумеет сделать кое-что полезное.

Статпокрытие делало картину слишком массивной, но он попробует уместить ее в шлюпке...

Но все же, что задумал капитан Ганус? Едва ли его волновала судьба Херрона...

Возле кормы, уже вне поля зрения сервомашин, Херрон миновал ряд контейнеров со скульптурами. Вдруг он услышал тихий стук.

Потребовалось всего несколько минут, чтобы найти и открыть нужный контейнер. Когда он поднял крышку, на фоне мягкой обивки возникла голова девушки.

– Они ушли? – Девушка так крепко кусала в отчаянии губы, что на них краснела кровь.

– Машины еще здесь, – помолчав, сказал Херрон. Буквально дрожа от страха, девушка выкарабкалась из контейнера.

– Где Гас? Они его забрали?

– Гас? – Кажется, он начинал понимать.

– Гас Ганус, капитан. Он и я... он пытался спасти мне жизнь, вывезти с Земли.

– Боюсь, он мертв, – вздохнул Херрон. – Он пытался сопротивляться.

Она прижала пальцы с запекшейся на ногтях кровью к щекам.

– Они нас убьют! Или еще хуже! Что нам делать?

– Не стоит так усердно оплакивать возлюбленного, его уже не вернешь.

Но девушка, казалось, не слышала. Она застыла, парализованная ужасом, ожидая появления машин.

– Помогите мне, – спокойно сказал он, показывая на картину. – Подержите дверцу.

Двигаясь, как загипнотизированная, она подчинилась, не задавая вопросов.

– Гас сказал, что останется спасательная шлюпка, чтобы контрабандой переправить меня на Тау Эпсилон... – Она замолчала, глядя на Херрона, испугалась, наверное, что он займет место в шлюпке. Что он, собственно, и собирался сделать.

Когда они пришли в кормовой отсек, Херрон внимательно посмотрел на портрет. Ему почему-то бросились в глаза кончики пальцев юноши. На них не было крови.

Херрон за руку подтолкнул дрожавшую девушку к люку крохотной шлюпки. Она скорчилась внутри, почти ничего уже не воспринимая. Она была некрасивая. Что в ней нашел этот Ганус?

– Место только для одного.

Она открыла рот – или оскалилась, готовясь защищать свой шанс на жизнь.

– Когда я закрою люк, нажмите вот эту кнопку. Это активатор. Понятно?

Это она поняла сразу. Херрон задраил двойную крышку люка и стал ждать. Три секунды, и он услышал слабый скрежет. Надеюсь, шлюпка отчалила, подумал он.

Рядом оказался иллюминатор оптического обзора. Вставив голову в полусферу прозрачного статстекла, он увидел редкие звезды, пробивавшиеся сквозь темноту пылегазовой туманности. Потом он разобрал и черный, округлый силуэт берсеркера. Сквозь темную метель туманности трудно было понять, прореагировал ли он на запуск шлюпки. Абордажный челнок висел рядом с "Франсом", других машин не было видно.

Херрон перекатил "Юношу с перчаткой" к мольберту. Беспорядочные, ломаные линии собственной работы показались ему более чем отвратительными. Но Херрон заставил себя взять кисть.

Он почти ничего не успел сделать, как вернулся сервомеханизм. Железный грохот со стороны шлюза прекратился. Аккуратно вытерев кисть, Херрон кивнул на полотно:

– Когда уничтожите все остальное, сохраните это полотно. Доставьте его тем, кто вас построил. Они это заслужили.

– Почему ты думаешь, что я уничтожу картины? – проквакал машинный голос. – Они прославляют жизнь, но сами по себе мертвы и потому безвредны.

Херрон вдруг почувствовал, что слишком испуган и утомлен, чтобы разговаривать. Он тупо смотрел в линзы робота, заметив там пульсирующие искорки. Ритм совпадал с ритмом его дыхания, словно на индикаторах детектора лжи.

– Твое сознание расщеплено, – сказала машина. – Но своей большей частью ты пытался воздать мне хвалу. Я починил твой корабль, ввел программу курса в компьютер. Теперь я тебя освобождаю. Пусть другие жизнеединицы поймут через тебя, что есть добро. И вознесут мне хвалу.

Херрон смотрел в пространство перед собой. Прозвенел металл по металлу, в последний раз заскрежетал шлюз.