С. Занин - Звездный патруль (сборник) Страница 9

Вот Христоперский! Считается хорошим математиком. А у меня есть данные, что он может сыграть важную роль в освоении новой планеты в Сплюснутой Галактике. Именно поэтому я неоднократно возвращаюсь к этому человеку. Мне хочется, чтобы он увлекся перспективами освоения, понял, что там нужны именно такие люди, как он. Но Христоперский остается равнодушным. Лучше бы он возненавидел меня. И от ненависти, от нежелания встречаться со мной — подписал бы контракт.

Ненависть, как любовь, — мощный стимул!

У меня на покорение, завлечение или вербовку, можно называть по-разному, уходит пять-шесть месяцев. Это небольшой срок, хотя план требует двух — трех месяцев. Интересно, кто составляет эти планы? Чего, к примеру, стоит один только подход к человеку с подобным предложением! Представьте, к вам подойдет работник какого-то Трансмигранта и скажет, что работаете вы не на своем месте, способности ваши пропадают втуне, и вообще, вы живете не так, как надо! И что вы на это ответите?! Нет, сколько душевных сил, сколько изобретательства, сколько энергии требует моя работа! Сколько перевоплощений в буквально отрицающие друг друга ипостаси приходится принимать мне…

Я сильно продрог, когда наконец пришел Христоперский.

Открыв дверь, он протянул мне пять рублей.

— Как всегда? — спросил я. Он кивнул. “Как всегда” означало: двести граммов голландского сыра, два батона, бутылка кефира и пачка сахара.

— Зверски устал, — сказал Христоперский, когда я принес из гастронома продукты. — Меня скоро доконает новая ЭВМ. Выкидывает столько вариантов — с ума сойти! Можно ли при такой массе вариаций составить единственную изящную программу биогенеза? — Он раздраженно бросил пиджак на спинку стула.

Я сочувственно кивнул:

— Знаешь, Вася, хоть это и не в моих интересах, я бы посоветовал тебе дать посмотреть эти варианты какому-нибудь дилетанту, профану. Взгляд со стороны иногда дает такой эффект! Бывает, посторонний взгляд иногда замечает то, что для целенаправленного, но утомленного внимания — пустое место. Поговори-ка с соображающими людьми.

— А где мне взять такого? Все шарахаются: никто не хочет ассистировать эвээмщику. Хотя… Послушай, Николай Борисович! — Вдруг радостно воскликнул он, больно хлопнув меня по плечу. — Вот ты бы и посмотрел! Где уж мне найти большего профана, извини, соображающего дилетанта, чем ты?

Сначала я хотел обидеться, но сразу оценил: Христоперский злится! Ага! Скоро он возненавидит меня!

Я согласился посмотреть вариации ЭВМ, мое согласие завершит подготовку Христоперского к трансмиграции.

Мы поджарили яичницу с колбасой.

Вася доел последний кусок колбасы, вздохнул:

— Поскорее закончить бы программу биогенеза. Раньше мне хоть Нина помогала.

Это удача! Нина, двоюродная сестра Христоперского, отсутствует. Ох, как она мешала моей работе, сколько раз свое деловое обаяние и красноречие я безотчетно тратил на нее: она понравилась мне с первого взгляда.

Работа в Трансмигранте очень тяжелая, чего только не приходится переносить: оскорбления, насмешки. Тот же Вася, к примеру. Однажды так толкнул меня с лестницы, что я вывихнул при падении левую руку.

И вот сегодня, когда не было Нины — Христоперский примирился с моим существованием.

— Вот что, Васенька, — деланно-безразличным тоном предложил я. — Давай посмотрю твои программки биогенеза, а ты уж подпиши контракт!

— “Программки”! — взорвался Христоперский, с ненавистью глядя на меня. — А! — Вот сейчас он должен бы крикнуть: “Пропади все пропадом!”, но вдруг взял себя в руки: — Завтра. Нина приедет, тогда мы договоримся, Николай Борисович!

Нежелателен приезд Нины. Радостное ожидание ее взгляда заставило меня вздрогнуть: великий космос, неужели и мое сознание, специально тренированное, поддается неконтролируемому обаянию женственности?

Я решительно вытащил гербовую бумагу и протянул Христоперскому:

— Вася, вот бумага — нужна твоя подпись! — Я говорил грубо, властно, привычно напористо, и он подчинился, подписал контракт.

Облегченно вздохнул:

— Уф! Устал я от тебя, оказывается! То-то легко мне сейчас! Будто от кошмарного сна очнулся. — Он вскочил, опрокинул стул. — Теперь все кончено. Больше никогда не увижу твоей рожи! О радость!

Я сложил подписанный контракт.

Вот так всегда. Мне скорее было грустно от одержанной победы. Не будешь же сейчас объяснять Васе Христоперскому, сколько души вложил я в это дело. И ведь — для его же пользы!

И так с каждым, кого мне приходилось вовлекать в Трансмигрант. Чтобы убедить физика Митропольского, знакомиться мне пришлось не только с фундаментальными основами физики, но и с его многочисленной родней. А химик Митрофанов? Как я блуждал в джунглях углеводородных циклов! Да и сейчас — разве не пришлось мне ради Васи врубаться в эти занудные языки программирования, всякие там “Алголы”, “Фортраны” и “Коболы”?

Я попросил у Христоперского вариации программ, выданных ЭВМ. Циклы биогенеза. Вспомнив уроки Митрофанова, предложил скрестить две программы — получилось удачно.

Вася даже застонал и хлопнул себя по лбу:

— Клянусь Зодиаком — так просто! Как же я сам этого не увидел?

Он заинтересованно продолжал:

— Однако, Николай Борисович, ты не так-то прост! А я тебя рьяным службистом считал, и только. Сцепить именно эти две программы! Тут соображать нужно.

— Ну, а я что тебе говорил? Взгляд со стороны и никаких премудростей!

Я заспешил, торопливо глянул на часы.

— Подожди, подожди, Николай Борисович, я тебе сейчас такое расскажу — не поверишь!

Но я спешил на Вокзал Времени: достаточно появиться Нине, и Христоперский, чего доброго, аннулирует контракт.

Нужно было сделать главное — встретить Нину и ни в коем случае не допустить ее к Васе. Если б я знал, что главным было — выслушать его, и кто знает, как повернулась бы тогда моя жизнь…

ПРЫЖОК ПО ВРЕМЕНИ

На вокзале постоянно дул ветер. Редкие встречающие терпеливо стояли за прозрачными силикатными щитами. Я поджидал Нину.

Перед входом на перрон висела предупредительная надпись:

“Граждане!

Помните!

Пространство вокруг перрона не оберегается службой времени!

Не выходите за силикатные козырьки!

Возможна аберрация Времени.

Всегда:

Помните о своих родных и о своем времени!”

Движение воздуха странно возбуждало. Я вдруг ощутил в каждом мускуле огромную физическую силу, требующую немедленного применения.

Из крутящегося за силикатным щитом воздуха донесся испуганный женский голос:

— Помогите! Ради бога!

Старомодный оборот призыва — ради бога! — вот что поразило меня. Нарушая правила, я поспешно перепрыгнул за терминатор Службы времени и увидел девушку с огромным баулом. Сильный ветер дул ей навстречу, не давая выйти на перрон. Но как она попала на эту опасную промежуточную полосу, опоясавшую Вокзал Времени? Я быстро выхватил из рук девушки громадный баул, пригибающий ее к бетону:

— Бегите за мной!

Но было поздно.

Никакого бетона не стало и ветра — тоже. Я опустил баул на шоссе, раздраженно ворча:

— Ну вот, теперь намаемся, пока найдем выход на перрон. Нельзя же быть такой растеряхой! Как это вас угораздило на промежуточную полосу?

Девушка едва не плакала, утверждая, что именно на этой полосе брат велел ждать, а сам куда-то ушел, и его уже давно нет. Она испугалась.

Нужно было поскорее выбираться на перрон, а это целая проблема. Один раз попал я в такую ситуацию в Норильске целый день потерял, пока нашел выход. А ведь нас специально обучали, как пользоваться вокзалами.

Физиономия у меня, наверное, была достаточно красноречива, потому что девушка испуганно спросила:

— Это так опасно — полоса?

— Летаем уже в Мифические Галактики, а у себя на Вокзалах Времени порядка навести не можем!

Перекосившись на одну сторону — ох и баульчик! — я на ощупь тащился вдоль уже невидимого терминатора и объяснял:

— Я в физике поля — слабоват. Предполагается, что в полосе перехода от Вокзалов Времени к естественной земле происходит релаксация поля времени и истечение энергии неизвестно куда. По крайней мере, пока мы не знаем — куда.

— Релаксация? — встревожилась девушка. — Чем она грозит?

— Извините, это значит — ослабление напряжения. — И тут только я разглядел ее. Эффектна! — Как вас зовут?

— Матрена… — прошептала она.

Я чуть не выронил баул. Хоть убей, не подходило это имя к соломенно-волосой, сероглазой, причудливо одетой девушке в новейшей суперсинтетике.