Колесница - Даниил Хотьма Страница 17

Корнет был какой-то сам не свой, и Ракель решила расшевелить его.

– Знаешь, сколько мы уже скитаемся? – спрашивала она.

– Не считал. – равнодушно ответил корнет, откупоривая бутылку. – С неделю?

Ракель помотала головой.

– Больше?

– И трёх суток нет! – воскликнула она. – Представляешь?

– Да быть такого не может. – отрицал корнет. – Что я, считать не умею?

– А ты посчитай. – Ракель приняла из его рук кружку. – Сколько всего случилось. Карта, первая ночь, привал, жуки эти твои жареные... Встреча на Пустыре, Таська.

– Разборки. – с улыбкой продолжал корнет. – Старый город, Галерея, застолье...

– И утром снова дорога. – деликатно перепрыгнула Ракель. – Поиск маршрута, дозаправка... в Подбени и за месяц столько событий не происходило.

– Но ты всё равно скучаешь. – неожиданно выдал он.

– Скучаю. – согласилась она. – Особенно по дрянному порошковому кофе. А ты – нет, что ли?

– Даже не вспоминал.

– А чего тогда загруженный такой? Из-за сколки?

– Да нет. – отмахивался он. – Так, о будущем задумался.

Корнет из какого-то чисто мальчишеского непоседства пытался крутить стол-колесо, но оно, похоже, для подстраховки было посажено на гвозди.

– Твоя? – спрашивал чужой голос.

К киоску уверенно приближалась чья-то крупная фигура, укрытая брезентовым плащом. Хоть капюшон и прятал лицо, Ракель без особых примет опознала в человеке неприятного типа, которому нечего терять. На то указывали и резкий тон, и походка, и неряшливый внешний вид, но корнет отчего-то держался слишком непринужденно, не осознавая угрозы. А зря – им-то как раз и заинтересовался незнакомец.

– Твоя одёжа-то? – повторил человек, сбросив капюшон. – Жандарм? С самой Подбени?

– Так точно. – машинально отвечал Назар. – Корнет Порытинский. С кем име...

Договорить ему помешал размашистый удар кулаком по челюсти. Корнет избежал падения, ухватившись за колесо стола, и правой уже тянулся за шпагой, но незнакомец оказался проворнее. Коленом он сшиб корнета на землю и сам повалился сверху, потеряв равновесие.

– С прибытьем... падаль бурая! – в бодрящем гневе восклицал незнакомец. – Пёс канцелярский!

Хозяин киоска, наблюдавший действие через окошко, решил запереться наглухо. Ракель схватила первое, что сошло за оружие – бутыль с виноградной водой – и не целясь метнула её куда-то в гущу схватки. Удар пришёлся об угол, незнакомца обрызгало, осыпало дождём из осколков, но его защищал плотный плащ. Взрыв стекла подействовал как сигнализация – до этого на двух забияк, внезапно сцепившихся под столом, никто не обращал внимания. На шум подоспели патрульные рыночного квартала, и вскоре налётчик обмяк под ударами трёх дубин.

Назар стряхивал с себя стекло, смотрел, как врага тащат куда-то прочь. Он принял верное решение отлежаться, чтоб ненароком не отправиться туда же, отведав перед этим дубинок.

– Дай посмотрю! – Ракель опустилась к нему. – Покажи.

– Нормально всё. – бормотал корнет. – Руки-ноги целы. Жаль, добавить ему не успел.

– Лицо своё видел? Всё, блять, всё в крови...

– Да это ещё в Подбени навешали. – морщась, объяснял он. – Открылось просто... швы расползлись.

– Я обработаю. Надо подумать, где взять... – Ракель заметила кожаную косметичку, лежащую на старой покрышке. – Духи Таськины! В них же спирта больше, чем... чем в спирте. Давай-ка приляг туда, на лавочку.

На счастье, Тася теперь так заботилась о своей книге, что стала забывать про остальное. В косметичке нашлось всё, что требуется – пафюм, щипцы, свалявшийся комок ваты. Ракель разложила аптеку на лавке рядом с корнетом, щедро обработала вату духами из флакона. Таська, конечно, расстроится, но поймёт.

– Встретили, сука, по одёжке. – приговаривала Ракель, задувая вскрывшиеся раны.

У корнета вырвался смешок, перешедший в хриплый кашель.

– Лежи, не дёргайся! – приказала Ракель.

– Сама смешишь. – оправдывался корнет. – Ругаешься потешно, ненаглядная.

– Да что потешного? – продолжала она. – Всё у нас через одно место. То прочь гонят, то врут, то с кулаками... пиздец какой-то. Когда уже всё это закончится, корнет?

Ракель поняла, что зря пропустила мимо ушей «ненаглядную». Вместо ответа Назар привстал на локте и поцеловал её прежде, чем она успела осознать происходящее.

Поневоле губы поддались, и корнет, не встретив отпора, подключил к делу руки. Тогда Ракель опомнилась и оттолкнула его, подкрепив своё недовольство пощёчиной.

– Ты обещал отстать! – возмутилась она.

– Дурак был. – Назар приподнялся и сел, потирая дважды пострадавшую щёку. – Как мне отстать, если я глаз от тебя отвести не могу?

Негодование и обида вырывались наружу громкими выдохами – чистосердечное признание сделало корнета неуязвимым для любых аргументов. Казалось бы, сейчас всё против него, ему разумно забиться в какой-нибудь угол и помалкивать, но корнет снова делает по-своему – и это обезоруживает.

– Ну врёшь же. – из последних сил сопротивлялась