Одно короткое лето - Руслан Валерьевич Дружинин Страница 19

— Или пока уголь не кончится, — тихо пробормотал Олежка. Отец улыбнулся, ведь угля у Головы было ещё предостаточно. Теплостанция когда-то отапливала целый город, но теперь работала на один-единственный котёл. Старик и его подданные могли здесь сидеть ещё сотню лет. Так что в чём-то религиозные бредни местных были правдивы.

— Ну, говори, раз пришёл. Что видит свет? Что дарит весна? Кто жив, а кто нет? — словно даруя великую милость, произнёс Голова. Он даже извлек из-под груды тряпья свою пухлую руку и взмахнул ей, разрешая развлечь себя новостями.

— Однако, знай, сказалец, что удивить меня тебе будет не просто.

Михаил только пожал плечами. Новости, которые они приносили всегда были в Блоке востребованы. Ни к чему было набивать себе цену.

— При первом ясном дне мы направили стопы к Заветри. Взойдя на вершину – насчитали на юге девять костров. Два Тепла на юге погасли. Не стало селений…

— Об этом я знаю, — неожиданно отмахнулся Голова. — Говори дальше, что видел на севере?

— Две трубы на севере, что были даже больше труб благословенного Жара – исчезли. Так, словно их и не было никогда. Вечный Огонь погашен силами, о которых…

— Не ведаешь… — закончил за скитальца старик.

Его осведомленность начала настораживать Михаила. Неужели Голова и вправду мог заглянуть за стены своей жаркой крепости при помощи рун? Эта мысль была настолько нелепой, что пришлось её сразу отбросить. Но Голова явно наслаждался моментом – скитальца было нелегко поставить в тупик при разговоре.

— А на востоке тишь да река, несущая воды в края далекие и неизведанные. Как же там пелось…

Обрюзгший старик начал вдруг что-то припоминать:

— «Воды холодные, в земли безлюдные. Окрест деревья лесные, над курчавой волной облака расписные». Хорошие слова, красивые. Ты ведь тоже любишь красиво говорить… Верно, скиталец? Да только они тебя переплюнули. Те, кто до вас тут уже побывал.

Сердце Михаила дрогнуло. Ещё по взгляду и словам Григория он понял — в Блоке что-то не так. Его семья была не первой, кто приходит к Голове с новостями. Здесь побывали другие скитальцы, это их следы остались на Заветри!

— Кто? — спросил он, чувствуя, что положение стремительно ухудшается.

— Мужчина и женщина — молодая, красивая. Голос, словно у певчей птицы. Она играла и пела, складывала слова так, как ты никогда не сумеешь. Их было двое, и они рассказали все новости, которые ты бы мог мне сейчас предложить. И даже более того, их путь был гораздо длинней твоего, а истории интересней. Порадовали меня ещё и ручною зверушкой. Псов я давно не видал, а при них был щенок. Он звенел от чистой души, как дождь по талому снегу. Презабавная животина.

Голова рассмеялся. Ему довелось видеть настоящее выступление с музыкой, песнями, новостями и даже редкой собакой – их же почти всех съели! А те, что бежали прочь от людей, встретились в лесах с волчьим братом. Даже если бы сказальцу удалось вспомнить сейчас лучшие из своих истории, это не затмило бы появление незнакомцев.

Михаил молчал. Стоял и молчал, глядя на ухмыляющегося старика. Нет для скитальца участи хуже, чем молчанье на Мене. Семья не смогла бы достать здесь припасов при всём желании. Оставалось надеется, что хотя бы выпустят со своим. Но судьба продолжала ехидно портить им планы.

— Ты побеспокоил меня в неурочный час, скиталец, не имея на то серьёзного повода. Такое должно иметь плату. Ты пытался бездарными россказнями отобрать крохи отложенные на чёрный день, но у тебя ничего не вышло. Однако, во славу Великого Жара, я позволю тебе развлечь меня в последний раз. Расскажи то, что удивит меня. Пронзит в самое сердце. А лучше, — Голова перевёл влажно заблестевшие глазки на стоявшую позади всех Анюту, — пусть она мне расскажет! Признаюсь: женский голос для меня стал приятен.

От напряжения у Михаила закололо кончики пальцев. Олежка осторожно толкнул его в бок – в глазах сына читалась мольба. Он просил рассказать о Повелителе Серых Городов и предупредить Голову об угрозе. Это не только «поразит его в самое сердце», но и заставит всё жирное тело трястись. Однако, едва ли после этого можно будет спокойно выйти из Блока. После подобных рассказов их точно не выпустят, задержат до самого прихода Серой орды. Но, даже если удастся поразить Голову другим своим сказом, тот наверняка не сдержит данного слова. Михаил чувствовал ложь старика, как чувствуют запах в испорченной пище. И Анюта… Зря он потащил молодую девчонку на поклон к этому сластолюбцу!

— Она только учится нашему делу, косноязыка и…

— Тебя я уже слышал, теперь её очередь! Раз она скиталец, пусть расскажет мне что-нибудь. Пусть поразит! — рявкнул властитель Блока, приподнявшись на месте.

На краю зрения забеспокоились тени опричников, раздались щелчки приготовленного оружия. Медленно, очень медленно Михаил обернулся к Анюте и взглянул на неё. В глазах цвета лазури не было страха и не нашлось места растерянности. Лишь застывшие воспоминания блестели на дне широких, как озёра зрачков. Губы девушки шевелились, произнося только ей одно ведомое.

— Анюта…

Но вдруг она сама вышла вперёд и откинув с головы капюшон, расправила русые волосы. Из угла послышалось хищное урчание Головы.

— Возле Жара черно, как при самой тёмной ночи. Вечной ночи, когда мир