Вечные каникулы - Скотт Киган Эндрюс Страница 23

— Всё болит?

— Ага. Немного. Жаль, Матроны нет, не хочу, чтобы гангрена началась.

— Сучка уже далеко сбежала, но мы её найдём. Ради тебя, Ли, обязательно найдём.

Он выкатил меня за дверь, провёз по коридору к лестнице, где ждал Пейтел, чтобы спустить меня вниз.

— Вообще, Ли, знаешь, прошлой ночью ты пропустил всё веселье.

Сохранять спокойствие в подобных ситуациях становилось всё проще; гнев позволил держать себя под контролем.

— Правда? И что там было?

Мы подъехали к лестнице, и Пейтел ухватился за передние колеса.

— Как ты сказал тогда, Пейтел? Той ночью. Проверка качества, да?

На мгновение Пейтел почувствовал себя неуютно, но возможно это было вызвано тяжестью кресла.

— Так точно, сэр. Высшее качество.

— В общем, преподали сучке урок. Объяснили, кто тут главный. Жаль, тебя там не было, Ли. Полагаю, она всегда тебе нравилась, да? Позор, что тебе так и не удалось присунуть, да?

Я представлял, как беру нож, медленно вонзаю в его бьющееся сердце, и улыбаюсь, глядя в его умирающие глаза.

— Значит, — с энтузиазмом произнёс я, — оно стоило бы того, чтобы получить гангрену!

Мак и Пейтел рассмеялись. Все мы трое — соучастники одного преступления.

Мы спустились с лестницы и меня выкатили на задний двор.

— Кстати, ночью сбежали девчонки. Не переживай, мы их найдём. А ещё мы теперь ходим в патруль по ночам и у нас есть сторожевые будки. Больше никто отсюда не выскочит. Не правда ли, толстуха? — Последняя фраза была адресована Обеденной Леди, которая стояла в стороне, скрестив руки на груди, и глядя на него с вызовом, но, при этом, не скрывая собственную неуверенность и страх. Она ночевала одна, над кухней, прямо напротив окон общежития мальчиков. Должно быть, Матрона сочла слишком рискованным будить её.

— Утром она пыталась сбежать, — сказал Мак. — Но она слишком большая, чтобы двигаться тихо. Вообще, что мы будем есть, если её не станет? Вы слишком ценны для меня, миссис Обеденная Леди. Вас следует держать поближе к дому.

Он наклонился и прошептал мне:

— Плюс, пусть Матроны и нет, у нас есть и другие развлечения.

У ближайшей ко мне бровки стоял Нортон. Когда я проезжал мимо, он взглянул на меня и почти незаметно кивнул. Я облегчённо выдохнул. Задание выполнено.

Мак остановил меня и встал напротив войска. Над ним нависал крест.

— Для меня нет никакого удовольствия в том, что я намерен сделать, — произнёс он.

«Ой, не пизди», — подумал я.

— Однако в стремлении к справедливости и безопасности, сильный лидер должен быть безжалостен. Любой, кто вредит моим людям, будет страдать от последствий, и эти люди должны знать, что в своём стремлении я буду непоколебим. Здесь нет места милосердию и прощению. Единственное, что здесь свято — это справедливость. Если вы убьёте того, кто находится под моей защитой, вы убьёте часть меня. И, да поможет мне бог, вы будете наказаны за свои грехи.

Это уже что-то новенькая, вся эта ахинея про священное правосудие. Надеюсь, он не заработал себе комплекс мессии. Словно по команде, Бейтс достал Библию и принялся читать вслух, в то время как Зейн и Грин вывели Бейтса.

— «Путь праведника лежит среди беззакония эгоистов и тирании злых людей, — говорил, Мак цитируя Сэмуила Л. Джексона. — Блажен тот, кто во имя милосердия и доброй воли ведёт слабых через долину тьмы, ибо он воистину спаситель своего брата и искатель потерянных детей. И я обрушусь с великой местью и яростным гневом на тех, кто пытается отравить и уничтожить моих братьев. И, когда я обрушу на вас свою месть, вы узнаете, что имя моё — Господь».

Мак и в самом деле заморочился. Ситуация становилась нелепой. Как бы то ни было, надо было отдать должное выбору цитаты; по крайней мере, она была к месту.

Мальчики подвели Бейтса к кресту, а тот совсем даже не сопротивлялся. Даже увидев всю конструкцию, на которую его водрузят, он не выказал ни удивления, ни тревоги. Не думаю, что в Бейтсе осталось хоть что-нибудь, что можно было бы убить.

Мак подошёл к нему, силой поставил на колени, а затем повалил на спину. В полной тишине он привязал его запястья и ноги к импровизированному запястью. Затем он достал молоток и гвозди. Он выглядел разочарованным, когда Бейтс не издал ни звука, пока гвозди впивались в его плоть.

Он шагнул назад и взял веревку, что была привязана к кресту. Зейн и Пьюг взялись за остальные веревки, и втроём они поставили крест. Было непросто. Тяжёлая конструкция качалась и болталась, пока они пытались воткнуть столб в яму. Они отошли назад и осмотрели свою работу.

Человек на кресте — это мощная картина, возможно, знаковая. Она полна ассоциаций и смыслов, мифических отражений жертвенности и мученичества. Я взглянул на Бейтса, чья голова со стеклянными глазами пьяно повисла на плечах. Не было тут никакой жертвенности. Не был он никаким мучеником. Это просто был слабый человек, который пытался стать сильным, и не сумел. Никакой великой трагедии, всего лишь павший герой.

Мак, казалось, был неудовлетворён представлением. Успокоительное, которое я достал в лазарете, действовало. Нортон позаботился о том, чтобы именно его назначили отнести приговорённому последний обед. Прежде чем предложить ему шприц, он передал моё обещание найти семью Бейтса и рассказать о его смерти. Бейтс, разумеется, согласился принять наше спасительное предложение и сам ввёл препарат. Если я правильно рассчитал дозу, через пару часов он впадёт в кому и умрёт, и никто ни о чём не догадается. Мак может решить, что распятие прошло быстрее, чем он рассчитывал, возможно, предположит сердечный приступ и шок, пока Бейтс уплывёт из жизни по волнам наркотического блаженства.

Это было единственное милосердие, которое мы могли ему предложить.

Мальчики разошлись в полной тишине.

Мак ещё раз взглянул на Бейтса, затем подошёл ко мне и повёз меня в Замок, оставив своего бывшего наставника на милость того, что, как он считал, было медленной мучительной смертью.

Я с удовлетворением подумал, что мне, наконец, удалось перехитрить Мака. Не такая уж и победа, но хоть кое-что, хоть какая-то крупица сострадания.

Теперь, как заместителю, как его приятелю, мне нужно было