Промзона. Снежная Королева - Дмитрий Александрович Видинеев Страница 27

Клара тяжко вздохнула. Она явно знала, что именно было в коробочке и определённо не одобряла.

Карл хлопнул Сказочника по плечу.

— С меня как обычно сахарок за такой подогрев, — он выкрикнул: — Эй, сахар сюда тащите, пачку!

— Будет сделано, босс! — донеслось с кухни.

Примерно через полминуты Сказочник стал на пачку сахара богаче. Герда рассудила, что только что произошёл какой-то традиционный для этих двоих обмен. И было любопытно, что находится в коробочке.

Когда вышли из «Гнезда ворона», на площади уже начали собираться люди. На виселицах теперь болталось два трупа, второй вор так и не смог продержаться до утра, на его посиневшем лице помимо предсмертных мук застыло ещё и выражение обиды, словно на само время, которое для него стало главным палачом. На крыше пристройки к «Дому лепилы» сидела чумазая девочка в лохмотьях — та самая, что Герда видела вчера. На площади были и другие дети, но эта слишком уж выделялась неухоженностью, диким блеском в глазах. Не ребёнок, а какая-то лесная зверушка.

Клара проследила за взглядом Герды.

— Это Потеряха. Появилась тут недели две назад. Не знаю, откуда явилась, возможно, с болота.

— А почему Потеряха?

— Она иногда начинает что-то искать. Словно пёс, который зарыл кость и забыл где именно. По мне, так пускай здесь бегает, вроде бы, вреда от неё нет.

Герда подошла к пристройке, протянула руку.

— Привет.

Девочка оскалилась, продемонстрировав острые, почти как у волка зубы, и выдавила гневно, чуть шепелявя:

— Покусаю нахрен!

— Покусает? — Сказочник посмотрел на Карла.

Тот кивнул.

— Да как нефига делать. Вон зубищи какие. Она тут недавно на собаку напала, уборщик потом полдня кровавые ошмётки по всей площади собирал. Совсем дикая. Но я с Кларой согласен, пускай себе живёт. У нас тут, в отличие от вашего Речного, толерантное общество, любой мутант может найти убежище. А если на кого-то из местных нападёт, я лично её грохну к едрене фене.

Герда отошла от пристройки, она не горела желанием быть покусанной. А Потеряха всё скалилась, да ещё и растопырила пальцы с ногтями, больше похожими на когти.

Люди на площадь всё прибывали.

— Зрелища хотят, — буркнул Карл. — Ну ничего, будет им зрелище.

Он достал металлическую коробочку, открыл, взял из неё кусочек чего-то коричневого, сунул в рот и начал сосредоточенно смаковать. Через какое-то время широко и как-то хищно улыбнулся, выкрикнул: «Ух!» и зашагал к своему «дворцу».

Герда пихнула Сказочника плечом.

— Может, расскажешь, что в той коробочке?

Он почесал щетинистый подбородок.

— Грибочки там. Сушёные. Особенные такие грибочки, только я знаю, где они растут, в промзоне их не сыщешь. Я Карлу грибочки поставляю, а он мне сахар. Ну не могу я без сладкого, слабость это моя. Кстати, хочешь сахарок? Только один кусочек. Хотя ладно, два, я не жадный.

Герда не отказалась, такое лакомство было нынче огромной редкостью. Один сладкий кубик она тут же съела, второй положила в карман.

— Вот значит, зачем ты сюда шастаешь. За сахаром.

— Ну, не только за этим, — Сказочник покосился на «Дом траха», возле которого в ожидании грядущего зрелища стояло с десяток жриц любви. Утро было знойным и все они обмахивались цветастыми веерами.

Карл вернулся голым по пояс и с кузнечным молотом в руке. Глаза лидера Воронов как-то странно блестели, зрачки были узкие, суетливые, казалось, им не под силу сфокусироваться на чём-то одном.

— Готов к бою? — поинтересовался Сказочник.

Карл ударил кулаком по своей волосатой груди.

— Всегда готов, мать твою! — тряхнул головой. — Ух! Так готов, что дальше некуда!

Закинув молот на плечо, он вышел в центр площади, повернулся на месте и заорал, брызжа слюной:

— Таракан, сучара! Ну и где же ты?! Обосрался?!

Толпа восхищённо взревела. Так должно быть когда-то ликовали зрители Колизея, когда на арену выходил заслуживший почёт гладиатор. Люди расступились, пропустив Таракана. Он был выше Карла на голову и раза в два моложе. Его грудь и брюхо наподобие доспехов прикрывал мятый железный лист, на голове — красная строительная каска, в руке — металлическая труба с корявым набалдашником на конце. Скорчив свирепую гримасу, он прохрипел:

— Конец тебе, мудила! Сначала разберусь с тобой, потом с этой ведьмой, — кивнул в сторону Клары. — Пора менять власть!

У него была своя группа поддержки, человек пять. Они заорали, вскидывая руки. У Герды по спине пробежал холодок, ей подумалось, что и их со Сказочником не ждёт ничего хорошего, если этот амбал победит. Не лучше ли, пока есть возможность, тикать отсюда со всех ног? Но она не сдвинулась с места. Было тошно от мысли, что Клара сочтёт её предательницей. Да и Сказочник навряд ли одобрит идею сбежать.

— А вот и мой батяня объявился, — Карл с улыбкой посмотрел в пространство перед собой, явно видя то, чего не видели другие. — Пришёл поглядеть, как твой сынуля отмудохает этого утырка? Ну лады, гляди на здоровье! Гордись мной!

Он захохотал как безумный и бросился в атаку, занеся молот для удара. Промахнулся — соперник ловко ушёл вправо и наотмашь впечатал трубу в плечо Карла. Тот как будто и не ощутил боли, развернулся, снова взмахнул молотом...

Толпа вовсю горланила, получая то, в чём так нуждалась — зрелище. Герда переминалась с ноги на ногу, мысленно проклиная Сказочника из-за того, что тот всучил Карлу коробочку с грибами. О чём они оба думали? Как вообще можно сражаться, видя галлюцинации? Это ведь безумие в чистом виде! Однако главарь Воронов всё же бился, причём рьяно, даже весело, хоть и пропуская удары. Молот рассекал воздух, труба описывала полукружья, бойцы орали, хрипели, вметали ногами пыль. В какой-то момент отпрянули друг от друга, отдышались и продолжили смертельную схватку.

Сказочник сунул в рот кубик сахара, произнёс спокойно:

— Такого в Речном не увидишь, верно? Что ни говори, а с развлечениями тут намного круче, чем у нас.

Герда посмотрела на него как на полного психа.

— Развлечения? Ты совсем что ли идиот? Твоего друга сейчас прикончить могут! Я вообще удивляюсь, как он после твоих грибков может сражаться.

Сказочник махнул рукой.

— Херня, справится, я его знаю. Бандюган старой школы, его так просто не прикончить.

— А ничего, что он сейчас своего мёртвого папашу видит?