Проклятый род - Руслан Валерьевич Дружинин Страница 3

– Околеем по темени…

– Так и эдак у костра ночью мёрзнуть – что вперёд идти, что обратно, – тихо сказала сестра и крепче прижалась к плечу.

«Вот значит, как она умеет выпрашивать? С отцом-сердобольцем выходит, решила и с братом попробовать?» – мелькнуло в голове у Серко.

– Ежели мы одну ночь обратно до логова будем топать, так не замёрзнем. А ежели вперёд уйдём, то придётся долго стынуть в дороге. Не нужно… – попытался отказать он сестре, но, как выяснилось, Влада отказов не терпит. Оттолкнув его, она рыкнула:

– Вперёд идём! А коли не пойдешь, так я одна утеку и к этой самой избушке вертаюсь! – голубые глаза сверкнули яростью – Влада совсем не шутила. – Подберусь к домам и зарежу кого-нибудь, кто первый мне попадётся – тому и край будет!

Она сказала это совершенно серьёзно. Лицо сестры было бледным, тонкие губы поджались. Серко и думать не сомневался, что сейчас кончик языка Влады гуляет по заострённым клыкам.

– И ребёнка зарежешь?

– Да, – прищурилась Влада. – Откажешь, так за ней и приду! Выманю из Тепла тихим стуком, да ласковым голосом, рот рукою зажму и по горлу пройдусь – как учили!

Серко замолчал. Всё могло быть издёвкой, если бы Влада грозилась в пустую, но она правда могла так поступить. Если уж обещала что…

– Добро. Раз ты так взбеленилась, то ещё день в пути, но не боле! Сказы для отца у нас есть, для матери тоже много увидено.

Лицо Влады оттаяло, на губах проскользнула улыбка. Хитрые искорки в глазах выдали, что она смакует победу. Дабы обломить её, Серко произнес:

– Только Навьи охотники тебе – не богинки какие-нибудь. Детей из колыбелей мы не крадём и зря кровь не пускаем. Цену каждой капле крови Навь знает. А ты, ветрогонка, грозишься ещё по старым порядкам прожить.

Влада с низким рыком оскалилась, но брат к ней не подошёл, только закинул рюкзак на плечо и отправился восвояси с холма. Нож, незаметно вытащенный из-за голенища, Владе пришлось спрятать обратно.

*************

При свете дня идти оставалось недолго. Вскоре солнце покатилось к закату и пришлось остановиться, чтобы обустроить ночлег. Тепло, как и двадцать Зим назад, когда род оказался на краю гибели, значило много. От огня зависела жизнь и даже в логове сейчас пылали костры – топливо в генераторах почти кончилось и обогреватели встали. Древние машины прошлого в племени запускали только в самые лютые Зимние ночи, которые называли Ночами Мора. Но то страшное время было ещё не близко. Владе с Серко предстояло пережить самую обычную тёплую весеннюю темень, хотя спать всё равно приходилось под открытым небом.

Серко собрал сухих дров и сделал из бумаги растопку. Костёр получился дымным и жарким, но молодые охотники не таились и огня не скрывали. Вокруг было очень мало людей – не многие пережили Моровую Эпоху.

Пятьдесят пять Зим продержалось человечество, строя общины и обучаясь выживать в суровых условиях Долгой Зимы. Люди изменились так сильно, что, если бы человек из Тёплого Лета взглянул на них, то, наверное, не поверил, что такое возможно. Всё что было важно тогда – стало бесполезным сейчас. Всё к чему люди стремились сейчас – казалось ничтожным мусором в прошлом. Даже бумага, принесённая Серко из убежища, ценилась на вес золота – особенно в пору ночных холодов.

И всё-таки люди всегда хотели одного и того же – быть в тепле, если холодно, быть сытыми, если голодно – выживать. Но однажды они оказались очень близко к полному вымиранию. Долгие Зимы сменились страшной Эпохой Мора – это было самое суровое испытание, когда температура опустилась ниже семидесяти. Из тогдашних общин почти никто не уцелел. Десять Зим подряд – без всякого лета, Моровая Эпоха истребила почти всё живое, но всё-таки жизнь оказалась сильнее, и вот уже десятый год подряд в мир возвращалась весна. Зима отступила и понемногу отдала людям короткое лето. Это было то самое время, когда Серко и Влада начали покидать логово и считали в походах дымы. Они смотрели и слушали, узнавали, кто сумел выжить и все эти новости называли «сказами», хотя такие простые истории очень сильно отличались от старых сказов, которые собирали до Моровых Зим дед и отец.

Люди снова стали собираться в общины. Одиночки заводили семьи, семьи сливались в роды, много родов – уже целое племя. Мир возвращался на круг вечной жизни и человечество возрождалось. Возможно, что все уже позабыли о жестокости Нави. Выжил ли ещё кто-нибудь из подземных племён, кроме племени Зимнего Волка? Но и роду Матери-Волчицы было не просто. Они стояли на перепутье – вернуться ли к жизни по заветам и укладу до Первого Мора или начать судьбу заново? Не только молодая Волчица думала о старых порядках, много двоедушцев хотело добычи и прежних набегов.

– Остолбенел? – вдруг послышался голос сестры. Влада зябко жалась у костра – она плохо ладила с холодом внешнего мира. Отблески пламени играли в голубых глазах Навьей охотницы, ночная темнота подкралась к ней со спины и окутала узкие плечи. Влада была младше Серко на целый год. Когда Мать-Волчица родила дочь, двери убежища были закрыты уже две Зимы. Никто не мог сказать: родилась ли девочка в одну из ночей страшного Мора или проклятье Безымянных её миновало? Но волосы Влады странным образом оказались почти седыми. Этим она не походила ни на русоволосую мать, ни на темноволосого отца. Любые чудеса внутри племени зачинали молву о проклятиях. Но ведунья Девятитрава успокоила племя рассказами о Зимнем Волке – этот Зверь жил в крови Анюты, основательницы нового логова. Дух был заперт внутри Матери-Волчицы и ждал