Месть донатера (СИ) - Сью Марти Страница 12

— С формальностями покончено- а теперь давайте уже, Егор, высыпайте ворох подробностей. Судя по отдельному контракту- дело наше как раз в том месте, где спина теряет благозвучное название…

— Именно там. И довольно глубоко, Беня.

— То есть шансов победить у нас практически…

— Все еще хуже! Боюсь, у нас нет абсолютно никаких шансов проиграть!

— Неожиданно. — отставив чашку, Эрлих невольно ухватил себя за подбородок. Егор замолчал, давая старому еврею осознать новые условия. Впрочем, думал тот не особенно долго:

— Неожиданно, да. И какую же проблему тогда предлагается решить нам? В таком раскладе мне не ясны наши задачи, Егор.

— Дело для наших оппонентов бесперспективно гиблое. А в наших интересах дело как-то дотянуть до суда! И, самое противное- оппонируют нам, к сожалению, совсем не дураки.

— Фамилия Извольского довольно приметная- рассеянно кивнул Эрлих, листая на визоре внушительную подборку документов — Но то, что этот поц имеет нам предъявить- это же полная чушь. Любой его юрист, даже если он стоит хоть десятую часть заплаченных ему денег- он не пойдет в суд с этим.

— Бенецион Израилевич, надо, чтоб пошел. Очень надо.

— Ой вей, Егор, а вы точно отдаете себе отчет с кем вы ссоритесь? Корпорация- это, конечно, сила- но и Извольский — это тоже… величина.

— Сам Извольский мне не интересен — интересен шум, привлеченный к конкретному проекту. Да и пора уже этих премиумов на землю слегка спустить- по сотне исков ежемесячно…

— До трехсот Егор. До трехсот. Считаешь, пора устроить нашим требовательным игрокам ледяной душ? Эдакая показательная казнь? Ну да, жертвенный барашек приметный. Прямо не барашек- бычок.

— Есть только одна проблема- доставка бычка на бойню — вы знали, что у Извольского консультантом- Баринов?

— Тю, если вы сейчас скажете мне, что Русланчик сел у кого- то в офис за зарплату- я рассмеюсь в ваше серьезное лицо. Я помню этого шилопопого юношу- он, таки, любит деньги, так как он разумный человек. Но больше всего Русланчик ценит независимость. Он не пойдет ни под кого- даже под Извольского.

— Бенецион Израилевич! Я же не говорил, что Баринов — штатный юрист Извольского. Но он может взять контракт…

— Даже не думайте в эту сторону, Егорушка. Русланчик- мой лучший ученик и я научил его, в том числе, и благодарности.

— Вы уверены, что он…

— Егор- в голосе Эрлиха явно послышался укор и Седов поспешил закруглить скользкую тему:

— Если не Баринов- это лучше, сильно лучше. Но там и без него неглупых людей хватает — штат юристов у Извольского довольно приличный. Ну и как нам с вами, Беня, прикажете тащить их в суд?

— Ну так и давайте сразу им сдадимся. — добродушно улыбнулся Эрлих, глядя предельно наивно честными еврейскими глазами.

— Простите? Беня, я слышу то, что вы говорите, но от меня как-то ускользает смысл…

— Да все просто. Предложим им предъявить нам условия для отказа от претензий. Досудебное урегулирование конфликта. Кстати, будет еще пять копеек в нашу пользу. Готовы, мол, договориться и все такое.

— А если они и предъявят? Да что если, предъявят и с удовольствием!

— Да. Конечно! А мы будем торговаться и тянуть время, естественно.

— А смысл?

— О! Смысл в том, что некто Владилен Романович Извольский, папа нашего поца- истца — фигура известная. Очень известная. И за это время кое-кто кое-где — совершенно случайно — вдруг сболтнет о конфликте большого дяди Извольского и ма-а-хонькой такой Шпильки. Сетевым журналистам сболтнет, блогерам — ну, всей этой братии, что живут от скандала до скандала. А они напечатают. О том, как большой дядя Извольский порвет маленькую Шпильку и так далее, да. И когда через три-четыре недели большому дяде Извольскому вдруг предложат повиниться и пойти коленками назад, тогда что?

— Повиниться? Опять не понял…

— Все просто, Егорушка, все просто. Предлагаем урегулировать конфликт в досудебном порядке. Без каких либо подробностей. Даже не так- просим их изложить условия досудебного урегулирования конфликта. Да, так даже лучше. И просто ждем условий от них. Тянем время на изучение. И затем предъявляем условия СВОИ- порвать рубище, посыпать голову пеплом и целовать нам ноги, моля о прощении.

— Ну да. Такого, пожалуй, не поймут. А на суде нас на слове не поймают?

— Меня?! — голос Эрлиха истекал сарказмом — На слове поймают меня?

— Идея неплоха, но нужно еще что-то, чтобы они поверили, что у них реально есть хоть какой-то шанс. Хоть какая-то юридическая бумажка.

— Дайте мне неделю- подниму ваши архивы и поработаю с вашей СБ. И еще, Егор. Вы же понимаете, что в этом деле не может быть никаких гарантий…

— Это понятно. Дойдет до суда- мы в шоколаде- не дойдет- ну, уж оплату ваших-то услуг они нам в любом раскладе компенсируют.

— Ха, мои любимые условия! Выгорит- молодцы, не выгорит- никто не виноват. Всегда бы так работать!

Глава 11. Сумароков

Реал. Москва. Офис Welt der Spiel.

Вызывать в сити пришлось лишь безопасника — Седов жил почти в центре, у компании Эрлиха в центре было собственное здание в исторической части — старый еврей совсем не бедствовал. В пригороде работал лишь начальник службы безопасности регионального отделения Welt der Spiel Павел Павлович Сумароков — его и ждали. В городе властвовала сезонная грязь — несмотря на тщательную роботизированную уборку улиц центра большинство машин были покрыты приметным налетом уличной влажной пыли. Снежно- белый Рубер Сумарокова сиял первозданной чистотой и полировкой, словно только вышедший с конвейера. Даже на черненых шинах грязь была незаметна. Казалось, что машину доставили в герметичном контейнере и на грязные улицы она выкатилась метров за сто от стоянки. Сумароков был перфекционистом до самых кончиков всегда идеальных ногтей, что очень положительно отражалось на службе- дела всегда были в образцовом порядке. Сумароков Павел Павлович был вечно немногословен и хмур. При взгляде на его неприметную внешность на ум невольно приходили летящие по бескрайним степям орды диких и свободных монголов. Плотно сбитая среднего роста фигура бывшего «спеца», а ныне начальника службы безопасности русского филиала корпорации Welt der Spiele была затянута в неизменный серый классический костюм. Пригладив жесткий ежик седых волос, он с явным неодобрением взглянул на оторвавшего его от строго упорядоченной череды ежедневных дел Эрлиха:

— Слушаю.

Сказать, что Павел Павлович был немногословен- это не сказать ничего. Жители Лаконики удавились бы от зависти, услышав, сколько всего Сумароков умудрялся сказать одним единственным словом. Людей, которые слышали от него два слова подряд можно было пересчитать по пальцам. Ходили фантастические легенды об уникальных случаях, когда Палыч говорил аж три слова подряд — только вот живых свидетелей такого феномена как — то не находилось. А потому Эрлих, давно и хорошо знающий главбеза и его привычки, ничуть не был смущен подобным холодным приемом:

— Излагаю. Коротко. Есть сторона, затеявшая с нами судебное разбирательство. Однако позиция их настолько шаткая, что умный и опытный юрист с этим в суд идти не рискнет. Нет смысла. А потому кое-что мы накопали сами на себя. Пошерстили в архивах и слепили, надеюсь, качественную дезу.

Эрлих развернул визор к Павлу Павловичу и руки безопасника привычно запорхали по экрану, листая страницы документов. Минут на десять повисла тишина, разбавляемая лишь шелестом рукавов Сумарокова да легким шептанием сплит-системы. Эрлих и Седов вольготно откинулись в анатомических креслах, размышляя каждый о своем. Им обоим документ этот был известен до последней буквы и запятой. Да, собственно, им двоим, в основном, и пришлось расставлять все эти буквы и запятые. А потому и говорить-то было особо не о чем.

— Допустим — Сумароков закончил исследование документа, одним движением развернув визор обратно к Эрлиху. Тот кивнул и продолжил: