Античный чароплёт. Том 3 - Аллесий Страница 14

От мелких снарядов джунуюдха отбивались вполне успешно. Крупные я пытался отклонять сам. Мне помогали храмовники, которые вполне способны были выдать какой-то аналог моего воздушного тарана. К сожалению, не обошлось без жертв. Воины разомкнули строй, сделав его реже, чтобы легче было уворачиваться от огромных комьев земли и травы, камней и разных огромных палок. Стволами эти болотные чахлые ветки назвать в большинстве случаев язык не поворачивается.

Такой разреженный строй позволил-таки щупальцам убить одного джунуюдха. Ещё один погиб от тех же щупалец, когда получил в грудь рану от очередного стволика какого-то деревца, ставшего подобным копью. Миг дезориентации – и всё. Правда, умирали они не напрасно. Перед смертью воины становились полностью одержимыми своими духами. Огромные ящерица и воплотившийся ястреб, от которого так и несло озоном, ринулись прямо в вотчину теней, погасив навеки одну из пар красных глаз, мелькающих то и дело во тьме. Я же в догонку к ним запустил цепную молнию Мардука и обычную цепную молнию. С учётом того, что неизвестна доля демонической природы в нынешних противниках, я не могу утверждать, какое из заклинаний станет эффективнее против них. Не знаю, по кому они оба били. Я слышал и видел лишь треск и вспышки светло-синего и бело-фиолетового разрядов. В окружающий хаос они могли добавить только звуки дополнительных взрывов и боли в ушах.

Так продолжалось не меньше минут двадцати, пока внезапно отовсюду не перестали лететь ветки и комья грязи, камни… Всё стихло. Тень начала отступать.

– Что, всё?.. – удивлённо-радостно спросил какой-то аколит.

– Нет, – Роши умудрился встать между двумя моими телами так, чтобы я видел его лишь краем глаза с любого ракурса. Тон у него был мрачен. Пока они трепали языками, мне показалось хорошей идеей заменить двойников. То есть – вернуться в нормальное состояние и вновь отразиться от Зеркали. Всё же, чем дольше я нахожусь в разделённом состоянии, тем сложнее продолжать такое издевательство над временем и пространством. – Смотри.

Отступая, тени оставляли после себя двумерные пятна, которые стали расти в размерах и принимать очертания каких-то существ. Я бы назвал их похожими на ящериц, если бы они имели четыре лапы. Но у этих странных новых противников, пылающих тёмно-синими глазами, было таковых по шесть.

– Это же… – один из храмовников заговорил ошеломлённым голосом. Странные ящеры пока не нападали. Я решил воспользоваться моментом.

– Роши…

– Ездовые Эмуши, – тут же заговорил он, поняв, что я хочу у него спросить. – Появляются, только когда часть замков на темнице Эмуши сломана. Очень быстры. Умеют мгновенно перемещаться на короткие расстояния. Если недостаточно освещены, то являются неуязвимыми. Во времена первых войн с эмушитами их били огненными атаками, комбинируя их с чем-то.

Неуязвимость я проверил сразу же, бросив водную стрелу. Она просто прошла сквозь непонятный затемнённый силуэт, у которого отчётливо было видно только тёмно-синие холодные глаза охотника и убийцы. Осветить, говоришь?..

Светляки довольно просты. И я легко мог их создавать усилием воли. С моих рук буквально сорвались десятки этих мерцающих ровным белым светом шариков, которые полетели к ездовому. Было ощущение, что тварь буквально не хотела проявляться в реальном мире, но чем больше вокруг было света, тем сложней ей было держаться. Наконец, проступили очертания. Враг буквально замер, давая себя рассмотреть и пока что не нападая. И да. Когда количество светляков вокруг него достигло сотни, он полностью проявился. Ящер с чётким, хотя и необычным рисунком чешуи. Матово-чёрной кожей, которая совершенно не блестела, но была довольно отчётливо видна в ярчайшем свете, от которого слепило глаза. Из-за скопившегося вокруг него облака светляков, ездовой казался окружённым волшебной аурой. Пожалуй, он бы сошёл за посланца какого-нибудь светлого бога… Если бы не уродливая морда и внешний неприглядный вид. На пробу я собрал и бросил ещё одну стрелу. Она бессильно расплескалась по чешуе капельками. А затем… А затем ящер попросту стал на миг вновь размытым, словно бы выпустил из себя тень, и исчез, появившись уже перед моим другим телом на границе области, которую контролировал Шак’чи. Видно было, что перемещение из столь освещённой области далось ему с трудом, но, видимо, не слишком серьёзным.

– Почему они не нападают?.. – спросил я Роши.

– Не знаю. Ездовые появлялись всего однажды. И было это задолго до моего рождения. Я ничего не знаю про них, Тиглат! И я не смогу подчинить своей воле ездового. Тут без шансов, – я покосился на Роши одним из своих глаз. Когда двойники находятся настолько близко друг к другу, меньше трёх метров, то мы улавливаем мысли друг друга и подсознательно можем кооперироваться. Если же соединить наши ментальные щупы, то связь становится качественно куда более явной. Фактически, я ощущал себя сразу в двух телах двумя сознаниями, которые думали вроде бы и отдельно, но об одном и том же, да ещё и могли обмениваться мыслями. Роши… Он скрывал тщательно засунутый куда поглубже страх. Но помимо страха, я уверен, была и решимость. Он не знал, насколько опасны ездовые Эмуши… Или наоборот – знал. Но был готов бороться до самого конца, каким бы ни оказался этот конец. До этого тени лишь изматывали нас. Вероятно, теперь будет основной удар. И только боги знают, переживём ли мы его.

Внезапно ящеры, которые медленно кружили вокруг нас до этого, остановились. Один из них подошёл к самой границе контролируемой Шак’чи области. Кажется, плевать это существо хотело, что его лапы буквально облепила осевшая на землю взвесь моего Облака Отчаяния. Не того уровня повреждение. Да и ради справедливости стоит заметить, что субстанция Облака уже успела частично «дезактивироваться». Капельки уже изжили себя и по большей части растворялись в воздухе, когда псевдоматерия, из которой они состояли, теряла стабильность. «Рабочая масса» – это сейчас от силы четверть.

Медленно-медленно ездовой поднял свою лапу и шагнул на область, которую контролировал Шак’чи. Огненно-красные прожилки в земле стали пылать ярче. Мелкие листья и ветки, которые оказались рядом, вспыхнули. Впрочем, небольшие язычки пламени, затанцевавшие на них, легко перебивались яростным свечением жилок силы, которые постепенно приобретали всё более светлый оттенок. Если обезьян распалится, то огонь станет и вовсе снежно-белым. Температуру, которую приобретает такое пламя, я даже не берусь оценить. Могу сказать, что