Евгений Решетов - Мемуары цифровых святых (СИ) Страница 16

В очередной раз портанувшись я чуть не стал поздним завтраком Олгой-Хорхоя. Легендарного существа мира Утопии, которое редко, но видели в Великой Пустыни. Даже не знаю, удача ли увидеть моба семисотого уровня? Знаю, что за три увиденных легендарных моба можно получить какое-то достижение.

Выглядел Олгой-Хорхой как безголовый толстый червь жёлто-серого цвета. Его жирное тело покрывали редкие седые волосы. Ртом служила огромная, бордового цвета дыра, окруженная маленькими щупальцами, которые проталкивали добычу внутрь.

Я вовремя телепортировался от этой туши, с ревем врезавшейся в то место, где я только что был. Гигантское тело по большей части было под песком, мне же «посчастливилось» увидеть только самый кончик, высотой как пяток поставленных друг на друга фонарных столбов.

Если бы не практически читерские способности преодоления расстояния, то он бы меня завалил. Сожрал бы или плюнул ядом, который, к слову сказать, разъедает не только плоть, но и вещи. Еще он умел пускать разряд молний, который концентрировался между маленьких рожков, расположенных надо ртом. Эту тварину еще пока никому не удавалось отправить в загробный цифровой мир для червей. Они, кстати, были одной из причин, почему светлая и темная фракция не водили по пустыни большие войска в гости друг к другу.

Пока я улепетывал от скрывшегося под песком хайлевельного моба, то размышлял над тем, почему не смог его заметить. Инфравидение было активировано, я теперь его постоянно держу включенным. Приходила на ум гипотеза о примерно одинаковой температуре песка и тела Олгой-Хорхоя. Думаю, к ночи, когда температура песка упадет, различать мобов, скрывающихся под песком будет проще.

Осененный внезапной догадкой, я хлопнул себя рукой по лбу. Вот я дебил безграмотный. Червь же холоднокровный, а инфравидение видит только теплокровных.

Спустя несколько часов, я торопливо глотал воду и ел финики вприкуску с мясом, тревожно поглядывая вдаль сквозь пальмы оазиса. Дальше насыщение организма откладывать больше было нельзя. Солнце стояло в зените. Жара одуряющая. Воздух такой горячий, что при каждом вдохе обжигает горло.

Оазис был совсем маленьким. Четыре пальмы и жиденькая струя воды, бьющая из-под песка и образующая лужу. Я и не надеялся найти здесь воду, просто хотел на время скрыться от преследователей, а тут вон и напиться могу. Свою воду сэкономлю.

Неожиданно песок заколыхался, и из-под него выскочили четыре фигуры. Я на корячках замер возле лужи с надкусанной лепешкой около рта. Это были смуглокожие кочевники-людоеды. С кривыми саблями в руках, одетые в шаровары, рубахи, и тюрбаны — все было кипельно-белого цвета, словно не они сейчас лежали под песком и поджидали мирного путника возле источника воды.

— А чего это вы все в белом? — нервно сморозил глупость я. — У вас кто-то добрый умер?

— Не нервничай, — сказал людоед грубо. — От нервов мясо жесткое.

Кочевники были от двести шестидесятого до двести семидесятого уровня. Их уровень определяло то, что я направлялся в самую неизвестную и опасную часть Великой Пустыни. Мне еще прилично пилить туда, а противники уже охренеть какие.

В том, что они разговаривали со мной, не было ничего удивительного. Игроки же приходят в Утопию не только что бы повоевать, но и ощутить вкус приключений, прочувствовать каждый момент. Вот сейчас, прежде чем начнется скоротечный для меня бой, если я не свалю, их главарь скажет еще парочку фраз из нуарных крутосваренных детективов и броситься на меня.

— Может, договоримся? — имитирую страх, проблеял я, высматривая своих преследователей на горизонте. Вроде показалась тучка песка. Идея начинает принимать зримые очертания. — Я совсем костлявый для вас.

— Ничего, — сказал главарь, обнажив зубы в волчьей усмешке. — Мы погрызем.

Другие кочевники-людоеды с разной степенью похожести скопировали усмешку главаря. Один даже постучал зубами для убедительности. А ничего они так гримасничают, мне прям, и правда, жутко стало.

Вдали раздался шорох множества лап и хлопанье крыльев. Кочевники все как один повернулись на этот звук. Я портанулся в противоположную сторону от всей той шайки-лейки, что увязалась за мной в «Ущелье Костей». Я проскочил его буквально парой «Порталов», но гигантские скорпионы и несколько неприятных на вид грифов увязались за мной. Это ущелье отделяло земли мобов двухсотого уровня, от территории кочевников, где как оказалось противники выше двухсот пятидесятого. В теории я бы мог завалить всю их кодлу, но на практике это было бы очень долго, минимум до второго пришествия Христа, да еще и новые мобы набежали бы, а уже убитые отреспаунились.

Надо сказать, что в мире Утопии, гуманоиды воюют с мобами не гуманоидами. И вот теперь кочевники-людоеды оказались атакованными тремя скорпионами и четырьмя грифами. Я стоял в отдалении и наблюдал за сражением. Участвовать мне категорически воспрещалось, так как в случаи моей атаки мобы сагряться на меня. А не уходил я по той причине, что рассчитывал добить обескровленного противника. Пока в такой роли мне представлялись людоеды. Несмотря на численное преимущество, не гуманоиды были заметно слабее — сказывалась разница в пятьдесят уровней. Но все же один кочевник загнулся благодаря яду с хвостов скорпионов. Его уровень жизни во время боя, ухнул в красное, а потом сразу два скорпиона отравили его. Регенерация жизни была заметно ниже действия яда. Отвлекаться на принятие антидота, если таковой у него имелся, он не мог, потому что был связан боем и еще один пропущенный удар сразу бы убил его. Товарищи кочевника так же были заняты и не могли ему помочь.

К моей вящей радости в конце боя грифы заклевали еще одного кочевника. Кстати, людоеды преподнесли ожидаемый сюрприз, вытащив луки и начав пулять стрелы в пернатых птах. В итоге в оазисе остались два живых кочевника. Тактику боя с ними, я уже просчитал и начал действовать. Навесил на себя защитные умения, пустил в противников «Разряд», а затем «Ураган». Действие последнего несколько спутали карты. Его площадь действия была двадцать метров, как раз, чтобы облако бешено крутящегося песка накрыло оазис. Я озадачено приподнял брови. Что происходило в оазисе, невозможно было рассмотреть. Только крутящийся хоровод песка, поднятый «Ураганом» и сыплющиеся оповещения о нанесения урона. Дамаг был почему-то очень маленький. По моим прогнозам он должен быть раза в два больше. Почему у кочевников-людоедов такая хорошая магическая защита?

Вот они покинули площадь действия «Урагана» и перестали получать урон в секунду. Я начал телепортироваться и осыпать их «Шаровой молнией». Они пытались отстреливаться, но безуспешно. Я изображал броуновское движение, и они не могли прицелиться, а если и успевали выстрелить, то я уже телепортировался, ни на секунду не останавливаясь на одном месте.

Через какое-то время я их добил и получил опыт. «Ураган» уже давно иссяк, и оазис очистился от маленькой песчаной бури. В качестве лута я собрал три ядовитые железы скорпиона и четыре хвостовых пера грифа, а с кочевников сразу две тысячи голда, что было невероятной удачей, потому что с не игроков деньги выпадали крайне редко. Еще мне досталась пара неплохих луков на двести пятидесятый уровень, шаровары на тот же уровень и редкая серьга синего цвета.

Серьга джинна

+ 500 единиц к защите от магии;

+ 10 единиц ловкости;

+ 10 % к скорости передвижения по пустыни;

+ 10 % к радиусу атаки лука;

Прочность 104 из 250;

Минимальный уровень для использования: 250.

Вот, похоже, и секрет их магической защиты. Пару-тройку вещей с такой характеристикой к магической защите и урон будет заметно ниже.

В Утопии просто так ничего не делается. Если у кочевников-людоедов такая высокая защита от магии, значит им часто приходиться сталкиваться с магическим дамагом. Надо держать ухо востро. Где-то тут ползают маги или магические существа.

Глава 2

По предварительному звонку, я узнал, когда Вован не в виртуале, и глубоким вечером заявился к нему в квартиру. По телефону его голос был, чем-то страшно доволен и взволнован.

— Входи! Открыто! — раздался крик Вована изнутри квартиры.

Я толкнул дверь и проник внутрь. В прихожей снял обувь, надел изрядно ношенные тапочки, преодолел крошечный коридорчик и вошел в комнату. Челюсть сама собой упала на пол. Во-первых, комната была ярко освещена, чего я не наблюдал за все полгода нашей с Вованом дружбы. Во-вторых, Вован сидел на своем крутящемся кресле в белой рубашке, черном галстуке и трусах в горошек. В-третьих, он был без очков! Мать ети за ногу и об пол. Я его не сразу-то и признал! Никогда не видел его без очков. Оказывается у него такие маленькие поросячьи глазки.

— Чего встал? Проходи, — произнес он и барским жестом указал на диван. Последний, при ярком свете люстры с двумя лампочками, был еще в более плачевном состоянии, чем я его помнил. Пятен значительно прибавилось. Я начал подозревать, что на него кого-то вырвало лет десять назад. Может даже не один раз.