Сердце Зла (СИ) - Беренцев Альберт Страница 18

Во-вторых, рядом со священным деревом и флагом располагалась чуть уступавшая им высотой гигантская ржавая конструкция, напоминавшая разросшуюся банку тушенки без этикетки и покрытая бурыми пятнами то ли крови, то ли грязи, то ли дерьма.

В-третьих, к дереву были привязаны два человека — полная пожилая женщина в алых одеждах и молодой парень в черной расписной рубашке. Оба, судя по всему, были людьми-риа, и у обоих рты были заткнуты кляпами.

В-четвертых, возле дерева происходил какой-то нездоровый движ, там столпилось пара десятков человек, судя по голосам, под деревом ругались и спорили.

А в-пятых…

— Эй, это не шары! Там, на дереве… — испуганно произнес Андрей и остановился, не дойдя пары сотен метров до цели.

Теперь Андрей ясно видел, что священное дерево, напоминавшее какую-то древнюю сосну эпохи динозавров, все увешано отрубленными человеческими головами. Всего голов было около полусотни, и все они были свежими. Большинство голов определенно принадлежало стражникам Столичного округа, так как они были обмотаны собственными форменными желтыми тюрбанами и за них же подвешены к ветвям. Но некоторые головы помещались в черно-белых клетчатых платках, таких голов было меньше, чем голов стражников, и они напоминали протекшие арбузы в авоськах.

Подвязанные к ветвям платки с головами покраснели от крови, с некоторых на траву под деревом падали бурые капли. Две или три девичьих головы были подвешены за собственные волосы, без всяких сторонних приспособлений, а одна женская голова — даже за длинную черную косу. Головы покачивались на ветру и обозревали вершину холма мертвыми глазницами, рты были перекошены, трава под деревом вся пропиталась кровью и стала грязно-алой. Над страшными плодами, созревшими на сосне, вился рой крупных мух, а по одной женской голове даже ползала какая-то сколопендра. Андрей чуть ли не с ностальгией вспомнил Восточную Четверть, где в трупах заводились хизаны, зато не было насекомых-некрофагов. А еще от сосны явственно воняло, но собравшихся под ней игроков, увлеченных ссорой, видимо не смущали ни запах, ни вид развешанных на дереве голов.

— Разумеется, это не шары, — устало пояснил мексиканец, — Я же говорю, тут Грибные эльфы. Ты ожидал, что они украсят Хашаб елочными игрушками, что ли? Но это на самом деле еще ничего. Спасибо хоть что они не устроили отхожее место под Хашабом, хотя брат Нираб именно это и предлагал. Он вроде даже насрал где-то здесь, так что смотри под ноги.

— А что за клетчатые платки? — Андрей указал на одну из голов, лицо которой было скрыто напитанным кровью куском ткани в черную и белую клетку.

— Не знаю, — признался дон Крус, — Говорят, это какой-то орден. И члены этого ордена, в отличие от несчастной стражи, реально напали на Грибных, когда те уже подъезжали к Дахии. Результат нападения можешь увидеть на этом дереве.

— А женщин за что? — возмутился Андрей.

— Это стражницы, — пояснил мексиканец, — Просто брат Инножд решил, что их забавнее вешать за волосы, а не за тюрбаны. Еще он пытался подвесить одну бородатую мужскую голову за бороду, но ничего не вышло. Борода казалась длинной, но связать ее в узел Грибные не смогли. Поэтому они просто выкинули ее вниз с холма. Ну, после того, как немного побросались этой бородатой головой в арахнидок. А еще брат Нираб крутил эту голову за бороду и кричал, что это новый волшебный некрокистень… Слушай, мы идем или нет?

— А что за люди привязаны к дереву? — спросил Андрей, так и не сдвинувшись с места. Теперь он смог рассмотреть, что двое пленников все перемазались кровью, капавшей на них сверху с подвешенных на ветви голов.

— Заложники, — объяснил уже явно утомленный расспросами дон Крус, — Когда Грибные захватывают город, они первым делом берут себе ценных заложников, чтобы местные не бунтовали. Женщина — жрица Дахии, а с другой стороны дерева — ее сын.

— Ладно, пойдем. Сейчас. Последний вопрос. Что за огромная консерва? — Андрей указал на громадную ржавую железяку.

— Это не консерва. Точнее, не совсем консерва. Это орочий железоход. Тебе бы порадоваться, что он здесь, на самом деле это сейчас наша основная боевая единица. Она может воевать, в отличие от остальных нубасов на этом холме. Железоход представляет собой волшебную машину, внутри там сидят четверо орков и управляют им. Ну, по идее их должно быть четверо, но один погиб и сейчас там только трое. Местные очень боятся таких железоходов. Конкретно у этого шестьдесят тысяч пунктов брони, а еще он неплохо пуляет магией. Я даже пытался подговорить орков перебить Грибных и взять командование в свои руки. Но у орков стрелок погиб, кроме того, даже они боятся Грибных, так что они отказались. А вообще, я не знаю, что задумали эти орки, но мне все это очень не нравится. Они пришли еще несколько часов назад, припарковались в центре лагеря и безвылазно сидят внутри своей махины. Надеюсь, я ответил на все твои вопросы?

— Ладно. Пошли. Хотя я не хочу туда идти, совсем, — признался Андрей, но все же пошел к страшному дереву.

Теперь Андрей уже мог расслышать, что кричат рассерженные голоса под Хашабом:

— Да ты себя в зеркало видел, полководец долбаный, мамкин задрот…

Дон Крус бесцеремонно растолкал толпу, преимущественно состоящую из людей-магов, и прошел к самому дереву, Андрей аккуратно протиснулся вслед за ним.

Ссора происходила не под самим Хашабом, где все было заляпано накапавшей кровью, а чуть в стороне от него, под флагом с поганками, который видимо принадлежал Грибным эльфам.

Низкорослый паладин в серебристой броне размахивал огромным мечом и орал на гнома, восседавшего на мохнатом пони:

— Ты че в жизни-то видел, задротина, а? Изнанку мамкиной юбки? Ты куда лезешь, падла? Все стоят, а он лезет! Я тебе говорю, возьмем эту сраную столицу за час, блядь…

— Я видел в своей жизни эту игру, — чопорно отвечал гном, — Ты прав, Леха. Я задрот. Именно поэтому я и должен командовать. А вот твой план — самоубийство.

Откуда-то снизу вдруг послышалось кудахтанье, из-за спины паладина Лехи выбежал огромный петух. Петух замахал крыльями, как будто пытался взлететь, а потом к удивлению Андрея его кудахтанье вдруг перешло во вполне человеческую речь:

— Этот задрот тебя на понт берет, Леха, — неистово закудахтала птица, — На суп его! На суп!

— Петрович дело говорит, — заявил паладин Леха, указывая на петуха острием огромного меча, — Вот у тебя, карлан, есть говорящий пет? Да твой пони только пыхтеть горазд, а я своего говорящего Петровича не за красивые глаза получил. Так что командовать должен я. А ты должен пройти в сад, минимуж, блять.

— Погодите-ка, господа, — неожиданно рискнул вмешаться в спор дон Крус, — Когда я уходил отсюда час назад, командовали Грибные.

— Грибные — все, закончились, — пояснил Леха, — Валяются пьяные и угашенные вон в том сарае, если они вообще еще живые, я хуй знает. От этой пьяни толку ноль. Так что я вынужден взять командование в свои руки. И я поведу вас на столицу, а когда мы ее возьмем — воссядем там королями и будет всех ебать. Раз уж застряли в игре — ничего не поделаешь, придется здесь всех ебать, хотя я привык делать это в реале.

— Леха прав! Слушайте Леху, чепушилы! — закукарекал Петрович.

— Вообще, у нас есть сообщение от Голдсмита, создателя этой игры, — заметил дон Крус и с надеждой взглянул на Андрея.

— Чего? — Леха рассвирепел еще больше, — Сбрызни, падаль. Вся связь с реалом сломана. А за гнилой пиздеж я тебе язык ща укорочу, вот этим моим мечом — Верным Единому Укладу, блять. У кого тут сообщение? У тебя, черныш?

— Нет-нет, — пробормотал перепугавшийся Андрей, отступая за спину дона Круса.

Андрею было страшно, он всегда боялся гопников. Но еще больше ему было стыдно, и не только за собственную трусость. Андрей догадался, что Леха, судя по его манере выражаться и имени, определенно русский, и теперь Андрей испытывал то же чувство, которое обычно испытывает русский турист, встретивший на заграничном курорте быдлящего и непотребно себя ведущего соотечественника.