Поганое поле. Возвращение (СИ) - Цзи Александр Страница 20

Представить, каким образом голожопые сиберийцы отняли технику у продвинутой в научном плане страны, не получилось. А вот вообразить, как Отщепенцы с помощью ведовства приобретают технологические ништяки, оказалось не в пример проще.

Вечером мы разбили лагерь в овраге возле гравитационной дороги. По дну оврага струился ручей, по его краям росла трава и кусты. По привычке я развесил гирлянду, хотя обошелся бы и колдовскими мешочками. После близкого знакомства с Уродами, которые, оказывается, регенерируют с неестественной скоростью, рисковать лишний раз не тянуло.

Пока солнце не зашло полностью, я прогулялся по округе пешком, сканируя местность на предмет живых (или квазиживых) организмов. Наткнулся на сурчиную нору на склоне пологого холма, который плавно переходил в невысокую горную гряду, и с помощью Знака Глаза Урода выманил единственного обитателя наружу.

Знак работал отлично. Заставить сурка станцевать степ не удалось, но приблизить или оттолкнуть вышло без труда. Сурок трясся всем толстым телом, нос дергался, глаза таращились влажными пуговками, но перебороть магическую волю зверек не мог.

Я ощутил, что моя власть над существом тем сильней, чем зверь взволнованнее. Страх, азарт, беспокойство ума играет на руку моей волшбе. Вероятно, поэтому мне не получилось зачаровать Киру М-стикерами — она была спокойна. А вот Викентий выбил ее из седла (точнее, она сама себя скинула наземь под влиянием волшбы), когда Кира взволновалась от наезда покойного Гришана и начавшейся потасовки.

Я не стал делать каких-либо опытов над Кирой, несмотря на то, что вокруг не было никого, кто мог бы запретить мне это сделать. Все же совесть у меня есть.

Сурка валить я тоже не стал — сушеного мяса и прочей хавки у нас хватало на несколько дней. Но понял, что отныне охота и, возможно, рыбалка превратится в нечто до зевоты скучное. Отщепенцы часто ездят на охоту и, вероятно, из спортивного интереса не используют волшбу, подобно некоторым личностям из эпохи буржуев, которые шли на зверя с луком и стрелами. Вряд ли у меня проклюнется такой спортивный интерес. Я — человек не азартный и весьма практичный. И Витька бы не одобрил…

Когда я “отпустил” сурка, приготовившегося, судя по всему, умирать, он шмыгнул в нору со скоростью пули — большой и волосатой пули.

А я вернулся в овражек, где Кира развела бездымный костерок, чтобы поджарить мясо и размягчить на водяной бане лепешки. Мой личный словарь после безобидной охоты пополнился терминами, которые я придумал сам для себя, чтобы хоть как-то обозначать некоторые магические манипуляции. Когда я нащупал В-токи сурка в норе, я “ухватил” его присутствие. А потом “обуздал” его. То, что я проделал, не шевельнув и пальцем, воспринималось именно как ухватывание и обуздание.

После ужина мы с Кирой умылись в ручье. Вода в нем была относительно прозрачная, теплая и без взвешенного мелкого песка. Но на вкус отдавала соленым. Я вымыл руки по локоть, заодно полюбовавшись на тату. Небольшая припухлость и покраснение почти исчезли, а Знак остался — четкий и темный. Я полагал, что рано или поздно тату из крови Урода сотрется, но сейчас почему-то преисполнился уверенности, что Знак никуда и никогда не денется.

***

Пурпурный диск солнца закатился, как глаз умирающего гиганта, в трепещущих волнах знойного марева. На равнину опустилась сизая темнота, а на востоке поднялся тонкий молодой месяц.

Мы с Кирой забурились в наши шатры-палатки, настроив гирлянду. Дежурить не посчитали нужным. Опасности со стороны Отщепенцев нет, я теперь свой; бешеный Борис, пусть и выжил, но вряд ли сейчас представляет опасность. Скорее всего, он помер или скоро помрет. Я обнял автомат и провалился в сон.

Неизвестно через какое время проснулся, как от толчка. Меня разбудило магическое чутье — я это понял сразу. Что-то приближалось.

Гравитационный поезд россов!

Мгновенно стряхнув остатки сонливости, я выскочил из палатки в прохладную ночь и при этом прихватил почему-то не автомат, который успел выпустить из объятий, а рапиру.

Стояла относительная тишина, где-то далеко сонно стрекотал сверчок, вскрикивала ночная птица, а гирлянда была темной и мертвой. Молодой месяц вскарабкался не слишком высоко на звездный небосвод, из чего делался вывод, что спал я не слишком долго.

Я выскочил из оврага, сканируя пространство. На западе серебристая равнина протянулась до совершенно черного горизонта. Шестиугольники гравитационной дороги блестели, отражая свет звезд, как лужи. Поезда не было видно. Разве что он был невидимым и неслышимым.

Зато на востоке в полусотне метров на нашего лагеря между сопок метались красноватые отблески пламени. Свет двигался, приближаясь. Я догадался, что это идут люди с факелами.

Пока я стоял на краю оврага и всматривался вдаль, из шатра бесшумно выбралась Кира с обнаженным ятаганом. Она взглянула на меня и дернула подбородком, как бы спрашивая: ну что там?

Я развел руками. Не представлял, кто это идет и что теперь с этим делать.

Огнепоклонники? Тогда почему идут пешком, когда у них есть лошади? И зачем им подкрадываться к нам с зажженными факелами? Чтобы отпугивать Погань? Не проще ли тогда сидеть на месте и вообще никуда не идти в ночи?

Я спустился в овраг. Через несколько минут эти люди будут здесь. Они идут именно по “нашему” оврагу, вдоль ручья, и вряд ли мы с ними как-то разминемся.

Вспыхнула гирлянда, среагировав на движение. Из-за поворота оврага показались люди — старый мужчина, высокая и крепкая женщина и два подростка. Без тату, но с факелами и заплечными мешками. За этими четырьмя появилось еще человек десять.

Ослепленные внезапным сиянием, они застыли на месте. Лица в ярком освещении были бледными, как мел.

— Не убивайте нас! — крикнула женщина. — Мы идем к вашим!.. Мы — простые переселенцы!

Ее тру-русский был почти идеален, разве что слышался легкий акцент, как у прибалтов.

— К кому это — к нашим? — уточнил я громко.

Они разом вздрогнули, будто не ожидали, что им кто-нибудь ответит. Я отметил, что у кое-кого есть оружие в виде луков и стрел в колчанах. Но волшбы я не чуял совсем. Это не ведуны.

Я сразу расслабился, потому что перестал воспринимать симплов всерьез, что, разумеется, было неправильно. Симплы способны причинить массу хлопот. Взять хотя бы Бориса Огнепоклонника. Или Модераторов Вечной Сиберии. Отсутствие способности к магии им с лихвой возмещает оружие и коварство.

— К россам…

Поскольку никто из пришельцев не шевелился, гирлянда погасла, экономя заряд бездонной батареи Решетникова.

При слабом лунном свете я переглянулся с Кирой и тут же напрягся — как бы не увидели Отщепенцы, что я советуюсь с “наложницей”… Вот ведь зараза! Пристала привычка! Отщепенцев ведь поблизости нет, если не считать меня самого.

Я сделал пару шагов навстречу. Вряд ли эти переселенцы что-нибудь видели, ослепленные прожекторами. Только скупо освещенный факелами силуэт высокого косматого мужика. Одну руку я держал на эфесе шпаги, готовый выхватить ее при любом движении со стороны пришлых и одновременно обрушить на них волшбу Знака Глаза.

— Мы не россы, — проговорил я.

— Спаси нас Прекрасная Аннит! — пролепетала женщина. Дедок рядом с ней разинул рот и вжал голову в плечи, будто в ожидании удара. Подростки особо никак не отреагировали, лица их были пусты и невыразительны. Толпа позади этих четверых невнятно забормотала. — Отщепенцы!

Я кашлянул, намереваясь объявить, что мы не Отщепенцы, но заколебался. Де-юре я Отщепенец, меня приняли в становище, даже праздник закатили в честь нового бро. Но ведь переселенцы не в курсе? Правильно ли выкладывать им всю правду? Или пусть лучше считают нас Отщепенцами — больше будут бояться и меньше перечить?

Пока я прикидывал, женщина выступила вперед с видом человека, решившегося на отчаянный шаг.

— Заклинаю тебя, Отщепенец, пропусти нас, не гони в свой стан! Мы — слабые и больные, от нас тебе не будет проку. Наши деревни сгорели в пламени войны, и нам некуда идти, кроме как в Республику Росс…