Паладин - Сергей Александрович Малышонок Страница 22

Тем не менее стоять и созерцать можно было долго, а день не бесконечен. Оставаться же на ночь в лесу рядом с местом обитания натуральных демонов желания у меня не было. Поэтому, в очередной раз вдохнув и выдохнув, я покрепче перехватил меч и шагнул во Врата.

Какого-либо ощущения перемещения я не испытал. Вот я у холма, шаг — и вот передо мной уже расстилается мрачный тёмный коридор, словно выдолбленный в какой-то скале. Стены, освещаемые только голубым светом портала, очень диковаты, но всё-таки относительно ровные, пол такой же — есть кочки и ямы, и если спешить, да ещё и в темноте, или нос себе расквасишь, или вообще ноги переломаешь, и тем не менее это был пол, а не нечто вроде вспаханного поля с буераками. Сам коридор шёл чуть под уклоном вниз и влево, уже метров через двадцать теряясь в темноте. И тишина, если не считать звука моего дыхания.

— Оке-е-ей, — сказал я и, развернувшись, вышел из Врат обратно.

По глазам сразу же ударили солнечные лучи, а я, выдернув из связки первый факел, принялся, чертыхаясь себе под нос, пытаться зажечь его при помощи трута и огнива. Почему я не сделал это сразу? Не подумал. Почему решил выйти, ведь света от Врат было вполне достаточно, чтобы отчётливо различать предметы? Да потому что хрен его знает, что там может быть, в том коридоре. Вдруг на шум прибегут какие кракозябры, а я в позе «зю» стою и шаманю над факелом? Шаманить же приходилось, поскольку никогда раньше я не использовал огниво и знал только теорию: бьёшь одной частью этого девайса о другую, чтобы полетели искры, эти искры нужно направить на что-то горючее, а потом раздуть до полноценного огня. Звучит просто, но на деле у меня ушло минуты три — оказалось, что нужно не бить, а как бы «чиркать» более твёрдой частью огнива о менее твёрдую, словно затачивая нож. Тогда искры сыпятся веселее и в куда как большем количестве. А потом ещё и факел так запалить, но это уже было проще — промасленная ткань занималась хорошо. Пусть данный… кхм, осветительный прибор и чадил, но свет давал. Так что, взяв его в одну руку, а меч в другую, я вновь направился во Врата.

За время моего отсутствия внутри Подземелья никаких кардинальных изменений не произошло, а потому я зашагал туда, куда меня вёл коридор. И стоило только скрыться свету Врат за поворотом, как я ощутил себя очень, очень неуютно. Факел, конечно, давал свет, но света того было — на десяток шагов, ну, может быть, на полтора десятка. За кругом этого света же… у меня сложилось ощущение, что мрак стал ещё сильнее, плотнее, тяжелее. Звук собственного сердцебиения долбил по ушам отбойным молотком, звон подкованных сапог по камню гремел набатом, а дыхание напоминало завывание ветра в руинах разрушенной крепости. Ещё через три десятка шагов мне стали мерещиться какие-то совсем странные и откровенно посторонние звуки: визги, рычание, скрежет когтей по камню… А ещё постепенно круг света сокращался, отступая перед напором Тьмы.

Это было глупостью, пусть я иду очень не быстро, вряд ли прошло больше пяти минут моего нахождения здесь и вряд ли факелы прогорают так споро. Тем не менее ощущение возникало именно такое. Стены давили, нервы напряжены до предела, пусть я знал, что позади меня только Врата и больше ничего, всё время хотелось обернуться и удостовериться, что сзади не пристроилась какая чупакабра. Так что когда из темноты на меня с визгом покатился первый матёрый мясной шар, я был почти рад его видеть.

Коридор был достаточно широк для замаха, потому косой удар успешно стопорнул его порыв, нанеся рану где-то на треть туловища. Ещё шаг вперёд — и тварь окончательно зарублена, а за ней уже катится следующая, и… и достаточно отступить, чтобы новый матёрый колобок сам стопорнулся о труп собрата и стал удобной мишенью для прямого удара тычком.

После чего всё резко кончилось, и на коридор пещеры опять опустилась тишина.

Кося глазом на всплывшие сообщения о получении опыта и убийствах, я чувствовал, что как-то это было странно. Однако, подождав пару минут в напряжении, так и не дождался новых гостей. То ли те визгов не услышали, то ли ещё что, но мне опять пришлось двигаться вперёд.

… И повторить точно такую же встречу спустя пару поворотов коридора. Опять два зверских колобка, опять первыми несутся из темноты, и опять с тем же результатом. Хотя, надо признать, если бы не моя физическая сила, позволяющая держать двуручник одной рукой и разрубать противника с одного удара, такие «патрульные» могли бы меня и сожрать. Ну или если бы я проворонил первый удар и они бы умудрились меня вдвоём протаранить и лишить подвижности.

Когда я по такой же схеме встретил третью двойку, я… приободрился. Это определённо было именно то, что я могу потянуть. И это было хорошо. Это было замечательно. Это было усыпление внимания… Да. Мимолётная уверенность в себе чуть не стоила мне жизни.

Когда я четвёртый раз услышал знакомый визг, я сразу изготовился встречать больших и удобных для удара колобков, чьи повадки двигаться уже изучил, и на какой высоте их лучше встречать мечом — тоже, вот только вместо них из темноты на меня выпрыгнуло три стремительных силуэта. Свет факела высветил поджарые фигуры размером где-то с хорька, может, чуть больше. Ну, в том случае, если бы хорьки болели лишаём, извалялись в помоях, подцепили бешенство и отрастили себе пасть как у акулы. Кажется, я понял, кого местные называют загрызнями. Очень… подходящее для них название.

Уже в первые мгновения стычки я выяснил, что прыгают эти сволочи даже лучше мелких колобков-людоедов, а их зубы натурально оставляют отметины на веществе, чьи «прочностные свойства» аналогичны стали! А ещё наконец-то в полной мере ощутил, что орудовать двуручником, одновременно держа факел, — это очень неудобно. Одно дело, когда ты наносишь один-два удара по крупной мишени, и совсем другое — пытаться попасть по очень юркой зверушке, что бросается на тебя аж с трёх сторон, и с каждой надо защититься. В итоге всё кончилось тем, что я просто откинул меч, схватил пытающуюся прогрызть мою левую перчатку тварь второй рукой и бросил её под ноги, где и растоптал, вторая зверюга получила пинок по рёбрам и, поскуливая, улетела куда-то в темноту. Третья умудрилась проскочить у меня между ног и,